Не испытывайте его.— Что вы хотели этим сказать? — спросила она.Джон в раздражении схватил ее за плечи и слегка встряхнул. Боже милостивый, она была так близко, он ощущал ее запах, тонкие пряди волос касались его лица!— Я хотел сказать, — приглушенно произнес он, — что я удерживаюсь из последних сил, чтобы не поцеловать вас немедленно.— Так почему бы вам не сделать этого? — спросила она прерывистым шепотом. — Я не стала бы вас останавливать.— Потому, что на этом я бы не остановился. Я скользил бы губами по вашему нежному горлу, пока не добрался бы до этих отвратительных мелких пуговиц на вашей амазонке. А потом я расстегнул бы их одну за другой и распахнул бы ваш жакет. — Господи, зачем он мучает самого себя? — На вас ведь шелковое белье?К собственному ужасу, Белл кивнула.Джон содрогнулся, когда волна желания охватила его тело.— Мне нравится прикосновение шелка, — пробормотал он, — и вам тоже.— Откуда вы знаете?— Я видел, как вы снимали чулок, когда натерли мозоль.Белл задохнулась, потрясенная тем, что он подглядывал за ней, и в то же время его признание странным образом взволновало ее.— Знаете, что я сделал бы потом? — хрипло продолжал Джон, глядя ей в глаза.Она молча покачала головой.— Наклонился бы и поцеловал вас сквозь шелковую ткань. Я вобрал бы в рот ваш смуглый сосок и целовал бы его до тех пор, пока он не превратился бы в твердый бутон. А потом, когда этого стало бы слишком мало, я спустил бы с плеч вашу тонкую шелковую рубашку, обнажив груди, и принялся бы целовать их вновь.Белл не шевельнулась, буквально прикованная к месту чувственным воздействием его слов. — И что же было бы дальше? — прошептала она, остро ощущая жар его ладоней на плечах.— Вы хотите помучить меня, не правда ли? — хрипло спросил Джон, сжимая пальцы. — Ну, раз уж вы спросили… Я бы медленно снял один за другим все предметы вашего туалета, пока вы не оказались бы нагой в моих руках. А потом я начал бы целовать вас — каждый дюйм вашего тела, пока бы вы не задрожали от желания.Краем сознания Белл отметила, что она уже вся дрожит.— Потом я положил бы вас и накрыл свои телом, вдавливая вас в землю. А затем… я вошел бы в вас медленно-медленно, наслаждаясь каждой секундой обладания вами, — голос Джона прервался, его дыхание стало сбивчивым, когда перед его мысленным взором появилась Белл, обвивающая его длинными ногами. — Ну, что вы на это скажете?Белл пренебрегла его грубым вопросом: ее затопили чувственные образы, вызванные словами Джона. Она сгорала без огня, она желала его так, как только можно желать. Сейчас или никогда, поняла Белл, и ужаснулась тому, что сдалась без малейшего сопротивления.— И все-таки я не остановила бы вас, — прошептала она.Терзаемый недоверием и желанием, Джон грубо оттолкнул ее, прекрасно понимая, что не одолеет искушения, стоит этому прикосновению продлиться еще хотя бы секунду.— Господи, Белл, вы понимаете, что говорите? Или нет? — Он провел ладонью по волосам, часто и глубоко дыша и стараясь не обращать внимания на болезненную твердость плоти.— Да, я понимаю, что говорю, — выкрикнула Белл. — Вы просто не хотите слушать!— Вы не знаете, кто я такой. Вы создали себе романтический образ несчастного, раненого героя-солдата. Разве не забавно — выйти замуж за настоящего, живого средневекового героя? Ну так знайте же, миледи: этот герой — не я. Через несколько месяцев вы бы поняли, что в замужестве с хромым бедняком нет ничего забавного.Белл охватила ярость, она бросилась на Джона, заколотив кулаками по его груди.