Кофе был густым и сладким. Он молча и уважительно ждал. Хотя жалюзи были опущены и солнечный свет не проникал в комнату, принц по-прежнему не снимал темных очков, из-за которых не было видно его глаз. Он подождал пока Бадр поставит чашку.
— Мы с твоим отцом обсуждали твое будущее.
Бадр склонил голову.
— Я ваш слуга.
Принц улыбнулся.
— Первым делом, ты мой брат, моя кровь.
Бадр молчал. Впрочем, от него и не ждали слов.
— Мир стремительно меняется, — сказал принц. — Со времени твоего рождения произошло много событии. И соответственно менялись наши планы.
Он резко хлопнул в ладоши.
Мажордом покинул комнату, тихо притворив за собой дверь. Они остались одни. Переждав, принц снова заговорил, снизив голос до шепота.
— Ты знаешь, что я всегда смотрел на тебя, как на своего наследника и верил, что когда-нибудь ты займешь мое место, чтобы править страной.
Бадр посмотрел на отца. Самир сидел с каменным лицом. Он повернулся к принцу.
— Но времена меняются, — сказал эмир. — Мы столкнулись с другими, более важными проблемами. Будущий подъем Ближнего Востока связан с песками пустыни, с тем, что кроется под ними, обещая богатства, о которых мы и не подозревали. Источник этого благосостояния — нефть. Кровь современного промышленного западного мира. И наша маленькая страна восседает на таких запасах нефти, которых не знало человечество.
Остановившись перевести дыхание, он поднял к губам чашечку с горячей сладкой жидкостью.
— В прошлом месяце я заключил соглашение с некоторыми американскими, английскими и европейскими компаниями на проведение изысканий. За право исследований они платят нам десять миллионов долларов. Если нефть будет обнаружена, они заплатят нам соответствующие суммы за каждое из своих действий, а затем королевству за ту нефть, что пойдет на экспорт. Они также предложили построить нефтеочистительные заводы и оказать содействие в развитии страны. Все это сулит большие перспективы, но я по-прежнему беспокоюсь.
— Я не понимаю, — сказал Бадр. Но он все понимал. Именно поэтому он и был послан изучать, как живет западный мир.
— А я думаю, что тебе все ясно, — резко сказал эмир. — Но я хочу продолжить. Хотя мир отказался от империализма и колониализма как образа жизни, есть много других путей, чтобы поработить страны и их народы, обрекая их на экономическую зависимость. Я не могу помешать Западу поступать с нами подобным образом, но я хочу заставить их платить за наш прогресс.
Бадр кивнул. Уважение к принцу начало обретать новую окраску. За всеми его странностями проглядывала мыслящая личность.
— Чем я могу помочь вам? — спросил он. — Я слушаю и подчиняюсь.
Принц посмотрел на Самира и одобрительно кивнул. Самир улыбнулся. Принц повернулся к Бадру.
— Я считаю, что у тебя есть более важная задача, чем унаследовать мой трон. Мне нужен человек, который может войти в западный мир, наложить руку на те богатства, которые они скрепя сердце дают нам, и в соответствии с западными правилами пустить их в дело, чтобы они приносили все новые доходы. И если ты справишься с этой задачей, для которой тебя учили, и если ты будешь учиться дальше, я обещаю тебе, что твой первенец станет моим наследником и будущим принцем.
Мне не нужны обещания от моего повелителя, — сказал Бадр.
— Я испытываю искреннюю радость, выполняя его повеления.
Эмир встал и обнял Бадра.
— Мой собственный сын не мог бы сделать для меня больше.
— Я признателен вашему высочеству за доверие. И мое единственное желание состоит в том, чтобы Аллах в своей мудрости счел меня достойным этой цели.
— Все будет по воле Аллаха, — сказал принц. Он вернулся к своему креслу.
— Ты снова поедешь в Америку, чтобы учиться. Но отныне твое образование будет в руках людей, специально рекомендованных мне американскими нефтяными компаниями. Это будет не просто ученичество. Твое обучение, рассчитанное на три года, будет носить специализированный характер.
Бадр кивнул.
— Я понимаю.
— И необходимо решить еще кое-что, — сказал принц. — Твоя женитьба.
Бадр с удивлением посмотрел на него. Этого он никак не ожидал.
— Моя женитьба? — эхом повторил он.
Принц улыбнулся.
— Не стоит удивляться. Что касается относительно прошлой ночи, я чувствую, что ты можешь обеспечить меня большим количеством сыновей.
Бадр молчал.
— Мы с твоим отцом очень тщательно обсудили эту тему и после долгих размышлений подобрали тебе невесту, которой ты можешь только гордиться. Она молода, красива и родом из одной из лучших семей Ливана. Ее зовут Мариам Риад, она дочь Мохаммеда Риада, известного банкира.
— Я знаю эту девушку, — торопливо добавил отец. — Она в самом деле очаровательна. И очень благочестива.
Бадр посмотрел на отца.
— Сколько ей лет?
