Эти стены видели и слышали много, очень много лжи. Лили Ллевелин была лгунья и обманщица высшей степени. Она окружила себя людьми, которые тоже лгали. Даже честных она провоцировала на ложь. Лили ушла, но некоторые, жившие и лгавшие вместе с ней, еще живы. Они лгут и ныне. Ложь, когда-то клокотавшая здесь мощным потоком, да и сегодня составляющая еще значительную часть всех произнесенных слов и невысказанных мыслей, она осела на эти стены, пол, потолок. Сегодня она дает излучения, которые влияют на людей и усиливают лживые слова и мысли… Я пришла почти в шоковое состояние от мысли, что я почти позволила себе вступить в брак с помощью лжи.
Если бы миссис Мэдкрофт не произнесла несколько раз «перехитрили», я, наверное, так и сделала бы. Какое счастье, что я остановилась на полпути. Какое бы решение теперь ни принял мистер Ллевелин, он уже не в состоянии лишить меня счастья быть и чувствовать себя честным человеком.
Как я и ожидала, Эдмонд еще не ушел отдыхать. Он сидел в своем кабинете за письменным столом и внимательно просматривал какие-то бумаги. Это я увидела через приоткрытую дверь. Судя по тому, что он сдвинул брови, бумаги не радовали его. При моем появлении Эдмонд поднял голову и убрал бумаги в ящик стола.
— Можно войти? — спросила я почти шепотом. — Я должна вам кое-что сказать.
Он слегка удивился и кивнул головой. Затем встал и вышел мне навстречу. Сидя за столом, он был внушительным, а стоя еще внушительнее. Я колебалась, зная, какой ответ могла получить на свое признание. Набираясь решимости, я глубоко вздохнула. В этот момент я пожалела о том, что теряю Эдмонда. Пронеслось воспоминание о его крепких руках, вытаскивающих меня из волн и прижимавших к груди. По моему телу пробежал радостный трепет. Но он тут же смешался со страхом.
Испытаю ли я когда-нибудь еще эти сладостные объятия?
— Может быть, ты сядешь? — заботливо предложил он.
Я отрицательно покачала головой. Я не могла сесть. Понимала, если сяду, если не скажу сейчас, сразу, то уже не смогу найти в себе сил произнести эти проклятые слова признания и унижения.
— Это касается моей матери, — решительно начала я. — Я скажу то, что вы возможно не знаете.
— А именно? — спокойно, без всяких эмоций произнес он.
— Моя мать работала у миссис Мэдкрофт ассистенткой, — выдавила я из себя. — Фанни сказала мне, что вы предполагали, будто моя мать была только клиенткой миссис Мэдкрофт. Так вот, вы ошибались.
— Ты знала это? — требовательно спросил он, и его брови сошлись в сплошную линию.
— Я узнала об их совместной работе, когда приехала к миссис Мэдкрофт в Лондон, — сказала я.
— А почему ты не сказала мне раньше об этом, а ждала до сих пор? — спросил он тем же спокойным тоном, но его взгляд стал жестким, таким, каким я знала его прежде.
— Сначала я не думала, что это касается вас, — ответила я неожиданно для себя твердым и уверенным тоном. — Это так и было до сегодняшнего дня. А сегодня…
Я посмотрела на него и невольно замолчала. Он стоял, сложив руки на груди, и сердито смотрел на меня.
— Неужели тебе не пришло в голову, что я должен был узнать об этом до объявления помолвки? — спросил он жестко. — Да, до того, как я объявил о нашей помолвке своим друзьям и в семье.
Я взглянула в его лицо и поняла, что раньше плохо знала Эдмонда. Я ошибалась, предполагая, что он откажется от помолвки. Нет, помолвка это его слово, ere достоинство, его честь. От нее он не откажется ни за что. Скорее откажется от меня…
И тут меня словно огнем опалила мысль. Я вспомнила сразу о его тете и о пророчестве Чайтры. «Я видела не замужество, я видела безнадежность в надеждах и желаниях», — сказала она тогда. Теперь предсказание и тетя выстроились в одну цепочку. Итак, Эдмонд под каким-нибудь благовидным предлогом отправляет меня к тете. Всем говорит, что я поживу там до свадьбы, пока не будут произведены необходимые приготовления. Проходит несколько месяцев, и все постепенно забывают обо мне. Эдмонд тоже. Так я и живу у его тети в безнадежности, надеждах и желаниях. Бесконечных.
Представив себе все это, я вздрогнула. И вновь посмотрела в лицо Эдмонда, прямо в его глаза. Кажется, я вновь ошиблась. От свадьбы он тоже не откажется. Он откажется от меня. После свадьбы. Урсула сказала о докторе Родесе, что он слишком порядочный, чтобы развестись с Фанни, если обнаружит, что брак неудачный. Не случайно Эдмонд дружит с Кенетом. Их объединяет порядочность, она их внутренний стержень, на ней у них держится все. Эдмонд тоже не отменит свадьбу в силу своей порядочности. Но он отличается от Кеннета железной волей. Если он так решит, то он сможет отвергнуть жену. Никто не упрекнет его за это. А некоторые постараются сделать так, чтобы о поступке хозяина Эбби Хаус узнало лондонское общество. Например, Салли Причард. Она заинтересована в этом вдвойне. Во-первых, сведет счеты со мной. Во-вторых, получит шанс занять свободное место или в сердце или в спальне Эдмонда.
