Через несколько месяцев, когда три девушки были уже изнасилованы, а многие испытали унижения и оскорбления, жители деревни попросили оставить их в покое. В ответ феддаины обрекли их на смерть. Али Ясфир лично руководил тем, как его люди уничтожали в деревне дом за домом. Удалось спастись только маленькому мальчику и двум девочкам. Они и рассказали нам, как все было на самом деле, в то время, когда феддаины громко кричали об очередном израильском варварстве. И эти девочки сами видели, как Али Ясфир зарезал моего отца и мою мать.
— И потому, что вы предали меня, — горько сказал Бадр, — вы считаете, что должны мне помочь.
Дик открыто и прямо посмотрел ему в глаза.
— Не поэтому. А потому, что мы оба верим — арабы и евреи могут жить и работать в мире. Такие люди, как Али Ясфир, убивают эти надежды. Они наши враги. И их надо уничтожать.
Глава 13
В дверях появились два человека и, посмотрев на них, Бадр решил, что они куда больше похожи на арабов, чем его отец и он сам. Старик был высок ростом. Его головная накидка скрывала почти все лицо, оставляя на виду лишь большой крючковатый нос, а его пропыленная джеллаба почти касалась пола. Молодой человек был грузен и мускулист, с большими сирийскими усами на верхней губе. На нем были выцветшая рубашка цвета хаки и брюки.
Генерал Эшнев представил им вошедших, и Бадр с отцом встали.
— Доктор Аль Фей, мистер Аль Фей, — генерал Бен Эзра.
Посмотрев на Самира, генерал улыбнулся.
— Сколько воды утекло, друг мой.
Самир смертельно побледнел. Его стала бить дрожь. Краем глаза он посмотрел на Бадра, надеясь, что тот не заметит его смятения. Но Бадр смотрел на генерала.
— Значит, это твой сын, — сказал генерал. — Аллах был милостив к тебе. Прекрасный парень.
Нервная дрожь, охватившая Самира, прекратилась.
— Как я рад снова видеть тебя, генерал!
Бадр посмотрел на отца.
— Вы знаете друг друга?
Тот кивнул.
— Как-то наши пути пересеклись в пустыне. Много лет назад.
Генерал Эшнев торопливо вступил в разговор.
— Я должен еще раз напомнить о нашем официальном отношении к ситуации, джентльмены, чтобы нам все было ясно. Соглашение о прекращении огня, существующее в настоящее время, носит исключительно хрупкий характер, и поэтому мы не можем позволить себе никаких действий, включающих в себя вторжение на вражескую территорию. Они могут подорвать серьезные усилия, которые прилагает Израиль, чтобы добиться мира, которого он искренне желает.
Он перевел дыхание, сделав паузу.
— Но мы ничего не можем предпринять относительно отдельных действий частных лиц, поскольку мы о них ничего не знаем. Достаточно ли ясно я выражаюсь?
Все кивнули.
— Отлично, — сказал он. — Генерал Бен Эзра, вне всякого сомнения, является таковым частным гражданином.
Много лет назад он вышел в отставку из рядов израильской армии. То же самое можно сказать и о молодом человеке, пришедшем вместе с ним. Бывший первый сержант сирийской армии, он был взят в плен на Голанских высотах и освобожден под личное поручительство генерала. Он предпочитает называть себя Хамид.
Сириец почтительно поклонился.
— Я считаю для себя честью...
— Это честь для нас, — ответили Бадр и его отец.
— А теперь, джентльмены, — сказал генерал Эшнев, — я должен оставить вас. К сожалению, дела требуют моего присутствия в другом месте.
Когда дверь закрылась, все расселись за маленьким круглым столом. Откуда-то из недр своей джеллабы генерал Бен Эзра вытащил несколько рулонов карт и разложил их на столе.
— Неделю тому назад, после вашего пребывания в Тель-Авиве, мне довелось поговорить о ваших проблемах. Со своей стороны, я тщательно изучил возможность спасения заложников. Стало ясно, что первым делом мы должны найти лагерь, в котором они содержатся. С этой целью я попросил под мое поручительство освободить Хамида. Много лет назад, когда все мы были очень молоды, дедушка Хамида и я вместе служили в британской армии, и по семейной традиции Хамид стал профессиональным военным. Я узнал, что как раз перед войной Хамид был инструктором в лагере, где Братство готовит женщин, подобно тому, как это делает Аль Фатх. Лагерь был разгромлен.
Взглянув на Бадра, он продолжил тем самым ровным тоном.
— Ваша дочь Лейла провела в этом лагере три месяца. Хамид сообщил мне, что она была хорошим солдатом, относясь к делу гораздо серьезнее, чем этого требовали ее прямые обязанности, ей были свойственны очень идеалистические настроения. После того, как она закончила курс подготовки, Хамид вместе с ней оказался в Бейруте, где оставался до тех пор, пока не решил возвращаться в Сирию и поступать на военную службу, потому что услуги наемников феддаинам больше не требовались.
— Бадр взглянул на Хамида.
