Когда ее смех наконец утих, у нее сильно болело горло.Эммелайн провеселилась весь обед. Ей становилось особенно смешно всякий раз, когда взгляд Конистана обращался к Дункану, который, в свою очередь, все это время счастливо и беспечно проболтал с Грэйс. Взгляд виконта при этом вспыхивал, его речь становилась отрывистой, а движения скованными. Один раз он даже опрокинул свой бокал, вынудив Эммелайн нырнуть лицом в салфетку и буквально застонать, Конистан, напротив, был вне себя от злости. Его хитроумный план, направленный на то, чтобы разлучить Дункана и Грэйс на время обеда и субботней «скачки», провалился самым жалким образом, да к тому же ему еще пришлось сносить насмешки Эммелайн. Даже на следующее утро он не сменил гнев на милость.— Вам следует признать, что вы сами во всем виноваты, — попрекнула его Эммелайн во время завтрака, устроенного в парке.— Я это прекрасно понимаю, сударыня!— Ну тогда, может быть, вы перестанете рявкать на меня так свирепо!Он уставился на нее яростным взглядом.— Неужели вы не понимаете, что они еще больше сблизятся, если ему придется толкать ее в седле по этому дурацкому рельсу!— Тихо! — предупредила она с торжествующей улыбкой. — До завтрашнего дня никто не должен даже догадываться о характере предстоящей скачки. А в ответ на ваш вопрос, отвечаю: да, мне приходило в голову, что на этот раз Дункану и Грэйс предстоит стать конем и наездницей!Эммелайн широко улыбнулась, а серые глаза Конистана загорелись гневом.— Если бы вы были мужчиной…— Пусть вас это не смущает, — возразила она, радостно вонзая кинжал ему в грудь. — Я бы охотно встретилась с вами в кулачном бою или даже в фехтовальном поединке!Поскольку Конистана едва не хватил удар от этих слов, Эммелайн оставила его наслаждаться завтраком в одиночестве и присоединилась к другим гостям. Воздух был прохладным, солнце пригревало, а будущее сулило столько радости и веселья! Наслаждаясь чудесным днем и вдыхая сладкие ароматы лета, она призналась сама себе, что в восторге от того, как проходит турнир. 25 — Какого черта? — воскликнул Брант Девок, срывая с головы касторовую шляпу и удивленно вглядываясь в странные деревянные седла, прикрепленные к рельсам в глубине парка. Обернувшись к Конистану, он спросил:— Что это значит? Это же дамские седла! Я думал, у нас будет скачка!К этому моменту вся компания собралась у трех длинных гладких рельсов, укрепленных на уровне груди и отполированных до блеска. Эммелайн отступила на шаг от толпы гостей, внимательно следя за разнообразными откликами на ошеломляющую новость. В общем и целом она была довольна. Многие лишились дара речи и лишь моргали, завороженные невиданным зрелищем.Конистан подошел к одному из седел и толкнул его вперед, чтобы простейшим и наглядным образом объяснить, как будет проходить «скачка».— Вам предстоит как можно быстрее катить своих наездниц вдоль по рельсам. Первый, кто порвет ленточку, — ее будут держать слуги у дальнего конца рельсов, — считается победителем заезда. Будьте внимательны, замедляйте ход и останавливайтесь сразу же по пересечении финишной ленты, иначе седло столкнется со столбом, и ваша дама рискует вылететь из него кувырком! Всего будет проведено четыре отборочных заезда, два полуфинальных и один финальный для выявления абсолютного победителя: скакуна и его наездницы!Дамы принялись хихикать и перешептываться, беспокойно поглядывая на своих партнеров. Эммелайн заметила, что Грэйс порозовела от удовольствия, хотя и отвернулась в смущении, когда Дункан улыбнулся ей. Он наклонился поближе и что-то прошептал ей на ухо, отчего Грэйс прижала ладонь к губам и покачала головой. Он, видимо, стал настаивать на своем, и она наконец согласилась, уступив его уговорам. О, как просияло ее лицо, когда она улыбнулась Дункану! Эммелайн показалось, что после этого Дункан долго не сводил взгляда с ее подруги, и — мало того! — в этом взгляде ясно читалась влюбленность.От этих счастливых размышлений хозяйку отвлекло восклицание Алисии Сивилл:— Но лорд Конистан! Если использование хлыстов будет запрещено джентльменам, то уж нам, дамам, они совершенно необходимы! Не стану говорить от имени всех присутствующих, но я настаиваю, чтобы мне разрешили взять мой хлыстик, — тут она помедлила и лукаво оглянулась на Гарви Торнуэйта, своего партнера, — потому что мне в этой скачке досталась самая сонная кляча!Все громко рассмеялись при виде ошеломленного выражения на лице Торни. Его протесты вызвали новый взрыв веселья, но он вскоре умолк и, хорошенько все обдумав и взвесив, добавил:— Знаешь, Конистан, по зрелом размышлении, — тут Гарви бросил выразительный взгляд на рельсы, достигавшие в длину не менее сотни ярдов Около ста метров.

