— Он вынул из-под накидки пачку бумаг. — Мы еще можем выиграть войну. Но это зависит от того, сколько вы нам дадите времени.
— Я не совсем понимаю вас, — сказал Харрис.
— Нам нужно еще две недели, — сказал Бен Эзра. — Мы должны окружить Каир, оккупировать Ливию, с одной стороны, и взять Сирию. Если мы это сделаем, то тогда нам удастся поломать хребет намечающейся нефтяной блокаде, если же нет, то тогда наша изоляция станет только вопросом времени.
— Каким образом мы можем предоставить вам время? — спросил Харрис. — Россия уже все упорнее настаивает на прекращении огня.
Бен Эзра посмотрел на него.
— Не может быть, чтобы вы были настолько глупы. -
Он с сокрушением покачал головой.
— Где была Россия, когда победа клонилась в сторону арабов? Она пыталась защитить нас требованием о прекращении огня? Нет. Она молчала, пока военная удача не склонилась в другую сторону. Теперь она хочет прекращения огня, чтобы спасти свое положение. Теперь у арабов самое лучшее оружие, о котором они могли только мечтать — эмбарго на нефть. Оно прикончит западный мир быстрее, чем атомная бомба.
— Если мы сможем контролировать ливийскую нефть и сирийские трубопроводы, эмбарго сойдет на нет. Если нужно, мы сможем снабжать весь мир. Иордания тут же откажется от вмешательства и угрозы с ее стороны не последует.
— Но если нам это не удастся, вся мировая экономика полетит к чертям. Арабы заставят мир расколоться. Франция постарается немедленно воспользоваться ситуацией и нарушить единство Европы. Япония будет вынуждена пойти на сделку, так как восемьдесят процентов своей нефти она получает из арабских стран. Постепенно, шаг за шагом, арабы заставят все страны мира отвернуться от нас. И я не могу проклинать их, потому что вопрос собственного выживания так же важен для них, как и для нас наше собственное.
— Если война будет перенесена на территорию Ливии и Сирии, может вмешаться Россия, — сказал Харрис.
— Сомневаюсь, — сказал Бен Эзра. — Они не меньше вас боятся скрытой конфронтации.
— Это ваша точка зрения, — холодно сказал Харрис.
— Верно, — сказал старик. — И тем не менее, если ваш мистер Киссинджер несколько притормозит, мы сможем реализовать ее.
Харрис посмотрел на Эшнева.
— К счастью, ваше правительство ведет другую политику, — сказал он.
Эшнев неохотно кивнул.
— Да, другую.
Харрис снова повернулся к Бен Эзре.
— Именно мистер Киссинджер надеется в течение ближайших двух недель добиться эффективного прекращения огня.
— Передайте ему мою благодарность, — саркастически сказал Бен Эзра. — Он может считать себя Невиллем Чемберленом семидесятых годов.
— Я считаю, что эта дискуссия выходит за рамки нашей встречи, — твердо сказал Харрис, — и что ее тема должна решаться на более высоком уровне. Сейчас нас гораздо более интересует все, что нам известно об Аль Фее.
Бен Эзра посмотрел на него.
— Не думаю, что мы может что-то предпринять относительно него, кроме того, что молить бога в надежде, что он будет продолжать сопротивляться давлению экстремистов и по мере сил придерживаться среднего курса. Он, наверно, больше всех остальных богатых шейхов не заинтересован в том, чтобы бросать на чашу весов все свое богатство и влияние. Но все они идут по лезвию бритвы. И как долго им удастся сохранять равновесие, об этом остается только гадать. — Он повернулся к Эшневу. — Если ли у вас какая-нибудь информация о нем с момента начала войны?
— Весьма немного, — ответил Эшнев. — Очень затруднена связь. Аль Фей был вызван домой как раз перед началом конфликта и остается там до настоящего времени. Мы знаем, что он был приглашен возглавить объединенный комитет по инвестициям для всех стран — производителей нефти, но, в сущности, все вопросы производства нефти будут обсуждаться в объединенной комиссии министров иностранных дел этих стран. Они очень тщательно стараются отделить друг от друга вопрос о нефти как о политическом оружии и использование денег, которые они получают за нее. Между собой они решили не придавать доходам решающего значения. Новая политика будет строиться под девизом «Нефть — за справедливость».
— Вы считаете, что ему удастся оказать влияние на политику производства и продажи нефти? — спросил Харрис.
— На первых порах его влияние будет очень незначительным, — сказал Эшнев. — Возможно, оно возрастет значительно позже, когда они увидят, что политика торможения или подрыва мировой экономики имеет своим единственным результатом потерю их вложений. Я думаю, Аль Фей и принц Фейяд понимают ситуацию, и в этом заключается причина, по которой он предпочел занять место в вышеупомянутом комитете, нежели играть гораздо более заметную политическую роль. Отказавшись от преимуществ политика, он оказался в отличной позиции, которая дает ему возможность свободно общаться с обеими сторонами.