— Значит, вы знали мою дочь?
— Да, сэр.
— Она говорила обо мне?
— Нет, сэр.
— О чем она в основном говорила?
— Главным образом, об освобождении Палестины, — ответил Хамид. — Она считала, что не только евреи мешают ее освобождению, но и та преуспевающая элита арабского мира, которая хочет сохранить свою власть над странами и над людьми.
— Вы считаете, что она и меня включила в эту группу?
Помедлив, Хамид кивнул.
— Да, сэр, так оно и было.
Бадр повернулся к Бен Эзре.
— Простите, генерал, но я все время пытаюсь понять, что же, собственно, произошло.
Генерал кивнул. Посмотрев на карту, он ткнул в одну точку на ней.
— Думаю, мы определили тот единственный лагерь, где они могут находиться. Вы говорили, что у вас был самолет «Боинг-707»?
— Да.
— Тогда я уверен, что мы не ошиблись, — с ноткой триумфа сказал он. — Вот тут находится один старый лагерь, построенный сирийцами и заброшенный больше десяти лет назад. Он расположен к северу от иорданской границы и к западу от вашей. Когда он строился, предполагалось, что лагерь послужит базой гигантских бомбардировщиков, но так как они не были закуплены, весь проект оказался заброшен. Но взлетные полосы по-прежнему существуют, и в округе ходят слухи, что лагерь занят Братством. Основная трудность заключается в том, что взлетные полосы проложены по горному плато на высоте семисот метров, а сам лагерь еще на сто пятьдесят метров выше. Есть только две возможности проникнуть в него. Мы можем достичь его по воздуху, но звук самолета встревожит их и они уничтожат пленников раньше, чем мы до них доберемся. Второй путь — пешком. Чтобы нас не обнаружили раньше времени, мы должны высадиться как минимум в пятидесяти милях от лагеря, скрываться днем и идти ночью по гористой местности. Нам предстоят две ночи форсированного марша, чтобы на третью мы могли атаковать. По моей оценке, исходящей из размеров лагеря, в нем должно быть не меньше сотни человек. Так что, если даже нам и удастся освободить пленников, перед нами будет стоять задача обеспечить их безопасность, прежде чем преследователи нападут на наш след.
Он оглядел присутствующих.
— Таково мое мнение. Есть какие-то вопросы?
— Почему вы уверены, что мы нашли именно тот лагерь, который нам нужен? Или что они будут там, когда мы доберемся до него? — спросил Бадр.
— Мы не можем быть в этом уверены, — спокойно сказал генерал. — Но это единственная возможность, которая у нас имеется. И мы должны использовать этот шанс. В противном случае, придется искать другое место, где может приземлится «Боинг-707».
— Другого я не знаю.
— Именно вы должны принять решение — идти нам или нет.
Бросив взгляд на своего отца, Бадр повернулся к генералу.
— Мы выступаем.
Генерал улыбнулся.
— Хорошо сказано. Так как акция носит неофициальный характер, мы должны набрать добровольцев. Я считаю, что нам нужно пятнадцать, максимум двадцать человек. Большее количество сделает отряд слишком громоздким и нас легко засекут. И за такую опасную работу им должно быть хорошо заплачено.
— Я заплачу столько, сколько потребуется.
— Отлично. Я знаю десять человек, в которых я совершенно уверен.
— Я хотел бы пойти добровольцем, — сказал Хамид. — Как-то я бывал в этом лагере. И знаю его планировку.
— Годится, — сухо сказал генерал. — Хотя я тебя и так записал.
— Принц обещал дать мне людей столько, сколько понадобится, — сказал Бадр.
— Они не подведут?
— Его личная охрана набрана из воинов горных племен Йемена.
— Эти подойдут, — сказал генерал. Войны-йемениты с гор считались самыми отважными бойцами во всем исламском мире. — Нам нужно соответствующее снаряжение — автоматы, гранаты, портативные базуки, пища, вода и все остальное, а также самолет, который доставит нас к месту старта. Это обойдется недешево.
— Вы все получите.
— И еще одно. Необходим вертолет, забрать нас. Время его прибытия мы должны согласовать с планом нашей атаки.
— Это тоже будет сделано, — сказал Бадр.
Генерал кивнул.
— Сколько времени займет у вас подготовка? — спросил Бадр.
— Три дня, если вы успеете перекинуть сюда ваших людей.
— Они будут на месте, — сказал Бадр. Он повернулся к отцу. — Не будешь ли так любезен повидаться с принцем и напомнить ему об обещанном содействии? Я хотел бы остаться с генералом и посмотреть, чтобы все было готово.
Самир кивнул.
— Я это сделаю.
— Спасибо, отец.
Самир посмотрел на него.
— Ведь там мои внуки. — Он повернулся к Бен Эзре. — Благодарю тебя от всего сердца, друг мой. И снова, думается мне, Аллах послал тебя в тот миг, когда ты был нужен.
— Не благодари меня, друг мой, — сказал Бен Эзра по-арабски. — Мне кажется, что оба мы получили его благословение.
