Бедный конюх был не в силах даже сосредоточить внимание на отдаваемых виконтом приказах, до него едва дошла сама суть дела: по каким-то ему одному известным причинам Конистан решил воспринять слова мисс Пенрит всерьез и действительно превратить сарай за конюшней в жилое помещение, в свою квартиру на время пребывания в Фэйрфеллз. Скотби был несказанно потрясен и сконфужен, однако понял, что спорить с его милос-тью ему и не к лицу, да и не под силу. Стоило ему только намекнуть, что у мисс Пенрит не все в порядке с головой, как Конистан метнул в него грозный взгляд, надменно приподняв царственную бровь, и этого оказалось довольно, чтобы бедный Скотби прикусил язык, понимая, что не стоит даже и пытаться как-то исправить положение.Когда Конистан наконец закончил, Скотби учтиво поклонился и, направив виконта в гостиную леди Пенрит, стремглав помчался на кухню, где потребовал, чтобы его принял и выслушал не кто иной, как мистер Блайндерз собственной персоной!Судомойкам и даже самой поварихе не терпелось узнать, что случилось, и почему Скотби сам не свой от волнения, но до прихода дворецкого им не удалось вытянуть из него ни словечка. Однако стоило мистеру Блайндерзу появиться на кухне, как старший конюх тут же, захлебываясь от волнения и путаясь в выражениях, изложил ему свое дело и почувствовал немалое облегчение, увидав, что почтенный домоправитель и бровью не повел за время его рассказа. Скотби едва ли мог похвастаться даже шапочным знакомством с дворецким, ибо тот главенствовал над старшими слугами в доме и был недосягаем и для простого конюха. К тому же Скотби простодушно считал дворецкого надутым и чванным дураком. Но в нынешней щекотливой ситуации ему пришлось пересмотреть свое мнение и совсем другими глазами взглянуть на человека, в обязанности которого входило управление всеми домашними делами. Блайндерз выслушал его с явной скукой и в ответ снисходительно пробубнил:— Ни о чем не тревожьтесь, мистер Скот-би. Я уже обсудил это дело с сэром Джайлзом. По правде говоря, один из ваших помощников прибежал прямо в дом минут десять назад и сообщил нам о загадочных распоряжениях мисс Пенрит. Я уже получил приказ. Мы должны выполнять все, что велят его милость или мисс Эммелайн. Должен сознаться, я и сам был пора-жен, но в конце концов эти турниры — тут до Скотби дошло, что Блайндерз с величайшим неодобрением относится к забавам, вот уже шесть лет подряд нарушающим мирное течение жизни в доме, — весьма необычны сами по себе. Я был не меньше вашего удивлен, когда узнал, что лорду Конистану, пэру Англии, предстоит поселиться в конюшне. И все же, если он сам этого хочет…Скотби сорвал с головы шапку и провел пятерней по редеющим волосам. Он все еще не верил.— А что говорит леди Пенрит?Блайндерз поморщился — дальнейшие расспросы пришлись ему явно не по вкусу. Поэтому он ответил очень сурово:— Что касается леди Пенрит, то она взяла хозяина за руку, кивнула с довольным видом и прошептала: «Как это романтично!»Поскольку к этому моменту в кухне уже успела собраться почти вся работавшая в доме прислуга, Блайндерз ничуть не удивился, услыхав, как все присутствующие женщины потрясенным хором вскричали: «Романтично!»Одна из поломоек, не вынеся столь высокого накала романтики и совсем позабыв о своем низком ранге, обязывающем ее при любых обстоятельствах хранить молчание в присутствии старших, выразила всеобщее недоумение вслух:— Что она имела в виду? Что значит «романтично»? Запереть мужчину в сарае с крысами, пауками и всякими ползучими тварями! Чего уж тут хорошего?Блайндерз грозно откашлялся, заставив бойкую на язык поломойку вспыхнуть до самой оборки надвинутого на лоб чепчика. Однако он не стал ее распекать, а лишь пояснил:— Миледи, я полагаю, всего лишь имела в виду странный и несвоевременный приезд виконта, вызвавший такой ответный демарш мисс Эммелайн. Мое мнение таково: ее милость считает их прекрасной парой!Скотби отметил, что Блайндерз весьма доволен собой и тем впечатлением, которое произвела на слуг его краткая речь. Столпившиеся вокруг него женщины принялись горячо обсуждать волнующую новость, старухи при этом крестились, молоденькие служанки хватались за сердце и желали самим себе столь же страстной и безоглядной любви.Сам Скотби продолжал сомневаться и попытался даже возразить, что здесь дело, мол, не только в любви, но и в чем-то еще, однако Блайндерз отмахнулся от него и велел заниматься своим делом, то есть конюшней.Поэтому старший конюх с чистой совестью вернулся в стойла. Ему предстояло отдать и выполнить не меньше дюжины распоряжений, чтобы превратить полуразрушенный сарай в жилье, достойное не просто титулованной особы, но будущего супруга мисс Пенрит. 