С первого взгляда казалось ужасным, что она могла полюбить такого человека. Вернее сказать, казалось бы ужасным, если, кроме жестокости, не заметить в нем других качеств: нежности и сострадания, которые, честно говоря, проявлялись довольно редко, но шли из глубины сердца.
Сюзанна снова перебрала в памяти все, что ей было известно о Реддинге. Очень мало. Капельку сведений о себе он обронил здесь, намеренно проговорился там. Единственной постоянной, связывающей все события его жизни, было одиночество. Он ни разу не упомянул никого, кроме женщины, с которой он вел опасные игры. Реддинг всегда был один. Одиночка, которому неведом другой способ существования.
Может быть, он и не желал для себя другой жизни. Сюзанна не знала. Иногда в нем проскальзывало нечто неуловимое, свидетельствующее об обратном.
Но вот, закончив беседу с Джесусом, он направился к дому. Реддинг ступал твердо, даже грациозно, как будто ноги не были перебинтованы после мучительных порезов. Он двигался с тем же высокомерным пренебрежением, которое отпугивало окружающих.
Сердце женщины ныло от нерастраченной потребности любить и быть любимой, от неудовлетворенного желания, от готовности излить на Реддинга ласку и заботу, переполнявшие ее. Сюзанна томилась желанием выплеснуть на него свою любовь.
Надо признаться, добиться ответного чувства она тоже хотела. Сюзанна мечтала о прикосновениях его сильного молодого, горячего тела, она вновь хотела бы испытать, как бьется и трепещет его мужская плоть в ее мягком, податливом влажном лоне. Она истекала любовью. Она вожделела нутром. Сюзанна никогда не испытывала такой животной страсти. Все ее существо трепетало предчувствием… невероятного события.
— О Райс, — затаив дыхание, млела Сюзанна, следя за тем, как он обходит вокруг дома. Неожиданно ее осенило: должно быть, он проникает в дом через окно. Но зачем?
Почему так много тайн связано с ним?
Боже милосердный, почему?
* * *
В очередной раз Реддинг попытался натянуть сапоги. Черт возьми! Ступни ныли. Правда, с большим трудом ему удалось втиснуть ноги в самые большие сапоги из тех, что принесла Сюзанна.
Завтра он собирался снова отправиться в Остин. Ему нужны были некоторые вещи, которые можно было раздобыть только в городе. Во-первых, неклейменая лошадь. Во-вторых, еще кое-что из одежды. В-третьих, некоторые инструменты. В-четвертых… В голове Райс держал целый список необходимых вещей.
Реддинг находился в нетерпеливом предвкушении борьбы. Одну из ролей в трагедии, которая должна будет развернуться по его сценарию, Райс предложил Джесусу. Нетерпение подростка отомстить за брата было надежной порукой успеха. Райс знал, что Джесус не проболтается о просьбе, с которой он к нему обратился. Мексиканец дал слово не проговориться даже отцу — Реддинг объяснил, что в противном случае могут пострадать обитатели ранчо. Но уверенность Райса в Джесусе основывалась отнюдь не на честном слове. Райс уже знал, что мальчик — нет, он был уже настоящим мужчиной — ни словом не обмолвился о ранах и старых шрамах на спине Реддинга. Он был надежным человеком. Райс доверял ему, как мало кому доверял: мексиканец уже себя показал.
Тем не менее нельзя втягивать Джесуса глубоко в опасную игру. Райс не хотел, чтобы мальчонка пострадал.
Итак, Райс попробовал ходить в сапогах, которые все еще сильно сдавливали незажившие, перебинтованные ноги. Мучение. Но он пошел, приучая себя к неудобству. Так Реддинг делал всегда, наперекор себе, тренируя волю и терпение. Это была его единственная защита в жизни.
Во всяком случае — была раньше. Сейчас мысли Райса вертелись вокруг Сюзанны и его любви к ней. Это наваждение заставило его быть грубым с женщиной сегодня поутру в то время, как его единственным желанием было уложить ее в постель и погрузиться в ее тело.
Его нетерпеливый резвый орган доставлял Райсу не меньше мучений, чем израненная спина. Он никого не хотел так сильно и настойчиво, как эту женщину. Особенно сегодня утром, ее прекрасные лиловые глаза источали такое же томление плоти, как и то, что переживал он. Всякий раз, когда Райс бросал на Сюзанну даже поверхностный взгляд, тело его наливалось тяжестью и желанием излиться в этот изумительный, естественный, божественный сосуд. Он никогда ни от кого не испытывал такой сильной физической зависимости. Сейчас было неподходящее время менять привычки. Реддинг не желал себе сильных потрясений. Он не хотел изменять или разрушать себя.
Наблюдение за Весом и его девушкой ничего не прибавило к жизненному опыту Райса. Правда, он поразился первоначальному гневу Веса и тому, как он мгновенно улетучился при виде Эрин, которая в свою очередь при взгляде на жениха засветилась, как церковная свечка.