Глава 14
— Мамочка, когда за нами придет папа?
Иордана взглянула на мордочку Самира, вынырнувшую из-под одеяла. Мухаммед расположился на соседней лежанке. Он уже спал, плотно закрыв глаза, прижавшись щекой к жесткой подушке. Она снова повернулась к Самиру.
— Скоро, мой дорогой, скоро, — ободряюще шепнула она.
— Пусть он приедет завтра, — сказал Самир. — Мне здесь не нравится. И люди такие плохие.
— Папочка скоро приедет. Закрывай глазки и засыпай.
— Спокойной ночи, мамочка.
Нагнувшись, она поцеловала его в лоб.
— Спокойной ночи, мой дорогой.
Встав, она вышла в другое помещение маленького двухкомнатного отсека, в котором они размещались. В центре стола, за которым они если, стояла маленькая масляная лампа. Трое остальных женщин сидели вокруг, глядя на слабый язычок пламени. Им нечем было заняться, нечего читать. Иссякли даже разговоры. После двух недель заточения не осталось тем для разговоров.
— Дети уснули, — сказала она просто для того, чтобы услышать звук своего голоса.
— Да благословит бог дорогих крошек, — ответила Энн, их гувернантка. Остальные даже не подняли голов.
— Господи! — воскликнула Иордана. — Да посмотрите на самих себя. Мы уже не женщины, а мокрые тряпки. Мы должны собраться с мыслями, — твердо сказала она. — Завтра нам предстоит заняться собой. Я уверена, что в этом чертовом лагере должны найтись и нитка, и иголка.
— Если и есть, — сказала Маргарет, стюардесса, — они, скорее всего, не дадут их нам. Вся одежда, что нам нужна, внизу в самолете, но они никого не посылают туда.
— Мы должны потребовать.
— Это ничего не даст, — сказала Маргарет. Она посмотрела на Иордану. — Не могу понять, почему мистер Аль Фей не платит выкуп и не забирает нас отсюда.
— Почему вы думаете, что он этого не сделал? — сказала Иордана. — Ведь они в любом случае могут продолжать держать нас здесь.
— Мне все равно, — сказала Маргарет и, уронив голову на руки, зарыдала. — Здесь просто ужасно. Нас не выпускают никуда, кроме туалета, и стражник стоит перед открытой дверью. Они не позволяют нам поговорить с нашими мужчинами. Мы даже не знаем, где они. Может, они уже убиты, а мы ничего не знаем.
— С ними все в порядке, — сказала Иордана. — Я видела, как им носили подносы с едой.
Стюардесса резко подавила рыдания.
— Простите, миссис Аль Фей. Я не должна была позволять себе так распускаться. Наверно, на меня слишком много свалилось, вот и все.
Иордана понимающе кивнула.
— На всех нас свалилось слишком много. Мы не представляли себе, что такое настоящий ад. Они-то знают и поэтому они к нам так относятся.
Подойдя к забитому досками окну, она выглянула наружу через крохотную щелку. За окном стояла непроглядная темнота ночи. Подойдя обратно к столу, она села на свободный стул и через минуту уже сидела так же, как остальные, немо уставившись на огонек фитиля.
Она потеряла все представления о времени. И когда дверь резко распахнулась, она не знала, прошло ли полчаса, час или два в таком немом забытьи. Как и все, она с удивлением уставилась на двух солдат, выросших на пороге. Один из них ткнул в нее пальцем.
— Ты, — хрипло сказал он по-арабски. — Пойдешь с нами.
— Я? — с удивлением спросила Иордана.
Такое случилось в первый раз. Даже ежедневная запись ее голоса на магнитофонную пленку производилась на месте. Она должна была прочитывать дату и заголовки небольших вырезок из «Геральд Трибюн» и ничего больше. Зачитав в микрофон эти скупые тексты, она добавляла несколько слов о себе и о детях. После этого аппаратуру уносили. Она могла только предполагать, что эти пленки использовались с целью дать знать Бадру, что она и дети живы и здоровы.
— Да, ты! — повторил солдат.
Остальные женщины со страхом смотрели на нее.
— Не беспокойтесь, — быстро сказала она. — Может быть, пришли новости, которых мы так давно ждем. Я скоро вернусь и все вам расскажу.
Встав, она направилась к дверям. Сопровождавшие ее солдаты молча проводили ее до барака, в котором размещалось командование лагеря. Распахнув перед ней двери и пропустив ее внутрь, они остались охранять вход.
Войдя, она зажмурилась от непривычно яркого света. Здесь не было коптилок. Где-то позади здания гудел генератор. Электричество. В глубине комнаты из радиоприемника раздавалась арабская музыка.
Лейла и Рамадан сидели за столом вместе с третьим человеком, которого она узнала лишь когда тот приподнялся, чтобы поприветствовать ее.
— Мадам Аль Фей! — сказал он, кланяясь.
Она посмотрела на него.
— Мистер Ясфир!
Он улыбнулся.
— Я вижу, вы помните меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43