чистое белье, выдержанное вино и — как он мог упустить это — женщину… Опытную женщину.
Но почему-то собственные мечтания не увлекли его. Разразившись грубыми уличными проклятиями, хорошо знакомыми еще с лондонского детства, проклятиями, которые, очевидно, смутили бы даже полковника Карра привыкшего к солдатской брани, он продолжал шагать в сторону поляны, где оставил брата и сестру.
Там стояли три лошади, приведенные Сюзанной, и в свете луны Райс мог хорошенько рассмотреть их. От его внимания не ускользнули ни их достоинства, ни клейма армии США. Все они были с седлами и специальными мешками, притороченными к седлам.
Не обращая внимания на брата и сестру, в лучших бандитских традициях Райс перво-наперво обшарил мешки. Там лежали драгоценности, мужские часы, бесполезные расписки Конфедерации и немного долларов США. Реддинг молча пересчитал деньги. Восемьдесят долларов. За драгоценности можно будет выручить больше.
Райс снова запаковал мешки и повернулся лицом к двум молчаливым наблюдателям.
— Нам бы лучше уехать. Бандиты могут позвать на помощь своих дружков.
Сюзанна была в нерешительности.
— Драгоценности… Их надо вернуть владельцам…
Райс с сожалением посмотрел на нее.
— Вы до сих пор ничего не поняли, миссис Фэллон. — Он усиленно подчеркнул это «миссис», что отдалило их друг от друга на тысячи миль, как будто не было ежедневной дурманящей близости и радостно-щемящих мгновений на кладбище. Казалось, что он намеренно увеличивал расстояние между ними. — Они убьют вас и вашего брата медленно и мучительно, так, как, наверное, убили владельцев этих драгоценностей. Но, если вы решились твердо придерживаться принципов, вы можете отнести эти сокровища владельцу магазина, а заодно рассказать всем, что с вами приключилось.
— А вы? — прошептала Сюзанна.
— Я направляюсь на Запад. Безразлично, с вами или без вас, — бесстрастно заявил Райс.
Сюзанна в смятении взглянула на брата, ища поддержки. Вес стоял, опираясь на костыли. Винтовку он прислонил к дереву.
— Он прав, — нехотя процедил Вес, — владельцы, безусловно, убиты, а если нет, найти их невозможно. А переслать, драгоценности сюда мы сможем всегда…
Сюзанна изо всех сил противилась скорому отъезду.
— Ты так устал, — повторяла она, и было невозможно понять, кого из двух она имеет в виду.
— Лучше усталый мужчина, чем мертвый, — съязвил Райс.
Вес, тяжело опираясь на костыли, нагнулся, подобрал винтовку, и медленно подволакивая ногу, прохромал к одной из свежих лошадей. Одной рукой опираясь на костыль, второй он убрал винтовку в чехол. Далее он замешкался.
— А что мы будем делать с нашими лошадьми?
— Подгоним их к ручью, где сочная трава, и отпустим. Они заслужили хороший отдых.
Вес согласно кивнул и взялся за луку седла.
Лошадка оказалась более прыткой, чем та, на которой он ехал раньше. Она неожиданно рванулась, и Вес распластался на земле. Мгновение он лежал без движения, затем сел и в отчаянии обхватил голову руками. Сюзанна с замирающим сердцем посмотрела на Райса. Реддинг знаком запретил ей помогать брату. Просидев еще несколько секунд без движения, Вес, наконец, взялся за костыли и медленно поднялся. На этот раз, приблизившись к лошади, он тихо стал нашептывать ей что-то на ухо, успокаивая ее, а может быть, себя. На этот раз Вес одержал победу.
Не говоря ни слова, Сюзанна подошла ко второй лошади. Как по мановению волшебной палочки рядом с ней оказался Райс, подставляя руку, чтобы женщине было удобнее вскочить на лошадь. Каждый раз, когда Райс помогал ей, Сюзанна восхищалась выносливостью и силой мужчины. Его руки, плечи, корпус контрастировали с приятным английским выговором, свойственным джентльменам. При взгляде на мощную фигуру в голову приходили мысли о природном, естественном развитии организма, что входило в противоречие со строем его речи и аристократическим произношением.
Райс помог Сюзанне и сразу же отошел прочь, как бы оберегая себя от ненужных эмоций. Он уходил, слегка сгорбившись, что-то в нем напоминало утомленного скачкой Веса. Неприступный.
Райс снял вожжи с загнанных лошадей, одни дал Весу, взял себе другие и с неподражаемой грацией вскочил в седло.
Вслед за Реддингом они выезжали с поляны по залитой луной тропинке. Как всегда, Райс выглядел одиноким и неуязвимым, и было ясно, что именно таким он и хотел быть.
* * *
Путешественники сделали привал только в полдень следующего дня. Преодолев более тридцати миль, все были утомлены.