Пока Вес и его барышня обнимали друг друга глазами, выражение лица у обоих было телячьим. Реддинг надеялся, что по крайней мере со стороны сам так выглядеть не будет.
* * *
Почему не исчезает мучительная, тянущая боль в паху?
Райс согласился разделить ужин с Весли, Эрин и Сюзанной. Правда, так и не поняв, почему он это сделал. Развлечение, объяснил он себе, но вместо развлечения он почувствовал нечто вроде пустоты и одиночества при взгляде на Эрин и Веса.
Было очевидно, что Вес продолжал глупо упрямиться, но не менее очевидным было и то, что мало-помалу девушка одерживает верх. Сюзанна послала одного из ковбоев передать Макдугалам, что Эрин остается на ужин, а потом ее проводят домой.
Райсу понравилась девушка. Это утверждение удивило бы его самого, но оно соответствовало действительности. Когда Эрин смотрела на Веса, она не только не замечала, она на самом деле не видела пустой штанины. Это было удивительным и прекрасным. В этом не было высокого благородства — Райс ненавидел благородство, — в этом была правда. Реддинг думал, что полковник ведет себя как дурак, отказываясь от девушки, которую любит безмерно.
Тогда почему бы ему самому не жениться на Сюзанне? Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Онемение тела, которое беспокоило его все утро, — боль, желание, требовательное влечение к женщине — вновь распространилось по всему телу.
Ответный взгляд выдавал вожделение и стремление к нему, мужчине. Райс почувствовал содрогание и шевеление плоти и начал решительную борьбу с собой.
Молодые люди почти завершили ужин, когда раздался крик:
— Всадник!
Вес и Райс немедленно вскочили. Вес заковылял к стойке с оружием. Теперь его трудно было застать врасплох. Райс выбрал себе винтовку. То же сделала и Сюзанна, и они втроем бросились на крыльцо. Сюзанна открыла дверь. Эрин выглядывала из-за их спин, но именно она первой узнала всадника.
— Это Сэм, — сообщила она. — Муж сестры Эрин, — пояснила Райсу Сюзанна, и Вес прислонил винтовку к стене и проковылял на костылях на крыльцо. Эрин вышла за ним.
— Сэм? — осторожно начал Вес.
Сэм Хэррис был одним из самых яростных его оппонентов, когда Вес решил воевать на стороне северян. Хэррис не замечая Веса, обратился к Эрин.
— Твой отец… в него стреляли сегодня в полдень.
Эрин побледнела.
— Он?..
Сэм Хэррис горестно кивнул. Лицо его исказилось яростью и горем.
— Он хотел испробовать только что выезженную лошадь. Мы уговаривали его взять кого-нибудь в компанию, но он отказался, говорил, что это его задержит.
— Кто? — недобро поинтересовался Вес. Сэм долго колебался, как бы превозмогая нежелание вступать в разговор с Карром, а потом сумрачно ответил:
— Как всегда… свидетелей нет. Он запаздывал, и мы отправились на поиски мистера Макдугала. Мы нашли его мертвым. Лошадь исчезла.
— На ней было клеймо? — Вес обнял Эрин. Одной рукой он опирался на костыль, другая поддерживала девушку. Она была бледна.
— Нет, — горько ответил Хэррис. — У нас почти не осталось рабочих рук, — потом он обратился к Эрин. — Поедем, я провожу тебя домой. Сейчас ты должна быт рядом с матерью.
— Я поеду с Эрин, — решительно проговорил Вес.
— Нет!
Вес пристально взглянул на Сэма.
— Сэм, война закончена. Мы все нужны Эрин.
Голос его приобрел уверенность и силу, удесятеренную присутствием девушки. Сейчас она действительно нуждалась в его поддержке значительно больше, чем он в своей гордости.
— Сэм, пожалуйста, — попросила Эрин упавшим голосом. — Я хочу, чтобы он поехал с нами.
— Твой отец… — Сэм не закончил фразы. И эта незавершенность очевиднее всего свидетельствовала о новой реальности в их жизни. Син Макдугал больше не мог противиться ее решению. Эрин проглотила слезы и продолжала стоять, крепко уцепившись за Веса.
Сэм помрачнел еще больше, однако он беспомощно пожал плечами:
— Делай, как хочешь.
— Я тоже поеду с вами, — вставила Сюзанна.
Но Вес повернулся к ней и покачал головой.
— Я не знаю, когда вернусь. Думаю, что Макдугалы не смогут переварить тебя и меня вместе.
Это было неприятное, но справедливое утверждение. Вес должен был исполнить свой долг по отношению к Эрин, но одновременно он понимал, что не следует испытывать терпение Сэма. Вес бросил испытующий взгляд на Райса, однако, принимая во внимание многочисленные ранения последнего, полковник не слишком беспокоился о том, что Райс останется наедине с Сюзанной.
Сюзанна продолжала настаивать на своей поездке в дом Макдугалов. Затем, смирившись со своей участью, она попросила Эрин:
— Если я тебе понадоблюсь, пришли за мной.
