Взглянув на него со слезами в выцветших от старости глазах, экономка поманила скрюченным пальцем служанку, и та принесла огромное кольцо с ключами. Правда, на вопрос, что каждый из них отпирает, мадам лишь недоуменно пожала плечами. В результате удалось определить назначение лишь трех ключей, блестевших от частого употребления. Она вспомнила, что они от кладовой с продуктами, коптильни, а «сладкий ключ» — от помещения, где хранились мед и несколько брусков прессованного сахара.
Когда они вышли за дверь, Перил остановился, изучая тяжелое железное кольцо.
— Вот, теперь ключи у меня, и что я должен с ними делать?
— Пользоваться ими, ваше сиятельство, — ответила сестра Элоиза и спрятала руки в рукава. — Узнайте, что они открывают, и тщательно осмотрите свои владения. И первым делом найдите в Уитморе что-нибудь такое, что вызовет интерес у жадного короля.
Все утро они подбирали ключи к замкам, осматривали запущенные сараи и нежилую часть дома, но ничего не нашли. Многие кладовые вовсе не имели замков — если там и было что-то ценное, оно давным-давно исчезло. Замки, которые еще остались, настолько проржавели, что их не брал ни один ключ, и чтобы открыть дверь, их пришлось бы выбить из створки зубилом.
Около полудня они наскоро перекусили, и Элоиза предложила графу исследовать корзину с пергаментными свитками, которые он вынес из комнаты Седжвика. В них были указаны расходы на каждую необходимую покупку для домашнего хозяйства, продуктивность каждого участка возделанной земли и каждого стада. К счастью, престарелый Седжвик обладал кое-какими познаниями в бухгалтерии, и, несмотря на его неразборчивый почерк, Элоиза смогла представить, а затем объяснить Перилу, каким образом за последние двадцать лет пришло в упадок его хозяйство.
В общем, все выглядело так, как граф и предполагал. Каждый год становилось все меньше овец, телят, жеребят… меньше шерсти на продажу… меньше овса, ржи, пшеницы… и все больше сокращались охотничьи угодья.
Просматривая записи, Элоиза обратила внимание на таинственные пометки — вопросы Седжвика к работникам, оставшиеся без ответа.
— Ну что же, — заявила она, — теперь самое время эти ответы получить.
Они направились в поле, чтобы поговорить с пахарями и сеятелями.
Пахари Нед, Хайрам, Гилли, Хыо сначала были угрюмы, осторожны и немногословны, но в ответ на хорошую осведомленность Элоизы, подкрепленную ее улыбками, постепенно начали откровенно рассказывать о трудных условиях, о бесконечных разглагольствованиях бейлифа Хедрика, о падении урожаев. Они ежегодно следовали испытанной временем практике, веря, что урожай должен увеличиться. Но перед жатвой созревшие колосья вдруг начинали гнуться, ломаться и даже исчезать… словно какой-то проклятый дух бродил ночью по полям, губя урожай. Каждый работник знал, о каком злом духе идет речь, однако никто вслух не произносил это имя, хотя все прекрасно знали его.
Любовница Энн.
Граф тяжело вздохнул, Элоиза сердито прищурилась.
Потом они верхом поскакали на дальние выгоны к пастухам, где услышали истории о волках, которые таскают ягнят, а иногда даже овец. Но после осторожных расспросов пастухи вынуждены были признаться, что сами не видели ни волков, ни следов крови или борьбы и, только проснувшись, обнаруживали пропажу. И странно, даже пастушьи собаки не находили исчезнувших овец! По мнению пастухов, этому могло быть единственное объяснение — призрак волков, вызванный проклятием.
Молочницы и птичницы не заставили себя долго упрашивать и охотно рассказали, что коровы и домашняя птица показывают хорошие результаты, когда получают достаточно корма и воды. А если их кормят все хуже и хуже, тогда не стоит требовать от них ни молока, ни яиц.
Перил с Элоизой осмотрели сыроварню и кладовые, оценили коровники, амбар и курятники. Везде порядок, все основательно построено, находится в рабочем состоянии. Эта часть поместья имела реальные возможности для успешной работы, однако тут не было ничего такого, что могло бы прельстить казначея или успокоить раздражительного короля.
На обратном пути они увидели мальчика, бегущего к ним и зовущего графа.
— Что случилось? — с тревогой спросил Перил, но потом узнал парнишку, которого оставил сторожить конюха и главного пахаря.
— Милорд, они мочатся! — задыхаясь, сообщил тот. Подняв юбки, Элоиза бросилась за ними к конюшням, где теперь стояли конюх с пахарем, все так же спина к спине, но сейчас оба выглядели несколько расслабленными. Граф остановился перед ними и, скрестив руки, по очереди оглядел их.
— Итак, кто сдался первым?
— Никто из нас, милорд, — заявил конюх.
— Мы сдались одновременно, — не поднимая глаз, пробурчал пахарь.