9 К четырем часам пополудни Эммелайн встревожилась не на шутку. Она ожидала, что к этому часу либо мамочка, либо папочка обрушат ей на голову громы и молнии, однако вызова пред грозные родительские очи так и не последовало. Она знала, что поступила чудовищно, отведя виконта в конюшню и объявив, что ему придется ночевать не в доме, а в грязном сарае, но ради того, чтобы хоть на краткий миг увидеть искру гнева в глазах Конистана и раскрывшийся от изумления рот главного конюха, была готова вытерпеть даже самый строгий выговор. Дело того стоило. Взять, к примеру, того же мистера Скотби. До сегодняшнего дня Эммелайн считала его самым невозмутимым человеком на свете. Бедный, славный мистер Скотби! Она улыбнулась, вспомнив, как глаза верного слуги, огорошенного ее распоряжением, едва не вылезли из орбит, а пышущая здоровьем физиономия побагровела. Словом, Эммелайн наслаждалась от души веселым приключением, и все же, хоть она и твердила себе, что всего лишь сводит счеты с Конистаном за его преждевременный приезд, совесть у нее была неспокойна.По пути в парадную гостиную Эммелайн с удивлением заметила какую-то необычную суету на втором этаже. Над головой у нее по всей длине коридора ужасающе скрипели половицы, явственно слышался топот множества ног. Если бы ее не ждали в гостиной, она немедленно поднялась бы наверх, чтобы выяснить причину всей этой непонятной беготни. Но ей пришлось умерить свое любопытство, так как в эту самую минуту в той точке, где два коридора вливались в просторный вестибюль, она повстречалась с Конистаном.Его лицо казалось невозмутимым, но все же ей удалось различить у него на губах еле заметную самодовольную улыбку. Эммелайн церемонно приветствовала его, словно ничего особенного не случилось, первой прошла в гостиную и о тотчас позабыла о госте, целиком сосредоточив внимание на отце и матери.Леди Пенрит редко покидала свою спальню до послеполуденного чая. Ее здоровье ухудшилось настолько, что ей стоило огромного труда провести с семьей даже несколько кратких часов от чая до обеда.Пройдя по выстланному старинными коврами полу через всю гостиную, Эммелайн чмокнула мать в щеку, обменялась с нею несколькими ласковыми словами, спросила о здоровье и наконец представила ей Конистана.Тонкий луч солнца, проникавший из окна, окружил голову леди Пенрит, полулежавшую в инвалидном кресле, легким золотистым сиянием. Протянув виконту изуродованную ревматизмом руку, она приветливо улыбнулась ему. Эммелайн бросила взгляд на руку матери, и страх пронзил ей сердце отравленной стрелой. Она быстро обернулась к Конистану в надежде, что он поймет, каких героических усилий стоило матери это небольшое движение формального приветствия. Хватит ли ему ума догадаться, как тяжек ее недуг, какая боль терзает и гложет ее суставы?Конистан взглянул на протянутую ему руку, бережно взял ее и с глубоким поклоном коснулся губами скрюченных пальцев. Сэр Джайлз, встав за спинкой кресла леди Пенрит, одобрительно пробормотал: «Отлично!»— Вы со мною флиртуете, милорд? — спросила леди Пенрит с легким смешком.Эммелайн была поражена по-девичьи звонким голосом матери и взглянула на нее так, словно видела впервые. Ей трудно было представить свою мать юной девушкой, которая когда-то обменивалась любезностями с галантными молодыми щеголями.Конистан улыбнулся в ответ.— Разумеется, нет! — живо возразил он. — Как бы я посмел, когда ваш ревнивый супруг — взгляните, он прямо-таки пронзает меня взглядом! — готов вот-вот вышвырнуть меня вон!Леди Пенрит засмеялась и сказала, обращаясь к мужу через плечо:— Вы слышите, сэр Джайлз, как мило он ведет разговор? Прошу вас отныне уделять мне больше внимания, а не то я сбегу из дома с этим человеком!Она вновь обратилась к виконту:— Прошу вас, возьмите стул и устраивайтесь поудобнее.Конистан осторожно опустил ее руку на подлокотник кресла и, подвинув стул поближе, уселся рядом с нею.Эммелайн испытала непонятное удовлетворение от его разговора с матерью. Конистан, безусловно, предстал перед нею в выгодном свете, к тому же необыкновенно приятно было услышать, как мамочка смеется. Чутко уловив, что леди Пенрит желает без помех насладиться беседой с виконтом, Эммелайн взяла на себя хлопоты по разливанию чая, но при этом старалась двигаться как можно тише, чтобы не пропустить ни слова.— Я была очень привязана к вашей матери, виконт, — начала леди Пенрит. — Мы с нею вместе были представлены ко двору, впрочем, это было много, очень много лет назад. Она была очаровательна, всегда весела, и мне так жаль, что поместья наших мужей находятся в противоположных концах королевства! Ведь замок Броудоукс расположен в Гемпшире, не так ли? — Когда Конистан кивнул, она продолжала:— Мне так жаль, что ее больше нет с нами, хотя это произошло уже больше двадцати лет назад.