— Шестнадцать, — ответил Самир. — Хотя она никогда не бывала за границей, она получила очень хорошее образование. В настоящее время она посещает Американский колледж для девушек в Бейруте.
— В шестнадцать лет рано выходить замуж, — сказал Бадр.
Эмир разразился хохотом.
— Я знал, кого выбирать. Может быть, в Америке шестнадцатилетняя девушка и в самом деле молода. У нас же она считается вполне созревшей.
В машине, когда они возвращались в Бейрут, Бадр молчал. Самир заговорил с ним, когда показались предместья города.
— В чем дело, сын мой?
— Ничего, отец.
— Ты разочарован из-за того, что не стал наследником принца?
— Нет.
— Тогда, очевидно, ты думаешь о предстоящей женитьбе?
Бадр помедлил.
— Я даже не знаю эту девушку. Я и не слышал о ней до сегодняшнего дня.
Самир посмотрел на него.
— Наверно, я понимаю тебя. Ты думаешь, зачем нам были нужны все эти хлопоты с твоей учебой на Западе, чтобы все вернуть на круги своя этой твоей женитьбой. Так?
— Примерно так. В конце концов, в Америке ты сначала встречаешься с девушкой и выясняешь, нравитесь ли вы друг другу.
— Здесь тоже так бывает, сынок, — тихо сказал Самир. — Но мы не относимся к простому народу. На нас лежит ответственность, которая важнее наших личных желаний.
— Но вы с матерью знали друг друга и до свадьбы. Вы же практически росли вместе.
Самир улыбнулся.
— Это верно. Но наш брак был обговорен, когда мы были еще детьми. Как-то мы узнали об этом и сблизились еще больше.
— А мог бы ты жениться на ком-то еще, если бы существовал предварительный договор? Зная, как ты относишься к матери?
Самир подумал минуту и кивнул.
— Да. Мне бы это могло и не нравиться, но у меня не было бы выбора. Каждый должен делать то, что должен. Такова воля Аллаха.
Бадр посмотрел на отца и вздохнул. Воля Аллаха. Этим объясняется все. Мнение человека ничего не значит.
— Я хотел бы увидеть эту девушку, — сказал он.
— Все это устроено, — сказал Самир. — Ее семья приглашена провести с нами в горах конец недели. Они прибудут послезавтра.
Внезапная мысль прожгла Бадра.
— Ты уже давно знал обо всем?
— Не так уж давно, — ответил отец. — Принц сказал мне о своем решении лишь на прошлой неделе.
— Мать знает?
— Да.
— Она согласна?
— На женитьбу? Да.
— Похоже, что вы торопитесь, — сказал Бадр.
— Твоя мать очень хотела, чтобы ты стал принцем, — засмеялся Самир.
— И ты тоже, отец, разочарован?
Самир посмотрел сыну прямо в глаза.
— Нет.
Он вспомнил ту ночь, когда родился его сын.
— Ты всегда был и всегда будешь для меня принцем.
Глава 9
Мариам Риад, как и большинство ливанских девушек, была невысока ростом, не выше пяти футов, с большими темными глазами. Ее черные волосы были подняты высоко над лбом в прическе по последней парижской моде, дабы создать впечатление, что она выше ростом. Кожа ее была бледно-оливкового цвета, и она обнаруживала склонность к полноте, с которой, к огорчению своих родителей, предпочитавших типичные для арабских женщин округлости, непрестанно боролась диетой. Она бегло говорила по-французски и запинаясь — по-английски, и поэтому терпеть не могла ходить в колледж, постоянно уговаривая своих родителей, что, по ее мнению, ей необходимо посещать швейцарскую или французскую школу, как другим отпрыскам почтенных семейств.
На эти жалобы у ее отца был один ответ. Девушки вообще не нуждаются в образовании, потому что после того как они выходят замуж, их единственной заботой становится ведение дома и воспитание детей. Мариам с горечью смотрела, как ее братья ходят в школу, пока она сидит дома, лишенная даже той свободы, которой пользовались многие из ее подруг. Она являлась домой сразу же после занятий, ей не разрешалось отмечать никаких праздников и она никуда не могла ходить без одобрения отца и без сопровождения.
В машине, по пути к дому Бадра, отец с удовлетворением осмотрел ее.
— Итак, дочь моя, — сказал он в своей властной манере, — теперь, может быть, ты поймешь, почему родители воспитывали тебя именно таким образом. Теперь, надеюсь, ты сможешь нас порадовать.
Она повернулась от окна.
— Да, отец, — послушно сказала она.
— Неужели ты думаешь, что сам принц выбрал бы тебя для этого брака, если бы ты посещала школу за границей? — спросил он.
— Нет, — ответил он на свой же вопрос. — Ему нужна настоящая арабская женщина, а не та, что поражена иностранными влияниями.
Мариам посмотрела на мать, которая хранила молчание. Мать никогда не позволяла себе открыть рот в присутствии мужа.
— Да, отец, — повторила она.
