— А в чем дело? Они причинили нам неприятности?
— Я так не думаю… по крайней мере не больше, чем аббатиса причинила им. — Мэри-Клематис облегченно вздохнула. Она всегда испытывала огромное облегчение, когда ей не требовалось хранить секрет.
— А что она сделала? Расскажи мне обо всем.
— Ну… лорд и его священник остановились в гостевых комнатах. Всю прошлую ночь сестра Арчибальд караулила возле их двери, а сегодня утром… — Мэри-Клематис умолкла, подогревая любопытство подруги. — Сегодня утром настоятельница использовала лорда для упражнений в бритье.
Элоиза расхохоталась.
— Невероятно! Я понимаю, что лорд, конечно, может быть жестоким, высокомерным, деспотичным и грубым… но ни один мужчина, зарабатывающий себе на жизнь мечом, не заслужил того, чтобы лицо ему обстругивали двенадцатилетние девочки. — Вознагражденная смехом Мэри-Клематис, она довольно улыбнулась. — Как настоятельница сумела его уговорить? Что она ему сказала? — Элоиза испустила трагический стон, чувствуя себя жестоко наказанной. — Выдался такой редкий случай увидеть, как она поставила на колени сильного, влиятельного лорда, а я все прозевала и ничегошеньки не знаю.
— Я понятия не имею, чем она его убедила. Просто несколько минут назад она появилась вместе с ним во дворе и усадила в кресло. — Мэри-Клематис покачала головой. — Сомневаюсь, что его побреют как положено. Девочки боятся даже подойти к нему.
— Трусихи! — с отвращением фыркнула Элоиза.
— Но ты бы его видела, Элли. Он такой… он… — Ну? Какой?
— Он весь такой огромный и такой… голый.
— А красивый? — не могла успокоиться Элоиза, потрясенная до глубины души.
— О! Про это я не знаю. Я не… — Сказать, что она не видела, было бы ложью, а Мэри-Клематис никогда не лгала.
— Я должна посмотреть. — Схватив подругу за руку, Элоиза потащила ее к двери.
— О нет! — испугалась сестра.
— Идем. Я только сбегаю туда, быстро взгляну и вернусь обратно, ты даже не успеешь это заметить. — Элоиза приоткрыла дверь и выглянула в коридор.
— Если аббатиса тебя увидит, то запрет в этой комнате навсегда.
— Она меня не увидит. Я спрячусь за тобой. Кстати, сейчас она слишком занята — наблюдает за уроком смирения его сиятельства.
Они крадучись преодолели галерею, вышли на мощенную булыжником дорожку, обогнули дортуары послушниц и оказались в монастырском дворе. Элоиза шла первой, стараясь не попадаться на глаза сестрам, пока Мэри-Клематис бормотала молитвы о заступничестве. Дойдя до конца колоннады, они увидели монахинь, послушниц и девушек, взгляды которых были прикованы к чему-то в середине их толпы.
Элоиза поникла от разочарования, поскольку не могла увидеть, что так заинтересовало сестер.
Игнорируя отчаянный шепот Мэри-Клематис, она подбежала к девушкам и встала на цыпочки. В центре тесного круга монахинь и послушниц виднелась только мужская голова. Элайна (это, кажется, она и есть — красивая, но острая на язык Элайна) никак не могла решиться поднести бритву к его устрашающей физиономии, а одна из пожилых сестер, видимо, давала ей советы. Элоиза бесшумно обходила собравшихся монахинь в надежде отыскать подходящее местечко, чтобы увидеть его лицо. Вся поза графа выражала ожесточенное терпение и даже покорность судьбе. Глядя на него в образовывающиеся кое-где просветы, Элоиза начала понимать, что лишило дара речи ее подругу и заставляло девушек, бривших его, так нервничать. Он был огромным, загорелым и распространял вокруг себя нечто вроде беспокойного жара, который она ощущала даже сквозь группу женщин, обступивших его кресло. Она не могла отвести глаз от этого человека.
Странно, думала Элоиза, отыскав наконец брешь в толпе и пробираясь вперед, почему ее никогда не интересовал Бендик или старый Руперт, полностью обнаженные, как Адам в саду Эдема?
— При столь медленном темпе мы проторчим здесь весь день, — пронесся над собравшимися голос настоятельницы.
У Элайны дрогнула рука, и на подбородке графа выступила кровь. Аббатиса шагнула в середину толпы, опять спрятав руки в широкие рукава. Она явно что-то задумала.
Элоиза вдруг обнаружила, что женщины, стоявшие впереди, расступились, и она получила не только желанный обзор, но и предстала пред очами настоятельницы, которая, увидев ее, устремила на нее пронизывающий взгляд. От страха Элоиза даже перестала дышать.
— Нам требуется кто-нибудь, кто выполнит поставленную задачу. Элоиза!
Одни зашумели, когда, проследив за взглядом настоятельницы, увидели ее жертву, другие поспешно отодвинулись подальше, боясь ее гнева. Элоиза проглотила застрявший в горле комок. Если бы она послушала Мэри-Клематис, то не оказалась бы сейчас в таком ужасном положении.