Нужна ли мне и Эдмонду такая супружеская жизнь?
Конечно, нет. Но неужели мы с ним в тупике, из которого нет выхода? Есть выход. Мы оба с ним можем стать свободными, как были прежде. Но теперь наша свобода в моих руках. Чтобы Эдмонд получил свободу, я должна разорвать помолвку.
Я попыталась высказать Эдмонду то, что я подумала, что я решила. Но мысли путались, я захлебывалась словами. Оборвав себя на полуслове, я повернулась и вышла из кабинета. С мыслью и решимостью никогда сюда не возвращаться.
К моему удивлению, дом оказался погружен в темноту. Лишь в фойе тускло горели несколько газовых светильников, а на лестнице, в коридоре и других местах их уже потушили. Случай из ряда вон выходящий, но сейчас я была слишком расстроена, чтобы придавать этому какое-либо значение. Не обращая внимания на темноту, я чуть ли не бегом бросилась к винтовой лестнице. Сама лестница, широкая площадка на ней стали мне знакомы до мелочей. Слишком знакомы. Эбби Хаус был единственным домом, который я узнала с тех пор, как покинула свой родной дом.
Я уже поднялась до середины лестницы, когда почувствовала, что сверху дует ледяной сквозняк. Он ударил мне в лицо и тугими спиралями закружил позади меня. В фойе и в коридоре тоже происходило перемещение воздуха, но совсем иное. Этот же сквозняк, наверное, вырвался из подземных глубин монастыря, он принес с собой запах плесени и распада.
Неужели это бесновалась Лили Ллевелин? С каждым днем она становилась все агрессивнее и злее. Чтобы набрать энергии, ей, кажется, уже не требовались наши сеансы. Что-то будет после отъезда миссис Мэдкрофт? Вернее, после нашего отъезда. Уйдет ли Лили в камни подземелий или будет продолжать буйствовать, сея страх среди живых?
Я осторожно ступала по ступенькам, держась правой рукой за гладкие перила из красного дерева. Голову пришлось наклонить, до того сильным оказался встречный ветер. Вот наконец и лестничная площадка. Бр-р! Сейчас она больше напоминала ледяной ящик. Правда, не такой темный, как я вначале подумала.
В глубине средневекового камина мерцал желтоватый свет. Но ведь в камине не было огня, откуда свет?
Удивительное зрелище заинтриговало меня. Захотелось рассмотреть источник света получше. Но для этого я должна была войти внутрь камина. Ну что ж, входить так входить. Это оказалось совсем нетрудно. Я вошла, встала у боковой стены. Еще оставалось свободное место.
Как интересно!
Я провела пальцами по грубым камням там, где танцевали желтые отблески. Камни как камни. Но откуда же все-таки исходили отблески? Наверху труба заложена кирпичом. Значит, не оттуда. И не из-за передней стенки, так как камни плотно пригнаны друг к другу, и стыки не шире, чем обычно. Я терялась в догадках.
Вдруг поток ледяного воздуха ударил сзади, окатил шею будто зимней морской волной.
И я нашла ответ на волновавший меня вопрос. Между боковой и задней стенками камина была широкая щель, примерно в восемнадцать дюймов. Вот из нее и тянуло.
Боковая стенка каким-то образом была сдвинута в сторону, и там угадывался узкий туннель. В его глубине светился шар, который и давал отблески на противоположной стенке камина. Я отчетливо ощущала, как из туннеля тянуло сквозняком и плесенью.
Мне припомнился рассказ Эдмонда о туннелях, которые ведут из монастыря к вершинам близлежащих холмов. Я стала всматриваться в темноту подземного хода. Что-то белое мелькнуло там и исчезло. Или мне показалось? Прошло несколько секунд. Никаких изменений. Я сделала шаг вперед и остановилась у входа в туннель.
Где-то впереди прозвучал легкий смех. Тот самый смех, который я слышала в первый вечер в Эбби Хаус. Не размышляя больше, я сделала несколько шагов и вошла в туннель.
Липкая паутина коснулась моих щек, и спертый воздух ударил мне в нос. В какое-то мгновенье я пожалела о том, что решилась на эту экскурсию. Здесь было хуже, чем в пещере около Дедл Доо. Теснее и неуютнее. Но чувство сожаления длилось очень недолго. Вот снова зазвучал смех Лили, он интриговал, соблазнял и манил меня за собой. А кроме него там, впереди находился тот источник света. Я кралась к нему, а он все ускользал от меня. Я заходила все дальше и дальше в глубины подземелья. Туннель тянулся, извиваясь вдоль стен, оставаясь неизменным по вышине и ширине. Кое-где из стен торчали металлические крепления под факелы. Вернее, остатки от них, потому что ржавчина съела их почти полностью.
