Все усилия оказались напрасны, и бывшие рабы в один голос повторяли, что хотят вернуться в Африку.
После длительной прогулки с мадам Одиллией Хулиана вернулась словно помешанная и принялась рассказывать небылицы. Взяв с Диего, Исабель и Нурии клятву молчать, девушка заявила, что Катрин Виллар вовсе не больна, а стала чем-то вроде зомби и что она выбрала Хулиану в мачехи маленькому Пьеру. Теперь Хулиана станет женой Жана Лафита, хотя он сам еще не подозревает об этом, он все узнает лишь после похорон Катрин. В качестве свадебного подарка девушка собиралась выпросить у него обещание отказаться от торговли живым товаром, с таким ремеслом своего мужа она ни за что не смирилась бы, а остальное можно не принимать в расчет. Немного смутившись, девушка призналась, что мадам Одиллия научит ее ублажать пирата. Тут-то Диего и потерял контроль над собой. Сомнений больше не оставалось: Хулиана сошла с ума. Должно быть, ее укусила тропическая муха, которая разносит бешенство. Да как она могла подумать, что Диего бросит ее в лапы разбойника? Разве он не обещал Томасу де Ромеу, царствие ему небесное, доставить его дочь в Калифорнию целой и невредимой? Он выполнит свое обещание, даже если Хулиану придется оглушить и связать.
Жан Лафит немало пережил и передумал за эти часы. Поцелуй Хулианы все перевернул в его душе. Отказаться от любимой было выше его сил, корсар призывал все мужество, которым обладал, чтобы преодолеть отчаяние и погасить страсть. Лафит пригласил своего брата и других капитанов, чтобы отдать каждому причитавшуюся ему долю выкупа и стоимости рабов, которую капитану предстояло разделить между своими людьми. Жан объяснил, что это его собственные деньги. Удивленные пираты не могли понять, какого дьявола понадобилось захватывать заложников и покупать «живой товар», подвергая себя риску, чтобы отпустить их безо всякой выгоды для себя. Пьер решил, что настал подходящий момент поговорить с братом. Если Жан совсем потерял разум и деловую хватку, то, возможно, ему пора уступить свои полномочия кому-нибудь другому.
— Ты прав, Пьер. Мы поставим это на голосование, как всегда. Ты хотел бы заменить меня? — спросил Жан.
А через несколько часов мадам Одиллия принесла ему весть о смерти Катрин. Она не позволила зятю увидеть тело. Похороны должны были состояться через два дня в Новом Орлеане, в присутствии всей креольской общины. Было решено сначала исполнить христианский обряд, чтобы не раздражать священника, а потом провести африканскую церемонию погребения с прощальной тризной, музыкой и танцами. Одиллия была печальна, но спокойна и нашла правильные слова, чтобы успокоить Жана, когда он разрыдался, словно ребенок. Лафит повторял, что обожает Катрин, что она была его верной подругой, его единственной любовью. Одиллия подала ему стакан рома и потрепала по плечу. Она жалела вдовца, но знала, что очень скоро он позабудет о Катрин в объятиях другой женщины. Разумеется, Жан Лафит не собирался тотчас же просить руки Хулианы, до этого должно было пройти немало времени, однако мысль об этом уже овладела разумом и сердцем корсара, хоть он и не решался высказать ее вслух. Смерть жены была для Жана страшной потерей, но теперь он получил нежданную свободу. Даже мертвой добрая Катрин продолжала угадывать тайные желания своего мужа. Теперь Лафит ни за что не отказался бы от Хулианы. Годы летели быстро, он давно устал разбойничать, вечно держать наготове пистолет и знать, что за его голову в любой момент могут назначить цену. Жан сумел скопить достаточно денег, чтобы отправиться вместе с Хулианой и маленьким Пьером в Техас, где предпочитали селиться разбойники, и посвятить себя пусть незаконному, но все же менее опасному делу. Никакой торговли рабами, само собой, не стоит расстраивать чувствительную девушку. Лафит впервые в жизни позволил женщине вмешаться в свои дела, но теперь он ни за что не стал бы рисковать счастьем ради прибыли. Итак, решено: они уедут в Техас. Самое подходящее место для человека с авантюрным духом и не слишком строгой моралью. Лафит готов был покончить с пиратством, но превратиться в добропорядочного буржуа было бы уже чересчур.
Часть пятая
Верхняя Калифорния, 1815 г.
Весной 1815 года Диего, Исабель и Нурия поднялись на борт шхуны, отплывавшей из Нового Орлеана. Хулианы с ними не было. Мне очень не хотелось бы разочаровывать читателей, успевших проникнуться симпатией к влюбленному герою. И все же Хулиана не могла поступить по-другому, да и большинство женщин на ее месте приняли бы именно такое решение. Любой праведник мечтает наставить грешника на истинный путь, и Хулиана взялась за это с настоящим религиозным рвением. Исабель спрашивала себя, отчего ее сестра не попыталась спасти душу Рафаэля Монкады, и, поразмыслив, поняла, что спасать было решительно нечего: если Лафит был разбойником, то Монкада оказался подлецом.
