— Если вы, конечно, в самом деле хотите невесту.
Она едва не слетела на землю, ибо граф послал коня в галоп.
К тому времени, когда они увидели наконец первую деревню, Элоиза уже была согласна ехать на лошади, муле, осле, даже на большой собаке, только бы не страдать от раздражительности графа и их недопустимой близости. Пока он выяснял, не могут ли крестьяне выделить им пару лошадей, Элоиза и Мэри-Клематис обошли на дрожащих от скачки ногах каменные постройки, здороваясь с сельскими жителями и выдерживая бурный восторг их детей, которые никогда прежде не видели настоящих монахинь. Один малыш теребил их за рукава, заглядывал под их покрывала, а самые маленькие даже сунули головы Элоизе под юбку, чтобы посмотреть, действительно ли у нее есть ноги. Будь они в состоянии нормально передвигаться, их отступление походило бы на бегство. Они еле-еле доковыляли до харчевни, перед дверью которой стояли столы, где кормили усталых путников.
Элоиза села рядом с людьми графа и, слушая их добродушные подшучивания, вдруг осознала, что есть другой способ узнать о характере человека. Для начала она поинтересовалась именами воинов, спросила, давно ли они служат у графа.
Сэр Саймон, сэр Итан, Ричард, Паско, Уильям, Теренс — каждый учтиво кивнул ей, потом с мягким юмором поведал о своем воинском искусстве, силе и некоторых деталях своей биографии. Трое были рыцарями, никто из них не женат… Несколько человек, в основном юноши, были конными оруженосцами, ждущими шанса доказать свою отвагу и заслужить рыцарское звание… несколько человек назвались сыновьями йоменов, которых отобрали для военной службы, где они сумели преуспеть. Все принимали участие в разговоре и шутках, но когда речь заходила о битвах, главными, конечно, становились рыцари.
— А граф… когда он заслужил свое рыцарское звание? — спросила Элоиза. — И что означают цвета на его гербе?
После недолгого молчания рыцари взглянули на высокого, красивого Саймона Лэнгдока, предоставляя слово ему.
— Лорд Перил стал рыцарем очень рано, сестра. Он воспитывался на севере Англии, где лорды известны своим boинственным нравом и боевой доблестью. Ему не было тринадцати лет, когда он пересек Ла-Манш, чтобы воевать во Франции, Испании и Италии, а рыцарем стал прежде, чем достиг своего полного роста. Цвета у него на гербе те же, что и у предков его отца. — Саймон бросил на нее оценивающий взгляд. — Пурпурный означает кровь мужчины… голубой — слезы женщины.
Элоиза услышала в его словах какую-то недоговоренность.
— Жестокое значение для таких красивых цветов, правда? — Она посмотрела на знамя, воткнутое в землю.
— Простое и честное значение для воина, — ответил Саймон. — Где кровопролитие, там и слезы. Рыцарь, идущий, на битву, всегда готов к этому. Женщина, которая ждет его дома, тоже должна об этом знать.
— Его герб. — Элоиза махнула рукой в сторону знамени. — А что изображено на его щите?
Сэр Саймон взглянул на остальных, и те улыбнулись в ожидании рассказа.
— Шпоры, сестра. Это его собственная эмблема, выбранная потому, что он стал рыцарем в столь юном возрасте, и еще потому, что своими мощными быстрыми ударами он вынуждал врага отступать. Противники окрестили его «шпорой короля». Это прозвище так за ним и осталось.
А потом все хором начали ей рассказывать о битвах и победах их лорда, а также о двух набегах, когда от его ума и ловкости зависела жизнь некоторых из них. Все разом замолчали, когда заговорил сэр Саймон.
— У лорда Перила хорошее настроение только в походе. Однажды я слышал, как он пел. Он весьма неплохой исполнитель баллад. — Все засмеялись, но, расходясь, посоветовали сэру Саймону держать подобные наблюдения при себе.
Вскоре появился граф и приказал своим людям готовиться к отъезду. Воины, не успевшие насытиться, тут же вскочили из-за стола и побежали к своим коням.
— Я нашел вам лошадь, — буркнул граф, не глядя на Элоизу, и со вздохом добавил: — Правда, неказистую.
— Но я не хочу лошадь! — топнула она ногой. — Осла, как у сестры Мэри-Клематис, мне вполне достаточно.
— Это было бы оскорблением для графа, — объяснил Майкл Даннолт, увлекая ее за собой. — Дамы не ездят на ослах.
— Я не «дама», а сестра бедности и смирения. Ослы вполне нам подходят. Дева Мария приехала в Вифлеем на осле.
— Уитмор далеко от Вифлеема, — загадочно произнес капитан.
Так, пререкаясь, они подошли к воинам, столпившимся вокруг чего-то, но расступившимся при ее появлении. До Элоизы донесся тихий смешок, и она вспыхнула. Когда сэр Итан Хорн, закрывающий ей обзор, шагнул в сторону, она увидела графа, который стоял возле лошади ростом чуть ниже его и с копытами, похожими на большие корзины. Элоиза застыла, чувствуя, что все взгляды устремлены на нее, и зная, что ни в коем случае не должна выдать свой ужас.