Что вело меня вперед, в эту таинственную, страшную сырую тьму? Не только смех Лили. И не столько он. Меня гнало чувство одиночества. Решив предоставить Эдмонду свободу, отпустить его, я почувствовала себя бесконечно одинокой. Жизнь потеряла для меня интерес и утратила ценность. Я уже ничего не боялась. Мне стало все равно. В эти минуты мои глаза, наверное, очень походили на глаза Урсулы, те, которые я увидела в приступе гнева и которые так напугали меня. У нее был взгляд человека, который все потерял и уже не боится потерять что-либо еще. Я теперь тоже не боялась ничего, так как мне стало нечего терять. Подумав, что я стала ненужной Эдмонду, я стала не нужна более сама себе.
В таком состоянии единственным спасением для меня являлось действие. Или, по крайней мере, видимость действия. Вот сейчас я действовала. Я поставила перед собой цель достичь источник света и настойчиво продвигалась к ней. Ничего другого в мире для меня не существовало.
Хорошо, что пол в туннеле был гладким и без ступенек, иначе бы я упала. Находившийся впереди источник света указывал мне путь, но не освещал его. Несколько раз я видела впереди туманное сгущение и слышала тот мягкий зовущий смех. Иногда мне казалось, что Лили насмехалась надо мной. Над чем именно? Над моей честностью во взаимоотношениях с Эдмондом? Над упорством, с которым я шла сейчас? Над моими сбитыми о камни локтями? Я не знала и мне было это безразлично.
Мне приходили в голову случайные, мелкие мысли. Например, какие комнаты находились по другую сторону стены, вдоль которой я сейчас шла? Может быть, я уже прошла под семейным крылом и оказалась под старой частью монастыря, куда Эдмонд запретил мне ходить без сопровождения? Я перестала ориентироваться в пространстве и расстоянии. Во времени тоже.
Впереди прозвучал какой-то новый звук. Это заставило меня забыть о своих вопросах и всмотреться в темноту. Источник света прекратил танцевать и покачиваться, он застыл на месте. Тяга воздуха в туннеле усилилась, воздух стал заметно свежее. Значит, я подошла к выходу. Но что я найду там?
Призрак Лили Ллевелин?
Источник света вновь двинулся вперед, и я поспешила за ним. Пройдя по туннелю еще примерно десять ярдов, я оказалась у отверстия, значительно более широкого, чем входное. На некотором расстоянии виднелась темная расселина, в ней мерцала свеча.
Я не увидела ничего особенного.
Но как со смехом?
Его не было слышно. Пока.
Я переступила через каменный лежень и обнаружила, что стою на простом деревянном полу. Вокруг, насколько хватало взгляда, я не видела мебели. Любопытно. Надо постараться определить, где я нахожусь. Почти во всех известных мне помещениях в Эбби Хаус пол покрыт коврами. В некоторых, очень немногих, вымощен каменной плиткой. В старой части здания, насколько я знала, пол нередко был выложен первозданным плитняком. Где же могло находиться помещение с простым деревянным полом? Я терялась в догадках. Припомнились лишь отдельные попадавшиеся мне на глаза деревянные детали. Это колонны в гостиной, дубовые перекладины и скобы в церкви… Тут у меня перехватило дыхание. Деревянная галерея в церкви. Мне не довелось побывать на ней, но я хорошо знала из разговоров, что там простой деревянный пол.
Так вот где я стояла.
Но кто находился поблизости от меня?
Разобраться с этим сразу было трудно. Большая часть галереи находилась в темноте, не разглядишь, но я догадывалась, что там кто-то есть. Вот послышался легкий шум, шорох мягких шагов по доскам, и на темном фоне слабо обозначилась белая фигура. Что-то очень знакомым показалось мне в ее очертаниях и отдельных движениях.
— Фанни?! — воскликнула я. Я почувствовала, как от спадающего напряжения и нахлынувшей радости мелко задрожали мои ноги. Фанни приблизилась ко мне, держа в руке горящую свечу.
— Ты подумала на меня, что это Лили, не так ли? — сказала она, улыбаясь какой-то не совсем обычной улыбкой.
— Действительно так, — согласилась я. — Ты играешь в какие-то странные игры.
— Навряд ли это игра, — возразила она — Хотя могло быть игрой, если бы не ты.
— Что ты имеешь ввиду? — не поняла я ее намека.
— Миссис Мэдкрофт и ее сеансы, — ответила Фанни. — Она восхитительная старая обманщица и устраивала свои сеансы для веселья.
В ее словах явственно прозвучала ирония блестящего актера по отношению к другому, бездарному собрату по профессии.
— Но в таком случае, что ты скажешь обо всем, что произошло здесь, в церкви? — требовательно спросила я. — И какое отношение имеет все сказанное тобой ко мне?
— Ты была той, кто заставил маму вернуться, — сказала Фанни. — Я поняла это сразу же, как только посмотрела альбом с вырезками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55