— Да, преподобная мать? — выдавила она из себя.
— Закончи бритье его сиятельства.
— Что? — Элоиза не верила своим ушам. Ни криков, ни нотаций? Просто бритье мужчины, только и всего? — О да, преподобная мать.
— Не нужно, — раздраженно буркнул граф, выпуская подлокотники кресла и хватаясь за полотенце. — Сегодня я потерял уже достаточно крови.
— Нет-нет, ваше сиятельство. — Элоиза вцепилась в другой конец полотенца и вырвала его из рук Перила. Это был ее шанс не только проявить послушание, но и доказать аббатисе, что она сумеет не опростоволоситься, имея дело со знатным господином. — Сидите, — приказала она, нажав руками ему на плечи, когда он захотел подняться. — Я не пролью ни капли вашей крови, обещаю вам.
Судя по выражению лица, графа слегка смутили и ее высокомерная команда, и ее прикосновение к его телу. Эло-изу тоже удивила ее отвага, но отчаянное положение требовало отчаянных мер. Шанс реабилитировать себя в глазах настоятельницы выпадает не каждый день.
— Я сказал, что в этом нет необходимости, — проворчал граф.
— Вы не можете уйти выбритым наполовину, милорд. Не двигайтесь, тогда я все быстро сделаю.
Он нахмурился.
Она тоже нахмурилась.
Но лишь после того, как осмотрела его лицо и уже нанесенный ему вред. Его лицо не оставило ее равнодушной: точеные черты, большой, красивой формы рот, темные глаза под густыми темными бровями, черные волосы… несколько тонких, еще кровоточащих порезов на щеках и подбородке. Ее рука была недостаточно твердой, когда она снова намыливала ему лицо, брала у дрожащей Элайны бритву и клала другую руку на его висок, чтобы удержать голову в нужном положении.
Убеждая себя, что он просто замаскированный старый Руперт, она сделала первое движение бритвой, и, к ее облегчению, крови не появилось. Второе движение вышло более уверенным, а третье и вовсе далось ей без труда. Натягивая пальцами кожу, Элоиза сумела без кровопускания выбрить ему щеки, затем приподняла его подбородок, чтобы заняться шеей. Но он вдруг резко опустил голову и свирепо взглянул на нее. Элоиза ответила не менее свирепым взглядом и снова без церемоний задрала ему подбородок.
Каждое движение бритвы заставляло графа вздрагивать. Когда она уже перед самым концом отошла от него для правки затупившейся бритвы, а потом вернулась, чтобы сделать два заключительных штриха, он схватил ее за руку. Встретив его взгляд, Элоиза вмиг утонула в темных озерах его глаз и одновременно почувствовала гордость, решимость, гнев, разочарование и боль. Странную тупую боль, возникшую, кажется, еще до того, как девушки начали резать ему подбородок. В эту секунду, которая длилась целую вечность, она вдруг ощутила непривычное напряжение в животе. Приглушенный гомон монахинь, стоявших вокруг них, в конце концов дошел до ее сознания, и Элоиза с досадой отогнала эти неуместные чувства.
— Я сейчас закончу. Если вы проявите еще чуть-чуть терпения…
Собственный голос казался ей чужим, но граф отпустил ее руку и, глубоко вздохнув, сам поднял голову, чтобы она смогла продолжить работу. Тем не менее, когда Элоиза сделала последнее движение, он крепко ухватился за подлокотники кресла.
— Все, все, ваше сиятельство. — Она смочила полотенце, вытерла ему лицо, сильно прижимая большим пальцем каждый мелкий порез. — Это быстро остановит кровотечение.
Обрабатывая раны, Элоиза ощущала теплоту его кожи под своими пальцами… твердость челюстей… красоту его черт…
И действительно, кровотечение вскоре прекратилось.
Аббатиса хлопнула в ладоши.
— Урок окончен. — Когда девушки и монахини с радостным щебетом покинули двор, аббатиса пристально взглянула на свою наказанную послушницу, но теперь на губах ее играла загадочная улыбка. — Благодарю тебя за помощь, Элоиза. А сейчас возвращайся к своим обязанностям. — И настоятельница махнула рукой в ту сторону, где находился дортуар послушниц.
Элоиза с улыбкой повиновалась, слова «благодарю тебя» музыкой звучали в ее ушах.
Посмотрев ей вслед, аббатиса сказала графу, что он может заняться своими лошадьми, прежде чем отправится в свою комнату, где будет ждать ее решения.
— Я придумала! — с широкой улыбкой сообщила аббатиса, войдя в свою личную гостиную. Ока стояла посреди комнаты с раскинутыми в стороны руками, приветствуя солнечный свет, льющийся в открытое окно. — И это блестяще, если мне будет позволено себя похвалить!
— Что блестяще? — спросила сестра Арчибальд, удивленная непонятным восторгом подруги.
— Я решила проблему графа. И свою тоже.
— Какую проблему?