— Где его семья? — спросил Бен Эзра.
— Жена с сыновьями по-прежнему в Бейруте, — ответил Эшнев. — А также бывшая жена с дочерью.
— Той, что училась в швейцарской школе? — заинтересованно спросил старик.
— Да, — ответил Эшнев.
— Это не совсем так, — агент ЦРУ в первый раз подал голос. — Младшая дочь Лейла три дня тому назад улетела в Рим. На ее месте с молодым человеком была другая девушка.
Эшнев не мог скрыть удивления.
— Как вам удалось это выяснить?
— Дело в том молодом человеке, — ответил Смит. — Мы давно держим его под наблюдением. Он был замешан в транспортировке наркотиков из Вьетнама, а затем перебрался на Ближний Восток. — Он потянулся за сигаретой. — Предполагалась его связь с мафией, но недавно он стал работать на Али Ясфира.
— Но что у него общего с дочерью Аль Фея? — спросил старик.
— Мы это проверяем, — сказал Смит, — и у меня уже есть кое-какая информация. Прошлой весной она оставила школу и прошла подготовку в партизанском лагере. В силу каких-то причин все лето после окончания этих курсов она провела дома. Затем этот человек вышел с ней на контакт, и меньше чем через неделю она исчезла.
— Передана ли информация нашей разведывательной службе? — спросил Эшнев.
— Да. В тот же день, как я получил ее, информация передана была и вам.
— Они по-прежнему в Риме? — спросил Эшнев.
— Не знаю, — ответил Смит. — Они расстались в аэропорту. Девушка села в одно такси, а мужчина в другое. Мой человек мог проследить только за одной машиной. Он выбрал ту, в которой был мужчина.
— Этот человек по-прежнему в Риме? — спросил Эшнев.
— Да. В морге. Он был убит через два часа после прибытия. Полиция считает, что это было сведение счетов между бандами. Возможно, так оно и было. Мафия не любит, когда кто-то из ее солдат уходит к конкурентам.
— Мы должны найти, где находится девушка, — сказал старик.
— Наши люди уже занимаются этим, — ответил Эшнев, вставая. — Я думаю, что мы все выяснили, джентльмены. Или вы хотите еще побеседовать?
Американцы посмотрели друг на друга. Встреча подошла к концу. Встав, все обменялись рукопожатиями. Полковник Уэйгрин и Харрис попрощались со стариком достаточно сухо, но Смит отнесся к нему совершенно иначе.
Прищурившись, он посмотрел на Бен Эзру.
— Знаете ли, генерал, — сказал он со своим тягучим выговором средневосточных штатов, — вы были абсолютно правы. Я бы хотел, чтобы к вам прислушивалось побольше наших людей.
— Спасибо, мистер Смит. Я бы тоже этого хотел.
— У вас есть моя визитка, — сказал Смит. — Позвоните мне, если я смогу чем-то оказаться вам полезным.
— Еще раз благодарю вас, — сказал Бен Эзра.
Американцы покинули помещение, и два израильтянина посмотрели друг на друга.
— Ну, что ты думаешь, Исайя? — спросил Эшнев.
Старик пожал плечами.
— Ты говоришь на идише, Лев?
— Нет, — ответил Эшнев. — Я же сабра. Я никогда не учил его.
— На идише есть одно выражение, — сказал старик, — которое, как я думаю, родилось много лет назад в Польше или России во время одного из погромов — «Швер цу зан а жид».
— Что оно означает? — спросил Эшнев.
Старик улыбнулся, но в выражении его лица не было ни тени юмора.
— "Нелегко быть евреем", — сказал он.

Книга третья
Конец осени 1973
Глава 1
Дик Карьяж постучал в дверь спальни, из-за которой послышался слегка приглушенный голос Бадра:
— Войдите.
Дик открыл дверь и на мгновение зажмурился. Портьеры были широко раздвинуты, и комнату заливало утреннее швейцарское солнце. Бадр сидел за маленьким столиком спиной к окну, его лицо было в тени. Он взглянул на Карьяжа.
— Да?
— Французы уже здесь, шеф.
Бадр бросил взгляд на часы.
— Они рано встают.
Карьяж улыбнулся.
— Они не упускают возможности, так как хотели попасть к вам первыми.
Бадр засмеялся.
— Очень привлекательное качество. На французов всегда можно положиться, что они будут хранить верность самим себе.
— Что мне им сказать?
— Пусть подождут. — Он протянул Карьяжу папку с бумагами. — Что вы о них знаете?
Взяв бумаги, Карьяж просмотрел их. На каждом из листов была надпись крупными квадратными буквами: «АРАБСКИЕ КУКЛЫ, компания с ограниченной ответственностью». Внутри папки была целая серия грузовых коносаментов и счетов, на каждом из которых стоял штамп об оплате. Он посмотрел на Бадра.
— То же, что и вы, не считая того, что они аккуратно оплачивают все счета.
Бадр взял папку обратно.