— Я не могу ехать на такой… такой…
— Старой? — в гневе закончил граф. — Ничего другого у тех людей нет. Так что эта лошадь или круп моего жеребца. Выбирайте, сестра.
Элоиза заставила себя оглядеть животное от холки до хвоста. Это была старая рабочая лошадь. Очень старая рабочая лошадь с прогнутой спиной и висящим брюхом. Захватив губами пучок травы, она подняла голову, посмотрела в ее сторону огромными карими глазами, и что-то в этом взгляде растопило ледяной ком, образовавшийся у Элоизы внутри. Она повернулась к графу. Перил смотрел на нее с таким выражением, словно знал, почему она требует повозку или осла. Ей ли судить его, когда она не может преодолеть себя, чтобы просто сесть на лошадь?
Увидев отца Бассета, стоящего неподалеку, она вдруг опустилась на колени и потянула за собой Мэри-Клематис.
— Благословите эту лошадь, отец, — попросила Элоиза.
— Что? — растерялся священник.
— Благословите это животное на богоугодное дело, — повторила она, — как вы благословляете всех тварей чистых и нечистых на воскресном молебне.
— Молебне?
— Черт возьми, Бассет… да благослови ты его, чтобы мы могли наконец ехать дальше! — разозлился граф.
Элоиза ухватила за руку Майкла Даннолта, заставляя его опуститься рядом с ней. Когда капитан подчинился, люди графа переглянулись и последовали его примеру. Остались стоять только граф и отец Бассет, который выглядел несколько смущенным, совершая крестное знамение и пытаясь найти подобающие случаю слова.
— Спасибо тебе, Господи, за это… миловидное… животное. Мы возносим Тебе благодарность за… его… прошлую службу и за… новую службу, на которую Ты в Своей безграничной мудрости призвал его. Пусть оно… э… несет добродетельную сестру, куда бы ты ее ни направил. И пусть она… э-э…
— Не падает! — раздраженно подсказал граф.
— Не падает! — повторил Бассет и со вздохом облегчения быстро закончил: — Аминь.
Сэр Артур, как Элоиза окрестила своего жеребца, оказался довольно храбрым, галантным старичком, который, опустив голову, упорно взбирался на холмы, потом радостно трусил вниз по склону, заставляя Элоизу все время подскакивать, но ни разу не сбросил ее с седла. Несколько раз она наклонялась вперед, похлопывала его по шее и говорила ему ласковые слова. Вечером, когда они разбили лагерь возле маленькой деревушки, она лично занялась Сэром Артуром, несмотря на то что падала от усталости и ходила так, словно у нее между ногами был бочонок.
Перил, краем глаза следивший за ней, не мог понять ее неожиданного добродушия. Он нашел для нее пародию на лошадь, которая наверняка вытряхнула из этой девицы душу во время двенадцатимильной скачки по холмистой местности, а она ведет себя так, будто всем довольна! Непостижимо! То она чуть не падает в обморок от слабости и требует какого-то особого к себе отношения, то вдруг оказывается смелым и выносливым путешественником. Конечно, его не интересует, как ей удалось выдержать, — главное, что она больше не виснет на нем.
Сегодня утром он едва сдержался, чтобы не отшлепать эту любопытную сварливую сестру по заднице. Когда она появилась из-за камней, он уставился на нее, слишком нетерпеливо отыскивая хотя бы след тех волос, которые накануне лишили его покоя. Но она снова была закутана с головы до ног, и даже те несколько слов, которые она произнесла, дали ему понять, что эта «Знаток мужчин» объявила войну его превосходству, его верховной власти. Потом она умудрилась поставить на колени его отряд, чтобы благословить старую клячу, после чего села в седло с таким видом, словно это был арабский скакун. Доживи граф до ста лет, ему все равно не понять этих женщин. Он направился к тому месту, где она, напоив и погладив по холке своего жеребца, изучала его огромные ноги.
— Насколько я могу судить, вы неплохо пережили свой первый день езды верхом, — ухмыльнулся Перил.
Она повернулась и, увидев его, нахмурилась.
— Да будет вам известно, что у него проблемы с ногами. Ну начинается… Граф приготовился к отпору.
— Я насчитал четыре, вдобавок он, кажется, стоит и даже передвигается на них. Так в чем проблема?
— У него заросли копыта, и мелкие камни не беспокоят его, только пока он стоит на месте.
Граф с изумлением уставился на нее. Значит, ей не чужд юмор? Но ему хватило одного взгляда, чтобы убедиться в ее правоте: копыта животного действительно заросли, этим отчасти и объяснялся его тряский аллюр.
— Откуда вам известно про лошадиные копыта? — скептически поинтересовался он, по привычке уперев кулаки в бедра.