— А ту, что для меня как бельмо на глазу. И мне нужна твоя помощь. — Аббатиса подошла к конторке, развернула чистый лист пергамента и обмакнула гусиное перо в чернильницу. — Ты должна помочь мне составить список всех благороднейших и лучших качеств, которые должен иметь муж,
Сестра Арчибальд ошарашено взглянула на нее.
— Я? Но откуда мне это знать? Я никогда не имела мужа.
— Как и я! — с азартом заявила аббатиса. — Но это вовсе не означает, что у меня нет твердого мнения на этот счет. Итак, с чего начнем? — Она похлопала по губам кончиком пера. — Так. Благочестивый.
Сестра Арчибальд, выглянув через плечо аббатисы на пергамент, сморщила нос.
— Если бы это был мой список, я бы начала с «чистый».
Глава 3
На следующий день Перил метался по своей комнате-тюрьме, не в силах больше терпеть надоевшую «женскую» атмосферу. Чего хочет от него эта проклятая аббатиса? Он бросил суровый взгляд на отца Бассета, который, деля с ним заточение, непрерывно молился, словно желал защитить себя от его переменчивого настроения. Да, кажется, маленький священник все-таки был прав насчет аббатисы — она явно наслаждалась своей властью!
По привычке граф потер рукой подбородок и сморщился: даже сегодня порезы чувствительно отзывались на прикосновение. Неужели, когда он женится, ему придется ежедневно подвергать свое лицо подобным истязаниям? Тихо выругавшись, Перил взял пустые ножны, вышел из комнаты и направился в конюшню. Слава Богу, его лошади не станут молиться или пускать ему кровь.
Однако на полпути он встретил сестру Арчибальд, которая сообщила, что мать-настоятельница ждет его в своей личной приемной. Видимо, аббатиса наконец закончила советоваться с Богом и готова объявить ему их общее решение.
Перил шагал за посланницей главы монастыря, вспоминал девушек, виденных накануне, гадал, позволят ли ему выбирать самому, и, как мужчина, сможет ли определить, которая из них станет хорошей женой. Но еще важнее — как ему узнать, обладает ли она «исключительной добродетелью»? Перил задумчиво нахмурился. Допустим, он может положиться в этом на аббатису, она-то знает наверняка. А вдруг… разве он может быть уверен, что она отдаст ему девушку по-настоящему добродетельную, а не какую-нибудь бездельницу или дурочку?
— Я приняла решение, ваше сиятельство, — вместо приветствия сказала настоятельница, указав на скамейку, где уже сидел отец Бассет. — Совесть не позволяет мне отдать вам нежную молодую девушку после столь краткого знакомства и без иных гарантий, кроме вашего предложения.
— Но… но… — Граф вскочил. — Я пообещал вам…
— И тем не менее, — кротко ответила аббатиса, жестом велев ему сесть, — я думаю, что Господь предопределил для вас путь. Вы должны пройти испытание. «Экзамен для мужа».
— Что? — Он уже опускался на скамью, но тут вскочил как ужаленный. — Испытание?
— Чтобы понять, станете ли вы подходящим мужем и подходят ли условия, в которых окажется ваша невеста, для утонченной, воспитанной девушки, я отправлю вместе с вами наш монастырский совет по оценке мужей. — Она замолчала, дожидаясь, пока граф осмыслит ее слова.
— По оценке мужей? Чтобы оценить меня? — Он ударил себя кулаком в грудь. — Монахини будут проверять и оценивать, стану ли я подходящим мужем?
— И подходит ли ваш дом молодой жене, — холодно закончила аббатиса.
— Но это абсурд… оскорбление! — рявкнул граф, наклоняясь к ней через стол. — Да как вы смеете предполагать…
— Смею, потому что я настоятельница этого монастыря и глава этого Ордена! Ни одну из наших девушек не отдадут замуж без моего разрешения. Особенно когда потенциальные мужья — знатные лица сомнительной репутации и с еще более сомнительными доходами.
— Вы считаете меня нищим и недостойным, поскольку я не сделал богатого пожертвования? А вам не приходило в голову, что я не собираюсь платить с трудом заработанные деньги, не будучи уверен в ценности того, что за них получу?
Скрестив руки на груди, аббатиса смерила его гневным взглядом.
— Даже если мужчина предложит мне сундук, полный золота, я никогда не позволю ему заботиться о любой из моих послушниц, не оценив его характер и положение. А вы, сэр, прибыли к нам только с вооруженным эскортом, без всяких полномочий, без слуг, без цивилизованных удобств. Я имею право сомневаться в вашей пригодности в качестве мужа и кормильца семьи. Если мои требования кажутся вам чрезмерными, дверь вон там. Найдите себе невесту из собственного окружения. — Аббатиса злорадно улыбнулась. — Если сможете.
— Умоляю вас, милорд! — Отец Бассет схватил его за руку. — Ничего ужасного в этом испытании нет. Возможно, это лучший шанс найти то, что удовлетворит ваших людей, вернет мир и процветание вашему дому… а вдобавок порадует ваше прекрасное и благородное сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39