— В этом-то все и дело. Не похоже на них. Знаете ли вы хоть одного ливанца, который аккуратно платит по счетам?
— Трудно сказать. Они хорошие партнеры. Чего еще нам ждать от них?
— И еще одно, — сказал Бадр. — Они платят премии за срочную доставку. Какого черта эти куклы так важны им, что они платят премии? Это тоже на них не похоже. Ливанец с большой неохотой платил бы премию, даже если бы речь шла о его жизни.
— Близится рождество. Может быть, они хотят заблаговременно снабдить магазины своим товаром.
— Так могло быть, если бы они грузились сейчас. Но они начали с сентября. — Бадр вернул папку Карьяжу. — Дайте мне полный отчет по этой компании.
— Будет сделано, шеф. — Он пошел к дверям. — Что-то еще?
Бадр покачал головой.
— Прикажите подать французам кофе. Я приду через несколько минут.
Когда за Карьяжем закрылась дверь, Бадр встал, открыл узкую высокую дверь за своим столом и вышел на террасу. Ощущение свежего утреннего воздуха дало ему понять, что приближается зима. Бадр глубоко вздохнул.
Вдали ясно виднелись сине-зеленые очертания гор, пики которых были покрыты снегом. Бадр посмотрел вниз на просыпавшийся город.
Женева. Все в ней было. И деньги, и власть, и сила, и дипломатия, и торговля. Вот где надлежало выигрывать войну, а не на полях сражений Ближнего Востока. Банки и торговые конторы этого старого чужого швейцарского города создавали иллюзию, что можно остаться в стороне от драк и раздоров, но они охотно извлекали прибыль из каждого поворота ветра, в какую бы сторону он ни дул.
Вернувшись в комнату, Бадр осмотрелся. Номер отеля был снят на год и служил ему во время случайных визитов. Например, как сейчас. В будущем году ему придется проводить здесь много времени. И учитывая, чем ему придется заниматься, номер не был достаточно вместителен и внушителен.
Чем больше он думал об этой идее, тем более разумной она ему казалась. Надо незамедлительно искать постоянное пристанище. Кроме того, зимние сезоны в Швейцарии всегда прекрасны. Между Сан-Морицем и Гштаадтом собирается весь свет. Он не сомневался, что Иордане понравится здесь — приемы, вечеринки, занятия зимним спортом.
Он записал, что нужно позвонить ей и сказать о своем решении. А также дать указание Карьяжу связаться с солидными агентами по продаже недвижимости — пусть знают, что он ищет дом в Женеве и виллу в Гштаадте. Он был уверен, что сумеет быстро найти то, что ему надо. Деньги — лучший способ решения всех проблем.
Подойдя к зеркалу, он внимательно осмотрел себя. В белой рубашке и черных брюках он куда больше походил на европейца, чем на араба. Зайдя в гардероб, он быстро облачился в темно-коричневую мишлу и черно-белый головной платок, свободно спадавший на плечи. Еще один взгляд в зеркало, и он удовлетворенно кивнул. Теперь он выглядел типичным арабом. Улыбнувшись про себя, он пошел к дверям. Быть туземцем — порой это имеет свои преимущества, особенно, когда приходится иметь дело с французами, которые считают себя выше всех, кто живет на земле.
* * *
— Мы маленькая страна, месье Дюшамп, — по-французски сказал Бадр, — живем в полной изоляции и не имеем выхода к морю — разве что только за счет любезности наших соседей, так что вы должны отлично понимать наши проблемы. У нас есть нефть, но нет воды. Я не раз слышал от моего суверена, что мы охотно обменяли бы наши запасы нефти на источники артезианской воды, что позволило бы нашей стране расцвести пышным цветом.
Дюшамп бросил взгляд на своего коллегу и понимающе кивнул.
— Месье Аль Фей, Франция всегда занимала главенствующее место среди тех наций, которые понимали трудности народов Ближнего Востока и их жажду самоопределения и свободы. Мы публично высказали свое возмущение хищнической эксплуатацией ваших ресурсов и объявили о поддержке вашего дела, часто даже рискуя отношениями с великими державами и выступая против общественного мнения. Вы должны помнить, что во время прошлого конфликта в шестьдесят седьмом году мы отказали Израилю в поставке пятидесяти реактивных истребителей «Мираж», не так ли?
— Я помню. — Бадр не добавил, что он помнит также и то, что Франция не только отказала Израилю в поставках, но и не вернула ему сто миллионов долларов, уже выплаченных в счет заказа. Все же он не мог удержаться от иронического намека.
— Особенно после того, как вы столь благородно предоставили Алжиру свободу, вы оказались на передней линии борьбы за признание принципов арабского самоопределения.
Мгновенная гримаса неудовольствия скользнула по лицу собеседников и исчезла.
— Франция полна готовности выполнить любой заказ арабских стран в области материального снабжения. Наши предприятия работают на полную мощность, производя самолеты, автомашины, танки, словом, практически все, что необходимо арабскому миру для демонстрации способности защищать свою независимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43