— Если я не езжу верхом, это вовсе не означает, что я ничего об этом не знаю. Готовясь стать… готовясь к моей работе в монастыре, я изучала все, что имеет отношение к сельскому хозяйству: выращивание урожая, пчеловодство, садоводство, обработку льна, заготовку и хранение молочных продуктов, случку разных животных.
— Включая даже мужчин? Но как вы стали знатоком человеческих браков, если обитаете в женском монастыре?
— Для таких случаев наш Орден разработал подробные стандарты… плод многолетних наблюдений и оценок.
— Тогда я хотел бы увидеть ваши «стандарты».
— Это невозможно. — Элоиза отступила, натолкнулась на лошадь и тут же принялась усиленно чистить ее щеткой.
— Почему? Кажется, я имею право знать, что это за требования, которым я обязан соответствовать. — Граф подошел ближе.
— Мы никогда и никому их не показываем, чтобы какой-нибудь бессовестный претендент не вздумал притвориться тем, кем он на самом деле не является.
— Вместо этого вы предпочитаете тиранить претендента своими бесконечными испытаниями.
— Мы предпочитаем наблюдать и делать выводы. Правильные и честные, — отпарировала Элоиза, увлеченно работая щеткой. Старая лошадь благодарно заржала.
— То есть вы собираетесь подгонять меня под эти ваши глупые стандарты, измерять меня по вашим меркам. А вдруг я окажусь немного длиннее в одном месте или немного короче в другом? Вдруг я не соответствую вашим идеалам? Означает ли это, что я не гожусь для брака? Посмотрите на моих людей. Кто-то высокий, кто-то низкий… у кого-то мощное сложение, кто-то тонкокостный… кто-то сдержанный и молчаливый, кто-то приветливый и болтливый. Было бы опасным заблуждением счесть низкорослого, худого или молчаливого менее искусным бойцом. Если существует такое различие у хороших воинов, почему вы думаете, что хорошие мужья должны быть все на одно лицо и с одинаковым характером?
— Мы не требуем, чтобы все мужья выглядели одинаково или не отличались друг от друга характером, лорд Уитмор. Но есть качества, которые присущи всем хорошим мужьям, и, выбирая супруга для наших девушек, мы сначала должны выяснить, обладает ли ими претендент. Брак — это, в конце концов, обет. На всю оставшуюся жизнь.
— Поездив по миру, сестра, я видел, как заключаются браки в сотне разных стран. Во многих из них мужчин больше интересует покупка верблюда, чем достоинства невесты. И все же они женятся.
— Так в чем дело? Если вас устраивает жена, заслуживающая меньшего уважения, чем верблюд, — процедила Элоиза, не глядя на него, — тогда пойдите и возьмите ее.
— Если бы я мог. Это бы весьма облегчило мне жизнь. Она повернулась и одарила его таким взглядом, что граф почувствовал себя вареной свеклой, которую готовятся очистить.
— Почему же вы в поисках невесты проделали столь трудный путь до нашего монастыря? Почему не женились на какой-нибудь девушке из вашего окружения? А еще лучше — на девушке с хорошим приданым? Вы были бы не первым, кто разбогател подобным образом.
— Я не могу, — ответил граф, пытаясь не показать огорчения, причиной которого были она и положение, в каком он оказался. — Мне нужна превосходная невеста… невеста, преисполненная высочайшей добродетели.
— Кто вам это сказал?
— Мои люди.
— Ваши люди? А им-то что за дело? Почему их должно интересовать, на ком вы женитесь?
— Им требуется достойная госпожа, которая способна… Они настаивают…
Граф умолк, осознав, что чуть не проговорился. Она не должна считать его лордом, который идет на поводу у горстки вилланов и батраков, заставляющих своего господина жениться. Он стиснул зубы.
— И на чем же они настаивают? — спросила Элоиза. Чтобы поскорее закончить неприятный разговор, граф посмотрел на ноги старой лошади.
— Копыта в самом деле плохи. Тереке весьма искусен в кузнечном ремесле, и я пришлю его к вам. — Он резко повернулся и зашагал к своим людям, сидящим вокруг костра.
Элоиза смотрела ему вслед, ощущая странную слабость в коленях. Он был так высок… так строен… так силен — и так противоречив. Интересно, что он скрывает от нее? Неужели он и правда думает, что она не сможет это узнать?
Через минуту явился Теренс, который ловко поднял, почистил и подпилил Сэру Артуру копыта. Поскольку ее помощь не требовалась, а граф был явно не расположен возобновлять разговор, Элоиза направилась туда, где одиноко стояла Мэри-Клематис, грея над огнем озябшие руки.
Паско, тот, кто разжег им накануне костер, при ее появлении вскочил и поспешно ретировался. Она уже пыталась однажды расспросить его о графе, но он и другие воины крепко держали язык за зубами. Мэри-Клематис бросилась к ней, и Элоиза заметила, что, когда ее подруга проходила мимо, все мужчины опускали голову или отворачивались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39