Бесс Сикоум молча проглотила комок в горле. Джек Шелби быстро становился самой большой угрозой для её жизни. Тщательно промокнув лицо, она надменно вздернула подбородок и приготовилась встретиться лицом к лицу с этим негодяем. Теперь Бесс была даже рада, что Данте настоял на том, чтобы отправить с ней слуг. Хотя, случись Джеку впасть в привычное для него бешенство, и вряд ли они смогут её защитить.
— Ба, ба, кто это к нам пожаловал?! — окликнул их голос, от которого тошнота подступила к горлу. Бесс заметила, что при одном приближении этого человека её начинает бить крупная дрожь. Слишком хорошо помнила она, как эти огромные руки жадно шарили по её телу. — Не иначе, как решили немного прогуляться?
— Скажите, какая наблюдательность, — холодно промолвила Бесс.
— Крошка Бесси — высокомерна, как всегда? — спросил он, подумав про себя, что никогда ещё не видел её столь вызывающе соблазнительной. — А ведь я кажется позаботился дать тебе урок хорошего тона, не так ли? — спросил он, бросив многозначительный взгляд на её грудь. Бешено заколотившееся сердце заставило Бесс шумно перевести дыхание. Белоснежное жабо, которым был украшен воротник амазонки, предательски затрепетало, словно испуганная бабочка.
— Что-то не припомню, — небрежно отмахнулась Бесс, будто речь шла о какой-то мелочи, которую и упомнить-то трудно.
— Ах, Бесси, ну что ты за женщина! Боюсь, мне придется повторить мой маленький урок, и очень скоро. Только на этот раз, — со зловещей улыбкой молвил он, бросив коварный взгляд на помертвевшую от ужаса Энн, — я позабочусь, чтобы нас не прервали. Ты слышишь, крошка Энни?
Бесс заметила смертельный страх в потемневших глазах дочери и от всей души пожелала, чтобы черная душа Джека Шелби как можно скорее отправилась в ад. — Если не возражаете, мы отправимся в путь. Нам нужно как можно скорее попасть в Сивик Мэнор, пока дождь не начался снова, — сказала она.
— Ах, конечно, миледи. Ни за что на свете я не хотел бы, чтобы из-за меня вы простудились до смерти, — галантно протянул Шелби. И вдруг неожиданно спросил, несказанно удивив этим Бесс, — Что вы делаете в таком месте? Ведь, если не ошибаюсь, эта дорога ведет в Мердрако? Ох-хо-хо, не иначе, как навещали старую любовь, не так ли, Бесс? — и разразился гомерическим хохотом при виде.
— Убирайтесь с дороги! — крикнула она.
— И как же он встретил вас после стольких долгих лет? — безжалостно продолжал издеваться Шелби, — Бьюсь об заклад, вы приезжали поглазеть на ту хорошенькую штучку, которую он привез с собой, так ведь, Бесс, старушка? Да, теперь эта сладкая девочка согревает ему постель. Да, разрази меня гром, этот мерзавец всегда был большой охотник до юных красоток!
Бесс Сикоум с холодной яростью наблюдала за глумливой усмешкой на лице Шелби, думая о том, с каким наслаждением она стерла бы с его лица эту мерзкую ухмылку. — Мы выпили чаю в охотничьем домике, который леди Рея превратила в настоящую игрушку. И, конечно, теперь, когда Данте удалось вновь разбогатеть, думаю, у него не займет много времени возвратить Мердрако прежнее великолепие — а может, он сделает дом ещё роскошнее, кто знает? Ведь он — наследник замка, и теперь род Лейтонов уже не прервется.
С каждым словом, которое слетало с губ Бесс Джек Шелби все больше мрачнел и наступила минута, когда она по-настоящему испугалась. Но слишком долго она боялась, а сейчас, когда любовная сцена, которой она была свидетельницей, все ещё стояла перед глазами, меньше всего Бесс хотела щадить чьи бы то ни было чувства, а уж чувства этого негодяя и подавно.
— Не сомневаюсь, что его милость наслаждается каждой минутой своего счастья! Ну, так тому и быть. Только пусть не рассчитывает, что его проклятое золото или молоденькая жена будут долго радовать его! Его сынок может унаследовать Мердрако гораздо раньше, чем хотелось бы папаше. Вот увидишь, он заплатит за то, что сделал с моей Летти, — зловещим голосом поклялся Джек Шелби.
Коротко кивнув Бесс, он послал свою лошадь вскачь по узкой, извилистой тропе, которая вела в сторону от вересковой пустоши, его люди галопом последовали за ним. Джек Шелби был одним из немногих, кто знал все пути через опасную трясину, и Бесс могла бы поклясться, что услышала вдалеке его зловещий хохот, когда маленькая группа всадников уже скрылась из виду.