— Да кто вы такой! — вскричала она. — Вы продолжаете намекать, что совершили что-то постыдное, но, по — моему, вы сочинили всю эту историю, лишь бы оттолкнуть меня.— Боже мой, Белл, — хрипло воскликнут Джон, — вы ошибаетесь! Я…— Думаете, для меня имеет какое-нибудь значение, ранены вы или нет? Считаете, меня волнует то, что вашему титулу нет и десятка лет? Да мне наплевать, даже если бы у вас вовсе не было титула!— Белл! — попытался успокоить ее Джон.— Нет, хватит! Молчите! Меня тошнит от ваших слов! Вы обвинили меня в избалованности, но настоящий сноб из нас двоих — это вы. Вы настолько одержимы титулами, состояниями и общественным положением, что не позволяете себе достичь единственной цели, которая для вас и вправду важна!— Белл, мы знакомы от силы неделю. Не понимаю, как вы могли счесть меня подходящей партией, — но, произнося эти слова, Джон почувствовал, — что окончательно запутался.— Я сама начинаю этому удивляться, — парировала Белл, желая посильнее уязвить его.— Знаю, я заслужил эти слова, но вскоре вам станет ясно, что я поступил правильно. Возможно, это произойдет не завтра, но, когда ваш гнев утихнет, вы все поймете.Белл отвернулась, не желая, чтобы Джон видел, как она смахивает слезу. Ее дыхание стало коротким и частым, и прошло несколько минут, прежде чем она сумела успокоить вздрагивающие плечи.— Вы ошибаетесь, — тихо произнесла она, глядя на Джона с укоризной. — Вы губите мое счастье! — Она проглотила ком, вставший в горле. — И свое тоже. Вы просто боитесь заглянуть в собственную душу.Джон был глубоко взволнован ее откровенностью и отчаянием. Он по-прежнему считал, что не может открыть ей настоящую причину своего отказа, и потому попытался воззвать к ее практичности.— Белл, вы выросли в роскоши, которой я не смогу вам обеспечить. Я не в состоянии подарить вам даже дом в Лондоне.— Это не важно. И потом, у меня есть средства.Джон нахмурился.— Я не приму от вас деньги.— Не говорите глупостей.Он развернулся и уставился на нее твердым и злым взглядом.— Не хочу, чтобы меня считали охотником за приданым.— Значит, вот в чем дело? Вас беспокоит, что скажут люди? Боже мой, а я-то думала, вы выше таких мелочей. — Развернувшись на каблуках, Белл быстро зашагала к своей кобыле, которая мирно пощипывала траву неподалеку. Подхватив поводья и отвергнув предложенную Джоном помощь, она забралась в седло. — Кстати, — жестко сказала она. — Вы были совершенно правы: я действительно заблуждалась относительно вас, — но на последнем слове ее голос дрогнул, и Белл поняла, что Джон раскусил ее фальшивую браваду.— Прощайте, Белл, — бесстрастно проговорил Джон, зная, что, если она не уедет немедленно, он не сможет отпустить ее.— Видите ли, я не собираюсь ждать, когда вы одумаетесь, — внятно и неторопливо продолжала Белл. — Когда-нибудь вы передумаете и вспомните обо мне. Вы до боли захотите видеть меня рядом — и не только в постели, но и в вашем доме, сердце и душе. Но меня вы уже не вернете.— Ни на минуту не сомневаюсь в этом. — Джон не знал точно, произнес ли он эти слова или просто подумал, но в любом случае Белл их не услышала.— Прощайте, Джон, — сдерживая рыдания, продолжала Белл. — Я знаю, Эмма и Алекс — ваши друзья, но я была бы рада, если бы вы не появлялись у них до моего отъезда. — Слезы затуманили ей глаза, она хлестнула кобылу и галопом понеслась к Уэстонберту.