Перил взглянул на огорченные лица зрителей, среди которых были и его солдаты. Значит, свое пари они проиграли. Он улыбнулся. Даже наказанные, люди все же находят общий язык, чтобы спасти гордость друг друга и расстроить планы державших пари. Граф вытащил кинжал и разрезал веревку.
— Ну, и кто берет лошадей?
— Он, — сказал конюх, глядя на бывшего противника.
— А что ты собираешься делать с этими лошадьми? — спросил пахаря граф.
— Я не буду впрягать их в одно ярмо с быками, — ответил тот. — Их будут содержать и кормить отдельно. И он сам будет за ними ухаживать.
Перил пожал обоим руки и повел в конюшню выбирать лошадей для пахоты. Направляясь к замку, Элоиза поймала себя на том, что улыбается. Возможно, этот упрямый, несговорчивый граф — самый подходящий человек для этих упрямых, несговорчивых людей.
Когда Перил вернулся в главный зал, у него болели не только раны, но и голова. Он мечтал о холодном эле, теплом, только что испеченном хлебе и свежем сыре. Но ему пришлось удовлетвориться кислым элем, обугленным хлебом и сероватой похлебкой, на которую он даже побоялся смотреть. Он взглянул на сестру Элоизу: та, скрестив руки, наблюдала за ним.
— И что? — спросил он, чувствуя себя так, будто его оттаскали за волосы.
— А то, что хозяина оценивают по его хлебосольству. Когда вы потчуете своих людей и гостей подобной дрянью, это сказывается на вашей репутации у соседей. Их отношение к вам, признаться, меня не удивляет. — Элоиза многозначительно взглянула на серую жидкость, стоявшую перед ним.
— У меня есть более важные дела, чем…
— Отравиться несъедобной похлебкой? Знаете, такое не будут есть даже свиньи.
Граф со стуком поставил кубок на стол. Он сыт по горло своей покорностью и всеми этими советами!
— Ладно, сейчас проверим.
Схватив ее миску, он направился к лестнице. Элоизе пришлось бежать, чтобы не отстать от него, когда он стремительно шел по двору, мимо конюшен и маслодельни в самую дурно пахнущую часть Уитмора — к свинарнику.
С мстительным торжеством граф вылил содержимое миски в старую деревянную кормушку, наполненную остатками неведомо чего, скрестил руки на груди и самодовольно ухмыльнулся, когда молодые свиньи ринулись к нежданному подарку судьбы. Одна за другой они нюхали и пробовали добавку к их корму, потом, также одна за другой, уходили и оставляли ее не съеденной. Граф побледнел, осознав ужасную правду: он пытался съесть то, от чего отказались даже свиньи!
Элоиза не сочла нужным объяснять ему, что это просто зимний помет — молочные поросята, — не привыкшие к грубому корму, а потому более разборчивые.
Когда они вошли в кухню, их, как обычно, встретил отвратительный запах подгоревшей еды, и это вызвало гневный румянец на лице графа и окончательно испортило ему настроение.
— Вон отсюда! — рявкнул он, и повара и работники в ужасе бросились наутек. — И чтоб ноги вашей тут больше не было! — Когда они исчезли за дверью, он повернулся к Элоизе: — Полагаю, у вас есть наготове очередной совет?
— Разумеется. — Она не смогла сдержать улыбку. — Только я не уверена, что вы захотите это сжечь и начать все сначала.
Глава 10
Элоиза предложила выбросить и заменить все деревянное старье, а также прислать какого-нибудь человека, чтобы он устроил очаг во дворе и не спускал глаз с кухарок, готовящих еду. После быстрого осмотра кухни, где стоял едкий запах гари, и кладовой, где царил невообразимый хаос, она посоветовала купить новую железную посуду для печи и основательно вычистить погреба.
Граф бросил на нее критический взгляд:
— А кто, по-вашему, будет делать эту работу? Элоиза задумалась.
— Идемте со мной, — вдруг произнесла она.
Когда они вышли за ворота и уже почти миновали скромный домик на краю деревни, кто-то окликнул Элоизу. Оглянувшись, она увидела старушку, с которой разговаривала два дня назад.
— Милорд, я не знаю, помните ли вы эту женщину… Она говорит, что была вашей кормилицей.
— Моя кормилица? Морна?
Оказалось на удивление легко уговорить его сесть на стоящую у крыльца скамейку. Элоиза принесла себе из до-мика стульчик и слушала рассказ старой Морны о матери графа, о тех временах, когда леди Алисия была хозяйкой в господском доме.
Леди Алисия почти не говорила по-английски и с первого дня страдала от холода и унылого вида Уитмора. Она не смогла завоевать сердце мужа, который давным-давно оставил его где-то в другом месте, а не владея его языком, не смогла завоевать и сердца людей. Она была одинока и часто грустила, вспоминая далекую родину, но вот наконец ей пришло время родить первого ребенка. После того как младенец появился на свет, она воспрянула духом и сделала все, чтобы стать хозяйкой замка.