— Почти двадцать пять лет назад, миледи.Эммелайн вскинула голову и бросила удивленный взгляд на Конистана. Его слова прозвучали слишком резко и сухо, причем эта интонация не укрылась и от леди Пенрит. Она заговорила сочувственным тоном:— Порой наши утраты настолько тяжелы, что даже время не может смягчить их горечь, не правда ли? Я потеряла малолетнего сына почти тридцать лет назад, а мне иногда кажется, что это было вчера.— Совершенно с вами согласен, — тихо ответил он. — Сколько бы мы ни старались это забыть, горечь утрат всегда с нами. Мне очень жаль слышать о вашем сыне.Леди Пенрит взглянула на Эммелайн. — Зато у меня есть дочь, и я век буду благодарить за нее Бога. Простите, если я покажусь вам сентиментальной, милорд. В моем положении приходится считать дни и ценить каждый из них чуть больше, чем это обычно принято. Но лучше расскажите мне, как поживает нынешняя леди Конистан и ваши подопечные. Сколько их? Похоже, я сбилась со счета после того, как на свет появилась… Летти, кажется?Конистан откинулся на спинку стула, заслышав этот вопрос, и между глотками чая принялся перечислять трех своих сводных братьев и четырех сестер, давая им краткие характеристики. Описывая их достижения, он часто улыбался и даже засмеялся по меньшей мере дважды, рассказывая о шалостях мальчиков.Эммелайн еще ни разу не приходилось слышать, как Конистан говорит о своей семье. Никогда раньше ей не доводилось видеть, как надменность его черт смягчается, уступая место нежности. Забирая у него опустевшую чашку, чтобы вновь наполнить ее, девушка даже подарила виконту теплую одобрительную улыбку. Он долго удерживал ее взгляд, выражение его глаз было добродушно-насмешливым. Глядя на него, Эммелайн почувствовала, как ее охватывает слабость. Здесь, в обществе ее матери, он был совсем не похож на того Конистана, которого она знала в Лондоне. Когда наконец он вновь ненадолго перевел взгляд на леди Пенрит, Эммелайн пришло в голову, что если бы ей суждено было впервые познакомиться с Конистаном в этот день, она влюбилась бы в него без памяти! Слава Богу, она куда лучше знает его с другой стороны, а не то ее сердце было бы в настоящей опасности.Поставив перед Конистаном полную чашку чаю, Эммелайн присоединилась к отцу в дальнем углу комнаты, заставленном застекленными книжными полками. Пока его милость беседовал с ее матерью, она уселась на обитом синим бархатом диване и рассеянно выглянула в окно. Вид за окном — озеро и утесы, круто вздымающиеся к ослепительно синему небу, — неизменно вызывал у нее в душе сильнейшее волнение. Красные бархатные гардины, обрамлявшие три высоких окна, были подняты, и прозрачные стекла, не заслоненные материей, позволяли обитателям Дома любоваться прекрасным видом в любое время года.Стены гостиной были увешаны старинными гобеленами и огромными лесными пейзажами, написанными несколько столетий назад. Такая обстановка придавала комнате поистине импозантный вид, — то, чего невозможно было добиться при помощи обычных китайских безделушек или так называемых «простых и строгих линий» в модном греческом стиле.Эммелайн подтянула к себе свою рабочую шкатулку и принялась вышивать тамбуром кусок материи, который намеревалась пустить на отделку новой наволочки. Еще шесть лет назад, во время первого турнира, она поставила себе цель: все наволочки в доме должны быть украшены ее собственной вышивкой. Работа доставляла ей подлинную радость.Сэр Джайлз присел рядом с нею и взялся за чтение последнего романа, написанного автором «Уэверли» Роман «Уэверли», изданный в 1814 г, принадлежит перу Вальтера Скотта. Сэр Джайлз, очевидно, читает его роман «Роб Рой», впервые опубликованный в 1818 г

, время от времени прикладываясь к большой табакерке, стоявшей возле него на столе.— Как я рад, — сказал он чуть позже, оторвавшись от книги и бросив взгляд на жену, поглощенную разговором с Конистаном, — видеть ее такой оживленной!— Похоже, виконт пришелся мамочке по душе, — негромко согласилась Эммелайн.Ее вышивальный крючок мерно сновал вверх-вниз в ловких, натренированных годами работы пальцах. Хорошо, что отец всего лишь кивнул в знак согласия и вновь погрузился в чтение, так как ей не хотелось бы упустить ни слова из разговора виконта с ее матерью.«Возможно, таким образом, — думала Эммелайн, — я лучше сумею узнать ход его мыслей и пойму, что мне предпринять, чтобы держать его подальше от Дункана».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40