Вес болтался в седле как тряпичная кукла. Он знал, что выглядит жалко. Он молча умолял Реддинга сделать привал, но вслух не мог выдавить из себя ни звука. Унижение минувшей ночи было слишком живо, слишком болезненно. Он был не в состоянии защитить свою сестру. Схватка с бандитами ясно показала ему, как много он потерял на войне, как мало у него осталось.
Чувство беспомощности, угнетавшее его с момента попадания в полевой госпиталь джонни, начало пожирать его с новой силой. Еще несколько дней назад Весу казалось, что он обрел некоторую уверенность в себе, научился передвигаться и держаться в седле. Но все это выбили из него прошлой ночью, как выбили костыль, единственную подпорку в жизни.
Вес старался не думать об Эрин. Он позволил себе несколько туманных воспоминаний о ней за последние дни, когда еще лелеял слабую надежду на совместную жизнь, но сейчас… Как он будет защищать женщину? Чудом было уже то, что она ждала его. Пуговка сказала, что она ждет. Прошло четыре года с тех пор, как он видел ее последний раз, с тех пор, как он осторожно предложил расторгнуть помолвку. Эрин отказалась и писала ему чудесные письма, которые помогли ему уцелеть в этой проклятой войне. Она была одной из очень немногих, кто понял его решение сражаться на стороне североамериканцев. Эрин и Марк. Его друг Марк.
Муж его сестры.
Но Марк погиб. Он был глубоко порядочным человеком, и тем не менее Вес сомневался в необходимости и правильности его брака с сестрой. Он опасался, что Сюзанна согласилась вступить в брак больше в силу дружеских чувств и чувства благодарности, нежели по любви, которую женщина должна испытывать к мужчине. Такая страстная, истинная любовь была у них с Эрин. Когда они были вместе, все вокруг преображалось. Вес желал Сюзанне именно такой любви. Он хотел бы видеть радость и счастье в ее глазах, беззаботную улыбку на губах. Она заслужила счастье. Последнее время она несла бремя, непосильное для женщины.
А сейчас Вес беспокоился за сестру. Его пугал тот огонь, которым загорались глаза Сюзанны, когда она смотрела на Реддинга. То, что сестра симпатизировала Реддингу, настораживало и оскорбляло Веса до глубины души. Особенно остро он почувствовал это несколько часов назад, во время расправы над бандитами. За годы войны он видел тысячи смертей и тысячи убийств, но у него вызывала омерзение хладнокровная жестокость Райса Реддинга. Английская речь, свойственная высокородной аристократии, была призвана скрыть нечистое прошлое, в котором, по мнению Веса, было много крови и насилия. В Реддинге было много странного и некрасивого, что не вязалось с понятием «джентльмен». К винтовке он относился с особым почтением, как относятся к старшему другу, всегда готовому помочь. Каждое движение, которое проделал несколько часов назад Реддинг, и то, как он бесшумно подкрался к поляне, свидетельствовало о глубоком, естественном, как характер, двуличии. Вес заметил и хищнический голодный блеск, который иногда вспыхивал в глазах у Реддинга при взгляде на Сюзанну. Но сейчас было неудачное время, чтобы напрямую высказать свои мысли Сюзанне, особенно после нападения. Особенно после того, как он сам понял, что не может защитить сестру. Кроме того, она была упряма, как техасский мул. Прекрасным доказательством упрямства было ее замужество. Ни один человек не смог отговорить ее от этого шага. Тогда она была уверена, что поступает правильно. Сейчас, задумав их переезд в Техас, она снова была убеждена в своей правоте.
Сюзанна легкомысленно доверилась человеку, который сопровождал их, человеку, чья нравственная нечистоплотность не требовала особых доказательств. Порядочный человек интуитивно чувствовал это и сторонился Реддинга. Вес ощущал это особенно остро, когда на лице Реддинга появлялась двусмысленная улыбка, которая контрастировала с выражением глаз и, как подозревал Вес, не соответствовала внутренним помыслам Райса.
Единственное, чего не понимал полковник, так это почему Райс Реддинг продолжал оставаться с ними. Вначале он нуждался в них, в помощи Сюзанны, но сейчас обстоятельства изменились: они в Реддинге нуждались, а он в них — нисколько. Ему было бы лучше в одиночку. Исходя из своего личного опыта, Вес был готов поклясться, что у Реддинга напрочь отсутствовало чувство ответственности, а если и было, то в минимальном количестве. Полковник предполагал, что Реддинг отделается от них еще в самом начале пути, а может быть, и прихватит кое-что с собой. То, что Райс еще находился с ними, противоречило представлению Веса о Райсе и молодчиках такого пошиба. За этим что-то скрывалось. И не самое благородное. Труд наемного рабочего на ранчо его явно не прельщал, эту причину можно отбросить сразу. Райс Реддинг принадлежал к тем редким людям, которые выживают при любых обстоятельствах, но Вес не мог представить себе статного англичанина с великосветским выговором и наглой ухмылкой, пасущим коров.