Джон смотрел ей вслед и, когда Белл скрылась за деревьями, еще несколько минут стоял неподвижно, пытаясь осознать случившееся. После долгих лет стыда и презрения к себе он наконец-то совершил правильный, благородный поступок, но это не принесло ему ни малейшего удовлетворения. Застонав вслух, Джон злобно выругался, пинком отшвырнув с дороги камень. Такое повторялось всю его жизнь: стоило достичь желанной цели, манящей и, казалось бы, недосягаемой — тут же впереди появлялась еще более манящая цель. Блетчфорд-Мэнор был для него мечтой, мечтой о респектабельности, положении, чести, возможностью доказать родным, что он способен многого добиться, что ему нет нужды наследовать титул и поместье, чтобы стать джентльменом. Но едва перебравшись в Блетчфорд-Мэнор, он повстречал Белл: казалось, боги в насмешку подстроили их встречу, намекая: «Видишь, этого тебе никогда не добиться, Джон. Об этом можешь даже не мечтать».Он крепко зажмурился. В конце концов, он ведь поступил, верно?Он понимал, что оскорбил Белл. Ее обиженное лицо еще стояло у него перед глазами. А затем Белл соединилась с Аной, с ее молчаливыми и обвиняющими глазами. «Не-е-е-ет! — застонала она. — Не-е-ет!» И вдруг послышался голос ее матери: «Это мог сделать и ты».Джон с усилием открыл глаза, пытаясь отогнать мысли об этих женщинах. Он поступил правильно. Ему никогда уже не стать человеком с чистой душой, которого заслуживает Белл. Сцена из сна снова и снова представала перед ним: он лежал, придавив телом кричащую Белл.Нет, он поступил, как следовало. Он хотел ее слишком сильно. Она сломалась бы под напором его страсти.Тупая, нарастающая боль возникла в его груди, сжимая легкие. Одним порывистым движением он вскочил в седло и понесся прочь еще быстрее, чем Белл. Он мчался через лес, ветки яростно хлестали его по лицу, но Джон не замечал их, смиряясь с болью, как с заслуженным наказанием. Глава 9 Белл не думала о своем поспешном возвращении домой. Она скакала, не заботясь об осторожности, мечтая лишь скорее вернуться в Уэстонберт, оставив как можно большее расстояние между собой и Джоном Блэквудом.Но оказавшись дома и взбежав по лестнице, Белл поняла: Уэстонберт недостаточно далек. Как она могла оставаться здесь, когда человек, разбивший ее сердце, живет всего в получасе пути отсюда?Она ворвалась к себе в комнату, рывками избавилась от одежды, выволокла из гардеробной свои три чемодана и принялась швырять в них одежду. — Миледи, миледи, что вы делаете?Белл опомнилась. Ее горничная стояла в дверях с перепуганным лицом.— Укладываю вещи, — фыркнула Белл, — вот что.Мэри вбежала в комнату и попыталась утащить чемоданы обратно.— Но миледи, вы же не знаете, как это делается.Горячие слезы навернулись на глаза Белл.— Что же тут трудного? — вспылила она.— Для этих платьев нужны сундуки, миледи, иначе они изомнутся.Белл выронила на пол все, что держала в руках, ощутив внезапную опустошенность.— Да, конечно. Именно так. Вы правы.Белл судорожно вздохнула, пытаясь сдержать эмоции хотя бы до тех пор, пока не покинет комнату.— Уложите вещи, как сочтете нужным. Я уезжаю немедленно после возвращения герцога и герцогини. — С этими словами она бросилась прочь из комнаты, добежала до кабинета Эммы, заперлась там и отчаянно прорыдала остаток дня.Эмма и Алекс вернулись только через неделю. Все это время Белл не знала, чем себя занять, и потому долгие часы сидела, уставясь в окно. Приехав, Эмма испытала естественное недоумение при виде вещей Белл, уложенных и аккуратно составленных в небольшой комнате в главном коридоре. Она немедленно призвала кузину к ответу.— Белл, что все это значит? Почему на тебе мое платье?