Эрин кивнула. Она стояла, тесно прижавшись к Весу, как бы прося у него защиты. На лице Веса читалась решительность. Он дернул поводья, и лошади понеслись.
Сюзанна осталась с Райсом. Они вошли в дом и остановились друг против друга. Глубоко в глазах Сюзанны застыло горе и сострадание к подруге. Райс обнял се.
— Когда же это, наконец, прекратится, — заплакала женщина, — эти гнусные убийства.
Реддинг крепче и крепче прижимал ее к себе, наслаждаясь прикосновением ее упругой груди. Совершенно естественно их губы слились в терпком поцелуе. Райс взял Сюзанну на руки и отнес в свою спальню. Его сила, казалось, не уменьшилась от обильной кровопотери и ранений.
На этот раз они почти не тратили времени на любовные заигрывания. В действиях Сюзанны и Райса не было ничего поверхностного, наносного, не имеющего глубинной связи с вековыми отношениями между мужчиной и женщиной. Только нетерпение и откровенное желание отдаться друг другу двух людей, которые слишком долго сдерживали себя, чья страсть уже выплескивалась за пределы человеческого терпения. Райс почти сорвал с нее одежду. Сюзанна стянула с него брюки, пуговицы посыпались на пол. Женщина начала было расстегивать на нем рубашку, но Реддинг властно перехватил ее руку; тогда ее пальцы опустились вниз и нащупали возбужденный, роняющий бесценную влагу фаллос. Сюзанна совершила то, чего никогда не делала раньше: пробежала пальцами по нежной кожице, чувствуя, что от каждого прикосновения фаллос напрягается так сильно и пульсирует так упруго, что просто непонятно, как может он еще удерживать свое содержимое.
И Райс не выдержал. Он опустил Сюзанну на подушки. Его руки находились на уровне ее плеч. Женщина оказалась замкнутой в пространстве, ограниченном мужским телом. Тюрьма ее мечты.
Райс вошел в нее властно и нежно, повелевая устремиться ему навстречу. Сюзанна чувствовала только свое лоно, как будто все пять чувств переместились вниз живота.
Она погрузила руки в его роскошные волосы. Тело Сюзанны выгибалось, изгибалось, а внутри ее уже шла работа: он требовал, погружаясь и приподнимаясь, и ей это нравилось. Сюзанна смаковала присутствие возлюбленного в себе, длила и растягивала удовольствие от каждого движения мужской плоти. Сюзанна дорожила каждым мгновением таинства, в котором принимали участие мужчина, женщина и мироздание.
Страх Сюзанны за любимого, боль за него, ее новое страдание за Эрин — все проявилось в ее борьбе за новую жизнь, за обновление, за радость. Они чувствовали друг друга и действовали в едином ритме, как одно целое. Сюзанна заглянула в глаза Райсу. Чувственность. Желание. Страсть. Бездна страсти. Сюзанна замедлила ритм и изменила движение. Теперь ее бедра совершали плавные круговые движения. Влекущий, призывный танец в постели. Райс отнесся к ней как к опытной танцовщице. Они поднимались по спирали под небесный купол любви, желание пробивалось робкими толчками, которые постепенно становились сильнее, Сюзанна открывала для себя обширные, неизведанные, манящие пространства и ощущения любви, каждое следующее сладостнее и пленительнее предыдущего, пока, наконец, она не почувствовала, что вот-вот взорвется в требовательном ожидании высшего наслаждения.
Женщина вся горела, нервы будто обнажились, принимая наслаждение, которое он творил для нее. Его тело, раскинутое над ней, вибрировало, опускаясь и поднимаясь, ублажая ее прихоть.
— Сюзанна… — шептал Реддинг. Его тело трепетало от наслаждения. — Бог мой! Сюзанна…
Женщина не могла вымолвить ни слова. Она только слегка постанывала, когда он обнял ее и они вместе вознеслись на пик страсти, вершину того, названия чему в человеческом языке нет.
ГЛАВА 21
Сюзанна и Вес провожали в последний путь Сина Макдугала. Его хоронили на маленьком семейном кладбище вблизи некогда обширных угодий.
Эрин и ее сестра, обе бледные, поникшие, поддерживали безутешную мать. Домашняя прислуга, а также женщины и ребятишки с окрестных ферм пришли проститься со своим хозяином и работодателем. В глаза бросалось почти полное отсутствие мужчин, что заставило Сюзанну еще раз осознать, как много людей полегло за прошедшие четыре года. К кровавому военному счету добавляли новых убитых Мартины.
— Прах прахом… — монотонно читал священник.
Но в жизни еще так много радостей, думала Сюзанна, имея в виду наслаждения, к которым она приобщилась совсем недавно. Так много предстоит еще сделать, сотворить. Интересно, довелось ли Сину Макдугалу испытать все земные утехи? Сюзанна надеялась, что да.
Она взяла Веса под руку. Женщина догадывалась, что брат хотел бы находиться рядом с Эрин, но его невеста разрывалась между матерью и сестрой и пока была недоступной для отщепенца Весли Карра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58