Оставалось одно — Сюзанна, хотя Райс помыкал ею разве что чуть меньше, чем Весом, а его предпочтение заключалось в редких взглядах изголодавшегося по женской ласке мужчины. Но это было единственное объяснение, и все, что Вес мог предпринять, это не оставлять их наедине. Так или иначе он должен быть начеку.
* * *
Дни были похожи один на другой. По подсчетам Весли, за день они преодолевали от тридцати до сорока миль. За годы войны он научился точно отмерять расстояние. Это была утомительная скачка как для людей, так и для лошадей. Как подозревал Вес, у каждого была личная причина спешить, даже у Реддинга. Должно быть, он хотел отделаться от них поскорее.
Вечерний ритуал оставался неизменным. Как только они останавливались на привал, Райс исчезал и часто возвращался с добычей. Иногда ему удавалось подстрелить какое-нибудь мелкое животное, например, зайца, а однажды он принес заднюю ногу оленя. К его возвращению разжигали костер. Обычно они останавливались вблизи водоемов, и пока Райс охотился, а Вес разводил огонь, Сюзанна умывалась и плескалась в воде.
Несколько раз Райс разделил с ними трапезу. Сюзанна пыталась вызвать на откровенность молчуна Реддинга. Она расспрашивала его о Лондоне и о столичных модах. Он отвечал с готовностью и обворожительным шармом, который приводил Сюзанну в восторг, а Веса — в бешенство. Но любая попытка заглянуть в прошлое Реддинга оканчивалась крахом.
Однажды вечером Весу удалось кое-что выудить.
— Вы были в составе армии Великобритании? — начал он.
Райс настроился позабавиться.
— Боюсь, что мне не подходит армейская дисциплина.
Вес мог держать пари, что это соответствует действительности. Но это не было ответом на вопрос.
— Где вы научились так хорошо… — он запнулся.
Райс вопросительно изогнул бровь, как бы поощряя Веса продолжать.
— …владеть оружием?
— Все мы в Англии охотники, — с ухмылкой ответил Райс. — Разве вы не слышали? Охота — излюбленное занятие английских джентльменов.
— Надеюсь, в Англии охотятся не на людей?
— Вы делаете одолжение этим негодяям, называя их людьми.
— Мы обсуждаем не этот вопрос, Реддинг.
— Неужели? А что мы обсуждаем?
— Ваше прошлое. Я полагаю, мы имеем право знать о нем.
— Мое прошлое, Карр, не вашего ума дело. — Иронии как не бывало. Только металлический блеск глаз.
— Черт побери, Реддинг, моего. Все, что связано с тобой будет касаться и меня, пока ты путешествуешь с моей сестрой и со мной.
— Пока ты и твоя сестра путешествуете со мной, — поправил его Райс. — Состав группы можно изменить, как только пожелаешь.
Сюзанна прервала воцарившееся напряженное молчание.
— Вы сказали, что были капитаном судна-перебежчика. Вы моряк?
Когда Райс повернулся к женщине, выражение лица его немного смягчилось.
— Я был на корабле только в качестве пассажира.
— Тогда… как?
Райс пожал плечами.
— Это кара. Когда начинаешь чувствовать себя непобедимым, наступает расплата. То же самое — когда начинаешь скучать.
— А вы испытывали оба чувства, не так ли? — вкрадчиво продолжала допрос женщина.
— Редкая неудача, — быстро и криво ухмыльнулся Реддинг.
— Так вы очутились в тюрьме Либби? Вы скучали и были разочарованы?
Райс, прищурившись, изучал Сюзанну. Интересно, как ей удавалось выглядеть такой привлекательной после целого дня бешеной скачки? Кроме того… мужская одежда обычно не красит женщину. Ее темные волосы казались рыжеватыми в отблесках костра, а лиловые глаза мягкими и покорными. Она постоянно удивляла Райса своей выносливостью. Сюзанна никогда не жаловалась, даже когда, он точно знал, она готова распластаться на земле в изнеможении. Реддинг не раз загонял лошадей, пытаясь узнать, сколько она может выдержать. Но ни брат, ни сестра не сдавались. Против воли он уважал Весли Карра за стойкость и выдержку. Но не любил.
Сюзанна ждала ответа. Райсу пришлось сосредоточиться, чтобы припомнить ее вопрос. Вы скучали и были разочарованы?
— Немного, — бросил он.
— Почему?
— Я старался вести себя как джентльмен. А это не всегда уместно.
Он опять усмехался над собой, что было невыносимо для Сюзанны. Ухмылки выводили ее из себя. Но в его последней насмешке было много незащищенности, уязвимости. Это тронуло Сюзанну, и ей стало жаль Райса.
— Вы были землевладельцем? Помещиком? — голос Веса выражал сомнение.
— А также — сыном лорда, — отчеканил Реддинг с еще более язвительной ухмылкой. — Теперь вы ознакомлены с моим прошлым. Вы удовлетворены? Вы чувствуете себя в большей безопасности. — Он поднялся. — Я иду мыться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58