И вот тогда в замке появились красочные знамена и гобелены, богатая мебель из Италии и с Востока, изысканные блюда и вина, которые леди Алисия привезла с собой из Бургундии. Уитмор становился одним из красивейших замков во всей Англии.
Потом была та незабываемая роковая ночь, когда графская любовница ворвалась в ворота, а затем вихрем влетела в почти законченную башню, требуя, чтобы граф выбирал между ней и своей богатой женой. Но выбор уже был сделан, а потому любовницу удалили из поместья.
Однако время шло, проходили годы, и старый хозяин замка все чаще вспоминал свою подругу и тосковал по утерянной любви. Граф и леди Алисия все больше отдалялись друг от друга, и когда она скончалась, произведя на свет второго, мертвого, ребенка, граф вспомнил о проклятии своей любовницы Энн, произнесенном в ту страшную ночь. С тех пор он начал видеть его действие в любом постигшем их несчастье.
Элоиза уже обратила внимание на попытки графа преодолеть эти предрассудки, но вместе с тем она почти физически ощущала, что несчастье матери пустило корни глубоко в его душе, угрожая его жизни и его счастью.
— Спасибо тебе, дорогая матушка. — Граф встал, собираясь уйти.
— Подождите. — Элоиза схватила его за рукав и повернулась к кормилице. — Матушка Морна, если бы мне захотелось вкусно поесть в вашей деревне, к кому бы вы посоветовали мне пойти? Кто в Уитморе лучше всех готовит?
— Ну, это все знают, — улыбнулась кормилица. — Лучший повар у нас Ральф, мясник. С барашком на вертеле он прямо чудеса творит.
Пока они шли по деревне, продолжая свои расспросы, им снова и снова повторяли имя мясника. Роксану, жену Блейна, и Джоанну, вдову бочара Майка, хвалили за их пироги и восхитительное тушеное мясо.
Навестив всех троих, Элоиза с графом попросили кулинаров явиться в господский дом и принять в свое владение кухню. Все трое ответили, что для них большая честь служить его сиятельству.
— Наверняка они почувствуют себя не столь польщенными, когда увидят, какой беспорядок достался им в наследство, — пробормотал граф, шлепая по грязи.
Встретившись на следующее утро с новыми поварами, Элоиза начала объяснять им, как должны выглядеть в благородном доме очаг и кухня. Первым делом нужно очистить помещение от мусора, всякого хлама и отбросов, а затем прикинуть, что требуется для приготовления вкусной еды.
— Неудивительно, что они портят все, к чему прикасаются, — с отвращением проворчала Джоанна. — Кого заставишь сунуть голову в очаг, из которого валит едкий дым, чтобы проверить, готова еда или нет?
— Что нам требуется, — заявил Ральф, — так это новый дымоход.
Поскольку каменщика в Уитморе не нашлось, расстроенная Элоиза позвала человека, который — в чем она уже имела случай убедиться — лучше всех знал, как разжигают и поддерживают огонь. Паско сначала не пожелал оказать ей услугу на кухне, но, когда она воззвала к авторитету графа, согласился помочь. Он бесстрашно влез на дымовую трубу, чтобы изучить проблему со всех сторон. Грязный, засорившийся дымоход — таков был его вердикт. После непродолжительного совещания Паско решил взять с собой на крышу двух мальчиков и попытаться его прочистить.
Естественно, Элоиза не могла стоять в стороне, спокойно слушая глухие удары и скрежет, а потому сунула голову в очаг… как раз под целый ливень сажи, смешанной с обуглившимся жиром! Она отскочила, моргая и выплевывая слежавшуюся золу. Разумеется, именно в этот момент появился граф с сэром Майклом, чтобы сообщить ей, что они отправляются на северные поля взглянуть, как там обстоят дела с пахотой и севом, а затем устроить нагоняй кузнецу.
Перил увидел разгневанную, плюющуюся «Знатока мужчин» с черным, как ее одежда, лицом, и согнулся от хохота. Испуганные поварихи вручили Элоизе льняное полотенце, однако не решались прикоснуться к ней самой, ибо до сих пор не имели опыта в обращении с монахинями. Сразу разобравшись в обстановке, граф взял Элоизу за руку и повел к колодцу.
— Не нахожу в этом ничего смешного, — раздраженно пробурчала Элоиза, в очередной раз выплевывая золу.
— Потому что не видите себя со стороны. — Он поставил ее возле корыта, нажал ладонью на затылок и вынудил опустить голову в воду. — Теперь закройте глаза.
Не обращая внимания на ее сопротивление, он начал смывать с ее лица сажу. В результате белый апостольник и платье оказались грязными, да к тому же намокли. Когда водная процедура закончилась, Элоиза отвела его руки, с закрытыми глазами нащупала полотенце и вытерла лицо.
— Теперь все в порядке? — спросила она и нахмурилась, увидев его закушенную губу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39