— Мама? — тихо окликнула её Энн, но Бесс предпочла сделать вид, будто не слышит. — Мама, для чего ты это сказала? Тебе следовало объяснить, что лорд Джейкоби не убивал его дочь! Ведь ты сама говорила мне, что у тебя есть доказательства. Почему ты допустила, чтобы он по-прежнему верил в это?! Почему ты позволила ему говорить так о лорде Джейкоби? Почему, мама? А что, если этот ужасный человек попробует убить Данте Лейтона? Ведь это будет твоя вина, мама! — ужаснулась Энн. И в первый раз в жизни Бесс увидела откровенное презрение в темных глазах дочери. Словно нож вонзился ей в сердце и она вдруг поняла, какую непоправимую ошибку только что совершила. Ей стало мучительно стыдно.
Но прожив во лжи столько лет, она теперь растерялась, не зная как ей быть. И не слишком ли поздно вытаскивать на свет Божий ужасную тайну, что она хранила столько долгих лет?
— Это будет наш общий секрет, Робин, — пробулькал Конни между двумя глотками горячего шоколада.
— Угу, ладно. Словно мы пираты и прячем клад, идет, Конни? — возбужденно сверкая глазами, прошептал в ответ Робин. Его немного тревожило то, что сестра неминуемо устроит им обоим выволочку, если узнает, что они все-таки побывали на берегу, несмотря на категорический запрет Данте. Бросив украдкой взгляд на взволнованного Конни, который не сводил с капитана глаз, он догадался, что приятеля мучают те же самые страхи.
Поэтому ни один из них и словом не обмолвился, как они чуть было не утонули. Они предпочли промолчать и о том, как карабкались по скользким камням, и о пещере. И как потом ползком пробирались по узкому проходу, пока не попали в другую пещеру, когда море уже ворвалось туда, где они только что были. Этот темный, узкий лаз, образовавшийся многие века тому назад, петлял и извивался в кромешной тьме, так что мальчикам казалось, будто они ползут уже не одну сотню миль. Но в конце концов он привел их к чему-то вроде каменной лестницы, вырубленной в скале, взобравшись по которой они попали прямехонько в охотничий домик. Это была восхитительная тайна и они оба были уверены, что об этом, кроме них, никому не известно.
Именно поэтому Хьюстон Кирби и не заметил, как они вернулись домой. Мальчики вскарабкались по каменным ступеням лестницы, которая заканчивалась прямо у деревянной двери. Заглянув в узкую щель, которая была оставлена, по-видимому, намеренно, и с другой стороны выглядела, как обычная дырка от сучка, они оцепенели от изумления, увидев узкий пустой коридор, ведущий к кухням. Тут им помогло знакомство Робина с потайными коридорами, которых было немало в Камаре. Они осторожно открыли дверь и проскользнули внутрь, в тепло и спокойствие дома. В этот момент их и заметил вездесущий Кирби. Старик простодушно решил, что мальчики вошли через кухню.
Так тайна вошла в их жизнь. Но тайна эта была такова, что очень легко могла привести к трагедии.
Затишье после бури.
Меттью Генри
Глава 31
Огромные черные клубы дыма жирными спиралями уходили вверх, пачкая чистую голубизну неба над Мердрако. Увидев издалека багрово-красные и тускло-синие языки пламени, любой мог подумать, что стал свидетелем жуткой пляски смерти. Обугленные остовы роскошной некогда мебели, услаждавшей взоры нескольких поколений Лейтонов, были свалены посреди двора в нечто, напоминающее погребальный костер, призванный очистить Мердрако от скверны.
Несмотря на нестерпимый жар, исходящий от костра, Данте Лейтон стоял почти вплотную к огню. Лицо его, освещенное яркими лучами солнца и багровыми отсветами пламени, пылало от возбуждения, будто ревущее пламя навсегда уничтожило позор и бесчестье, запятнавшие Мердрако и его хозяина. И, восстав из пепла подобно легендарному Фениксу, Данте видел в пляшущих языках пламени начало новой жизни.
Пламя костра взмыло высоко в небо, будто в безумной попытке слиться с пылающим светилом, но Данте все так же продолжал стоять рядом, храня молчание из уважения к памяти бесчисленных поколений своих предков, кто жил до него и чьи традиции он намерен был продолжить.
Наполовину ослепленный, Данте скорее услышал, чем увидел, как высоко в небо в поисках добычи взмыл сокол. Вот прозвучал его крик, пронзительный крик охотника. Он длился всего лишь мгновение и вдруг в наступившей тишине Данте услышал тихую, мелодичную трель и воркованье вяхиря. Впервые за долгие годы он вновь услышал песнь диких голубей и наконец мир и покой снизошли в его душу. Со старыми, бередящими душу воспоминаниями прошлого было, наконец, покончено. Очистив и возродив Мердрако к новой жизни, он возродится и сам. А мертвые пусть покоятся с миром, в то время как он изопьет полной чашей радости и печали, что уготовила ему судьба.
Глубоко вздохнув полной грудью, Данте отвернулся от костра, к котором сгорало его прошлое. Пора было возвращаться, его ждали рабочие из Мерлея. К немалому его удовлетворению, они явились чуть свет, как он и просил. К счастью, кое-что из мебели уцелело, её требовалось лишь немного почистить и пополировать. Но Данте не хотел даже видеть эти уцелевшие остатки его прошлой жизни. Все должно быть по-новому, решил он.