Белл оглядела фиолетовое платье, которое проносила всю неделю.— Вся моя одежда уложена.— Но почему?— Я не могу оставаться здесь.— Белл, я не понимаю, о чем ты говоришь.— Я должна уехать в Лондон — завтра же.— Что? Завтра? К твоему отъезду имеет отношение лорд Блэквуд?Белл немедленно отвернулась — большего Эмме и не требовалось, чтобы подтвердить свою догадку.— Что случилось? — Он меня унизил. — Господи, Белл, неужели он…— Нет, а жаль. Тогда ему пришлось бы жениться на мне, и я… — она разразилась рыданиями.— Белл, ты сама не понимаешь, что говоришь.— Я все понимаю! Почему мне никто не хочет поверить?Глаза Эммы расширились при виде такой невыдержанности кузины.— Может быть, ты все-таки расскажешь, что произошло в мое отсутствие? Дрожащим голосом Белл изложила свою печальную повесть. К тому времени, как она закончила, ей пришлось сесть.Эмма оперлась о стол рядом с креслом Белл и ласково погладила ее по руке.— Мы немедленно уезжаем в Лондон, — спокойно произнесла она.Впервые за целую неделю Белл ощутила проблеск надежды. Почему-то она чувствовала, что сможет исцелиться, если окажется подальше от места, где испытала величайшее разочарование в жизни. Она взглянула на Эмму.— Алексу это не понравится.— Да, но ты не оставила мне выбора, верно?— Он мог бы отправиться с нами. Я не против. Эмма вздохнула.— Ему необходимо завершить дела в поместье.Белл поняла, как ее кузине ненавистна предстоящая разлука с мужем, но все-таки, не отказалась от своего намерения уехать.— Прости меня, — неловко пробормотала она.— Все в порядке, — Эмма распрямила плечи. — Завтра "мы обо всем подумаем.Белл едва сдерживала стазы.— Спасибо тебе.Белл оказалась права только в одном: Алексу решительно не нравилось, что его жена уезжает в Лондон. Белл не представляла, что произошло между супругами в уединении их комнаты, но, когда обе дамы на следующий день спустились к ждущему экипажу, Алекс был в дурном настроении.— Одна неделя, — предупредил он. — Всего одна неделя, и я увезу тебя обратно.Эмма коснулась его руки.— Дорогой, ты ведь знаешь: тетушка и дядя вернутся лишь через две недели. До тех пор я не могу уехать из Лондона.— Только одна неделя.— Ты сможешь навестить меня.— Одна неделя, — упрямо повторил Алекс и поцеловал жену так страстно, что Белл покраснела.Вскоре обе дамы уютно расположились в доме Блайдонов на Гросвенор-сквер. Оказавшись на значительном расстоянии от Джона, Белл приободрилась, но по-прежнему не могла избавиться от меланхолии. Эмма предпринимала попытки сохранять дружеское добродушие, но она явно очень скучала по Алексу. Он тоже тосковал и дважды в день присылал ей записки с заверениями в том, что ему недостает общества жены, и постоянно спрашивал, не готова ли она вернуться домой.Белл не стала никому сообщать о возвращении в город, но на третий день после приезда дворецкий доложил, что ее ждет гость.— В самом деле? — равнодушно переспросила Белл. — Кто же он?— Он попросил не называть его имени, желая сделать вам сюрприз, миледи.Сердце Белл часто забилось.— У него каштановые волосы и карие глаза? — торопливо спросила она.— Он пожелал сделать вам Сюрприз.Белл от волнения почти вцепилась в дворецкого.— Говорите же! Пожалуйста, скажите, это он?— Да, миледи.Уронив руки, Белл рухнула в ближайшее кресло.— Передайте, что я не желаю его видеть.— Но я всегда считал мистера Данфорда одним из ваших близких друзей, миледи. Мне бы не хотелось отказывать ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37