«А подлость неизлечима», — заключила девушка. Несмотря на все свои достоинства, Зорро до сих пор не сделался мужчиной, которого женщина захочет спасти.
Мы находимся в начале пятой и последней части нашего повествования. Скоро настанет время прощаться, друзья мои: история постепенно подходит к концу, герой возвращается туда, откуда начал свой путь, закаленный в испытаниях, которые ему пришлось пройти. Таковы правила подобной литературы от «Одиссеи» до волшебных сказок, и не нам их менять.
Отвратительный скандал, который Диего устроил, узнав, что Хулиана остается с Лафитом в Новом Орлеане, не мог повлиять на принятое девушкой решение. Кто он такой, чтобы распоряжаться ею? Они ведь даже не были родственниками. Кроме того, Хулиана была достаточно взрослой, чтобы самой выбирать свою судьбу. В качестве последнего средства Диего попытался вызвать пирата на дуэль, «чтобы защитить честь сеньориты де Ромеу», но соперник сообщил ему, что тем же утром они с Хулианой обвенчались в креольской маленькой часовне в присутствии его брата Пьера и Одиллии. Они сделали это тайком, чтобы не вызывать кривотолков у тех, кто не верит в безумную любовь, не способную ждать. Делать было нечего, теперь их связывали узы брака. Диего навсегда потерял свою любимую и под влиянием горя поклялся хранить ей верность до конца своих дней. Никто ему не поверил. Исабель заметила, что такой отчаянный человек, как Лафит, едва ли задержится в этом бренном мире слишком долго и, как только Хулиана овдовеет, Диего сможет возобновить свои ухаживания, но такая перспектива не слишком утешила влюбленного. Исабель и Нурия пролили немало слез, прощаясь с Хулианой, несмотря на твердое обещание Лафита навестить их в Калифорнии. Нурия, любившая сестричек де Ромеу как собственных дочерей, разрывалась между двумя решениями: остаться с Хулианой, чтобы защищать ее от вудуистов, пиратов и других напастей, или отправиться в Калифорнию вместе с Исабель, которая, несмотря на юный возраст, куда меньше нуждалась в дуэнье. Хулиана убедила Нурию ехать, потому что отправиться в путь вдвоем с Диего де ла Вегой означало бы для Исабель навсегда погубить свою репутацию. На прощание Лафит подарил дуэнье золотую цепочку и отрез тончайшего китайского шелка. Нурия попросила ткань черного цвета, в знак траура. Шхуна покинула порт в разгар тропического ливня, характерного для этого времени года, и по щекам Хулианы, которая пришла проводить друзей с маленьким Пьером на руках в сопровождении своего корсара и королевы Сенегала, своей новой покровительницы и наставницы, текли слезы вперемешку со струями дождя. Хулиана, одетая в легкое и скромное платье, отвечавшее вкусам ее мужа, была так хороша, что Диего не смог сдержать слез. Никогда еще девушка не казалась ему столь прекрасной, как в момент расставания. Хулиана и Лафит были восхитительной парой, он весь в черном, с попугаем на плече, она в наряде из белого муслина, оба под одним зонтом, который держали над ними две юные негритянки, рабыни, получившие свободу. Нурия заперлась в каюте, чтобы никто не слышал ее душераздирающих рыданий, а безутешные Диего и Исабель махали с палубы, пока берег не скрылся из вида. Оба глотали слезы. Исабель оплакивала не только разлуку с сестрой, но и потерю Лафита, первого мужчины, который назвал ее красивой. Такова ирония судьбы. Однако вернемся к нашей истории.
Вскоре наши герои прибыли на Кубу. Старинная Гавана с колониальной архитектурой и роскошной набережной Малекон, омытая сверкающими водами Карибского моря, предлагала своим гостям неисчислимые удовольствия, которым путешественники не могли отдать должное: Диего — потому что был в отчаянии, Нурия — в силу возраста, а Исабель — потому что ее никуда не пускали. Диего и дуэнья не позволили девушке ни посетить казино, ни пройтись в карнавальной процессии под аккомпанемент веселых уличных музыкантов. Богатые и бедные, негры и белые сидели в тавернах, без устали пили ром и танцевали от зари до зари. Если бы ей только позволили, Исабель немедленно выбросила бы из головы испанские представления о приличиях, которые не слишком пригодились ей в последнее время, и всей душой отдалась бы безудержному карибскому веселью. От хозяина отеля друзья узнали новости о Сантьяго де Леоне. Капитан с уцелевшими матросами добрался до Кубы и, едва оправившись от испуга и унижения, отбыл в Англию. Он собирался немного подзаработать, купить домик в деревне и в свое удовольствие рисовать фантастические карты для коллекционеров диковинок.