Когда все собрались во дворе и выслушали его слова, Данте заметил, что мужчины обмениваются удивленными и непонимающими взглядами. Он не стал ничего объяснять — просто повел их в дом и не ошибся. И тогда он увидел, как недоумение сменилось отвращением, а на смену ему пришли гнев и возмущение. Ни один из этих простых и честных людей не смог бы простить или понять то, что сотворили с Мердрако. Вскоре и их охватила та же жажда очищения, которой уже давно томился сам Данте. И вскоре в центре двора запылал огромный костер, пламя взвилось к самому небу, не хватало только чучела Гая Фокса, чтобы иллюзия была полной. Впрочем, что-то в ухмылках людей подсказывало Данте, что подходящего кандидата не пришлось бы долго искать, приди ему в голову отомстить за разграбление Мердрако. Никто из местных не сомневался, чьих это рук дело.
Тщательно отряхнув с рукава прилипший пепел, Данте отошел от костра. Он обернулся, чтобы бросить взгляд на людей, который столпились у костра, обмениваясь шутками и пересмеиваясь, а отблески пламени озаряли их смуглые, перепачканные сажей лица. Данте узнал Вильяма Браунвелла и ещё кое-кого из тех, кого он приметил среди завсегдатаев таверны. Но больше всего его удивило то, что среди собравшихся было немало и совсем незнакомых людей из Вестли Эббот. Задумчиво вглядываясь в их лица, он в который раз подумал, скольким же он обязан сэру Джейкобу. Ведь кое-кто из них вполне мог бы быть бывшим арендатором сэра Майлза, а вместо этого они пришли в Мердрако, чтобы потрудиться для него. Может быть, по прошествии стольких лет сэр Майлз обнаружил свое истинное лицо и все, наконец, узнали, что за негодяй скрывается под маской светского человека и галантного кавалера. Во всяком случае теперь, при поддержке сэра Джейкоба, который пользовался в здешних краях почетом и уважением, Данте уже не сомневался, что сможет одержать верх над бывшим опекуном.
Впервые за много дней Данте словно летел на крыльях. Миновав конюшню, он прошел под аркой и оказался в другом внутреннем дворике, чуть поменьше. Он остановился на мгновение, собрал все свое мужество и тихо приоткрыл дверь в маленькую часовню, где были похоронены мать и отец. До этой самой минуты он не находил в себе сил войти в прохладную тишину церкви. Раскаяние душило его. Данте стыдился своего прошлого и того, что случилось с Мердрако и чего он не в силах был предотвратить. Когда-то много лет назад он из-за слабости и трусости бежал из родного дома, забыв о долге и не смог защитить то, что было доверено его чести. Он потерял все, что бесчисленные поколения Лейтонов хранили и оберегали ценой собственной жизни.
Но вот теперь, наконец, он может с чистой совестью навестить могилу родителей. Теперь он может без стыда войти в их семейный склеп, потому что в душе его мир и родной дом вскоре возродится к новой жизни. Ему удалось вернуть и уникальную коллекцию произведений искусства, что много лет собирал отец, и фамильные земли Лейтонов. И в душе он надеялся, что мать, будь она жива, смогла бы гордиться им.
Призвав на помощь хитрость, он обвел сэра Майлза вокруг пальца и отомстил за все преступления, что тот совершил, осквернив память его предков.
Застыв в молчании перед их гробницей, Данте склонил голову, не сводя глаз с высеченных в камне изображений родителей, потом протянул руку и благоговейно коснулся холодной щеки матери. — Слишком поздно, — прошептал он. Глубоко вздохнул и, резко повернувшись на каблуках, бросился из мрачной холодной усыпальницы наверх, туда, где был солнечный свет.
Снаружи все заволокло едким дымом, он щипал глаза и забивал горло и, пока Данте шел обратно к костру, глаза у него стали слезиться. Он глубоко вдохнул дым, словно с ним улетали все его печали и беды. Скоро свежий морской бриз, который он так любил, унесет прочь черную копоть и пепел и небо над ним вновь станет чистым и безоблачным.
Смахнув слезы, Данте внимательно оглядел дворик. Он прекрасно помнил, как выглядели в прежние времена и сам дом, и конюшни, и многочисленные сады. Теперь надо было начинать все сначала.
Завтра целая армия рабочих примутся отчищать и отмывать стены дома. И не пройдет и недели, как гулкую тишину его нарушат визг пил и стук молотков — плотники возьмутся менять сгнившие перекрытия и саму кровлю большого дома. Зияющие дыры в полах и стенах будут заделаны и исчезнут без следа, а вместе с ними навсегда сгинут и сквозняки, что гуляли по всему дому. Рабочие починят рамы высоких окон и вставят в них стекла, и Мердрако перестанет напоминать слепого нищего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85