— Теперь я хочу, чтобы ты припомнила, как нужно себя вести, — сказал ее отец. — Первым делом, ты должна быть скромна и благопристойна. И чтобы ты не позволяла себе ничего из тех фривольных привычек, которые усвоила от своих подружек в колледже.
— Да, отец, — устало повторила она в третий раз.
— Этот брак будет самым важным в стране, — сказал отец. — Всем известно, что твой первый сын станет наследником эмира.
Она искоса посмотрела на своего отца.
— А что если у меня будут только девочки?
Отец пришел в ужас.
— У тебя будут мальчики! — воскликнул он, словно это зависело только он него. — Ты меня слышишь? У тебя будут мальчики!
— Если на то будет воля Аллаха, — сказала она, скрывая улыбку.
— Да свершится воля его, — автоматически обронила мать.
— На то и есть воля Аллаха, — убежденно сказал отец. — Иначе зачем ему устраивать этот брак?
Мариам была поражена тем зрелищем, которое открылось ей из машины, когда они сквозь главные ворота въехали на просторы поместья. Она знала, что такое богатство, но подобного она еще не видела. В сравнении с Самиром, ее отец, который был одним из богатейших людей Бейрута, выглядел всего лишь преуспевающим торговцем. Взад и вперед сновали бесконечные толпы слуг. Она словно попала в другой мир.
В честь такого случая семья надела традиционные арабские одежды, но в саквояжах были платья по последней парижской моде, которые предполагалось надеть после торжественного обеда этим вечером.
— Опусти вуаль, — сказала мать, когда машина остановилась и к ней подбежали слуги открыть дверцы.
Мариам быстро прикрыла лицо, оставив открытыми только глаза. Взглянув на ступени лестницы, она увидела, что к ним спешит доктор Аль Фей. В полушаге от него шел Бадр. У нее перехватило дыхание. Они также были в традиционных одеяниях, и в облике ее жениха было неоспоримое величие наследника пустыни. Так мог выглядеть лишь настоящий шейх.
Ее отец вылез из машины. Самир с протянутыми руками встречал его.
— Ахлан, ахлан.
— Ахлан, фикум, — двое мужчин обнялись, обменявшись поцелуями.
Повернувшись, Самир представил своего сына. Приветствуя будущего тестя, Бадр сделал жест, говоривший о его покорности и уважении. Затем, на западный манер, протянул руку.
Из машины вылезла миссис Риад, приветствуемая Самиром. Через мгновение показалась Мариам. Отец подставил ей руку и подвел к доктору.
— Ты помнишь доктора Аль Фея?
Она быстро вскинула глаза, а затем, как принято, отвела их. Кивнув, она склонилась в почтительном поклоне.
Самир взял ее за руку.
— Дитя мое, — сказал он. — Добро пожаловать. Мой дом — всегда твой дом.
— Благодарю, — прошептала она. — Пусть будет на то воля Аллаха.
По знаку Самира Бадр подошел к ним. С благопристойностью опустив глаза, она видела только кончики его туфель, видневшиеся из-под развевающейся джеллабы.
— Мариам, — сказал Самир, — могу ли я представить тебе моего сына Бадра, твоего будущего мужа?
Не поднимая взора, она покорно склонилась и лишь потом подняла голову. На мгновение она почувствовала изумление. Никто не говорил ей, что у него голубые глаза. Сердце стало отчаянно биться и она чувствовала, что заливается краской под вуалью. Она увидела много того, о чем ей никогда не говорили. Он так высок. И так красив. Опустив глаза, она с трудом слышала свой собственный голос, произносивший слова приветствия, ибо сердце с гулом билось у нее едва ли не в ушах. В первый раз в жизни она испытала благодарность к родителям за то, что они не послали ее учиться за границу. Она была безнадежно влюблена.
* * *
Обед был только формальным предлогом. Французский шеф-повар специально прибыл из Бейрута, чтобы приготовить его. Вместо обычных ливанских яств на столе были шедевры французской кулинарии, украшенные черной икрой из Ирана. Здесь же были кролики с рисом, шпигованные фруктами, жиго, но десерт был привычным — баклава, приготовленная более чем в двадцати видах.
В течение всего обеда подавали шампанское — единственное отступление от мусульманских законов. Женщины в длинных парижских платьях и мужчины в смокингах вели вежливые беседы — две семьи, знакомясь, сближались между собой.
Когда обед подходил к концу, мистер Риад поднялся.
— Если мне будет позволено, — с важным видом сказал он, — я хотел бы провозгласить тост за нашего щедрого хозяина, почтенного доктора Аль Фея. И пусть Аллах прольет свое благословение на него и на его семью.
Подняв стакан, он отпил глоток шампанского.
— И еще один тост, — быстро сказал он, не опуская стакана. Через стол он улыбнулся Бадру. — За моего будущего зятя, о котором я уже думаю, как о своем сыне, и за мою дочь. И пусть Аллах благословит их союз многими сыновьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43