Друзья провели в Гаване несколько дней, которые Диего посвятил подбору нового гардероба для Зорро, который он решил скопировать у Лафита. Взглянув на себя в зеркало, молодой человек был вынужден в который раз признать, что его соперник обладал безупречным вкусом. Юноша оглядел себя в фас и в профиль, принял величавую позу, положив руку на эфес шпаги, горделиво приподнял подбородок и обнажил великолепные зубы в довольной улыбке. Пожалуй, выглядел он просто замечательно. Диего впервые в жизни пожалел, что не может одеваться так все время. «В конце концов, нельзя получить все», — вздохнул юноша. Оставалось только спрятать чудовищные уши, надеть маску и приклеить тонкие усики, вводящие в заблуждение врагов, чтобы Зорро мог появиться там, где требовалась его шпага. «Кстати, красавчик, тебе не помешала бы еще одна шпага», — сказал Диего своему отражению. Он ни за что не расстался бы с верной Хустиной, но одного клинка было недостаточно. Отправив покупки в гостиницу, молодой человек двинулся на поиски клинка, который хотя бы отчасти мог сравниться с подарком Пелайо. Вскоре он нашел то, что искал, а заодно купил два морискских ножа, узких и гибких, но острых, словно бритва. Выигранные в Новом Орлеане деньги утекали, словно вода сквозь пальцы, и несколько дней спустя, когда друзья поднялись на борт судна, отплывающего в Портобело, юноша был так же беден, как после нападения корсаров Лафита.
В отличие от Диего, которому уже приходилось пересекать Панамский перешеек, Исабель и Нурия получили массу новых впечатлений: прежде они никогда не видели ядовитых жаб, не говоря уж о голых индейцах. Потрясенная Нурия поспешно опустила взор в глубины реки Чагрес: сбывались ее худшие опасения относительно дикости американских индейцев. Исабель смогла наконец отыскать ответ на давно волновавший ее вопрос. Много лет она ломала голову над тем, чем мужчины отличаются от женщин. К своему великому разочарованию, девушка не нашла никаких отличий, кроме тех, о которых можно было догадаться по намекам дуэньи. Благодаря молитвам Нурии путешественники добрались до панамского порта, избежав малярии и змеиных укусов. В порту друзья пересели на корабль, который доставил их в Верхнюю Калифорнию.
Судно бросило якорь в маленьком порту Сан-Педро, неподалеку от Лос-Анхелеса, и путешественники в шлюпке добрались до берега. Заставить Нурию спуститься по веревочной лестнице оказалось не так-то просто. Один моряк, отличавшийся решительностью и крепкой мускулатурой, без разрешения подхватил дуэнью за талию и перекинул через плечо, словно мешок сахара. На берегу подплывающей шлюпке махал какой-то индеец. Приглядевшись, Исабель и Диего разразились радостными криками: это был Бернардо.
— Как он узнал, что мы приедем сегодня? — спросила изумленная Нурия.
— Я его предупредил, — отозвался Диего, не пускаясь в дальнейшие объяснения.
Бернардо занял место в порту неделю назад, когда почувствовал, что его брат вернется со дня на день. Мысленное послание Диего было совершенно отчетливым, и Бернардо терпеливо смотрел на море, уверенный, что рано или поздно на горизонте покажется корабль. Он не знал, что его друг приедет не один, но мог предполагать, что у юноши будет немалый багаж, а потому привел с собой лошадей. Бернардо изменился настолько, что Нурия с трудом узнала в широкоплечем туземце скромного слугу, каким он был в Барселоне. Из одежды на Бернардо были только холщовые штаны и ремень из бычьей кожи. Лицо молодого человека потемнело от солнца, длинные волосы были заплетены в косу. За спиной у него висело ружье, а на поясе нож.
— Как мои родители? Как Ночная Молния и ваш малыш? — нетерпеливо расспрашивал Диего.
Бернардо ответил только, что у него плохие новости и что им лучше поскорее отправиться в миссию Сан-Габриэль, где падре Мендоса расскажет обо всем, что произошло. Сам он провел последние месяцы среди других индейцев и не знает всех деталей. Друзья погрузили часть своих вещей на лошадь, остальное закопали в песок и верхом направились к миссии. Диего был поражен, увидев, что пашни, предмет заботы и гордости падре Мендосы, поросли сорняками, половина домов осталась без крыши, а хижины новообращенных пустуют. Процветавшие прежде земли пришли в запустение. Заслышав конский топот, во двор миссии вышли индианки с младенцами за спиной, а вслед за ними появился падре Мендоса. За пять лет миссионер превратился в маленького старичка с редкими седыми волосами, которые уже не закрывали шрам на месте отрубленного уха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52