, — я решил, что Алисия права, разрази меня гром! Лучше дайте ей кнут, а не то я не дойду до финиша!Опять раздался веселый смех. Прилетевший с озера бриз трепал женские кудри, развевал шелковые ленты и срывал с мужчин шляпы.По самые шпоры зарывшись каблуками высоких сапог для верховой езды в гравий канавки, проложенной под рельсом, Дункан крепко уперся плечом в седло. Ему предстояло состязаться с Грегори Холлбэном и Маркусом Гилкраксом, и он не сомневался, что в этом заезде они с Грэйс одержат победу. Грэйс была такая легонькая, что стоило ему лишь чуть-чуть подтолкнуть седло, как оно заскользило по рельсу, словно смазанное маслом. Ну, а у него ноги быстрые. Да, в этом заезде они должны победить!Сердце сильно забилось у него в груди, пока он дожидался стартового пистолетного выстрела, который должен был послать его всадницу в головокружительный полет по рельсу. Единственное, чего приходилось опасаться, так это того, что чувствительные нервы Грэйс не выдержат стремительного броска к финишной ленточке. Когда Дункан спросил ее перед началом соревнования, хватит ли у нее решимости и мужества, она, покачав головой, призналась, что ужасно трусит и, наверное, не вынесет предстоящего напряжения. Но когда он стал уговаривать ее и ободрять, уверяя, что все будет хорошо, Грэйс быстро взяла себя в руки и заявила, что справится и что ни о чем другом не мечтает, кроме победы.Дункан радостно кивнул, увидев, как загорается восторгом нежный взгляд ее голубых глаз.— Вот и хорошо, — сказал он, — но помните, я собираюсь послать вас в полет прямо со старта.До чего же ласково она улыбнулась в ответ со словами: «Я полагаюсь на вас, Дункан!»Чувствуя, как кровь стучит в висках от возбуждения, Дункан в последнюю минуту перед стартом вновь обратился к Грэйс с тихими словами ободрения, а она в благодарность протянула назад руку в перчатке и робко погладила его пальцы. Дункан был удивлен этим жестом, но в то же время безмерно обрадован. В этот момент раздался голос Конистана, призывающий участников приготовиться. Прошла секунда, за ней еще одна, и вот раздался пистолетный выстрел, разорвавший воздух.Дункан рывком бросился вперед, упираясь плечом в седло. Он ничего не видел, кроме локтя Грэйс, все его внимание было сосредоточено на том, чтобы как можно быстрее переставлять ноги, которые немного затекли на старте от томительного ожидания. Теперь он слышал лишь свое собственное шумное дыхание и кряхтение, усиливающееся по мере того, как Грэйс начала все быстрее и быстрее скользить по рельсу. До него донесся какой-то неясный гул (наверное, приветственные крики зрителей, смутно подумал Дункан), а затем что-то шелковистое скользнуло по его лицу. Он продолжал нестись с головокружительной скоростью, когда крики Грэйс:«Остановитесь! Осторожнее, Дункан!» — достигли наконец его сознания, прорвавшись сквозь целиком поглотивший его азарт.Он тотчас же замедлил шаг, сообразив, что «скачка» закончилась, едва начавшись.Один из слуг бросился вперед, стараясь не дать Грэйс вместе с седлом врезаться в столб, но разгон был так велик, что она вполне могла выскользнуть из седла и упасть. Дункан легко подхватил ее за талию и крепко обнял, а она судорожно вцепилась в его лацканы. В последовавшей суматохе ее голова оказалась прижатой к его груди, и ему почудилось, что она плачет ему в жилетку, испуганная до полусмерти.Дункан старался ее утешить, нежно поглаживая по плечу, думая, что сделал ей больно. Но когда она подняла голову, он был потрясен выражением торжества на ее лице.— Мы выиграли, Дункан! — закричала Грэйс, прыгая и хлопая в ладоши. — Мы победили!Он огляделся вокруг и, увидев, что все бегут к ним, выкрикивая поздравления, наконец понял, что они с Грэйс превзошли сами себя.Грегори Холлбэн, один из его соперников, заметил, не скрывая восхищения:— Провалиться мне на этом месте! Ты был у финиша, когда я еще и до середины не дошел! Джейн так перепугалась, что умоляла меня остановиться! И как это Грэйс сумела удержаться в седле?Дункан заглянул в сияющие глаза своей партнерши.— Не знаю, — сказал он, глядя на нее с горделивой улыбкой. — Как вам это удалось?— Я как будто плыла по ветру, — ответила Грэйс. — Мне вдруг показалось, что я на носу корабля! Это было так чудесно! Папа никогда не разрешал мне ездить верхом, понимаете? О, как бы мне хотелось научиться сидеть в седле по-настоящему!— Может быть, я вас научу, — галантно предложил Дункан.Бешеный галоп его сердца немного утих, плавно перейдя в некое восторженное состояние, неотделимой частью которого стала Грэйс. Он ласково пощекотал ее под подбородком и до-бавил:— Мы с вами отлично сработались, не так ли?— О, да! Да! — согласилась она с радостной улыбкой.
Увидев, как нежно его брат воркует с Грэйс, Конистан отвернулся. Ему надо было перезарядить пистолет, и он приступил к делу, с угрюмым ожесточением заталкивая черный порох в ствол. За то, что произошло в этот день, ему некого было благодарить, кроме самого себя.Помогавший ему слуга протянул руку вперед и деликатно кашлянул. Что-то признательно промычав себе под нос, Конистан взял поданный ему на раскрытой ладони пистолетный пыж и забил его в ствол, туго прижимая пороховой заряд. Он продолжал ожесточенно и бессмысленно работать шомполом, пока слуга не кашлянул снова.— Сэр, — прошептал он. — Мне кажется, а пистолет хорошо заряжен.Конистан взглянул на него в растерянности и не сразу сообразил, что, будучи глубоко погруженным в свои невеселые мысли, набросился на ни в чем не повинный пистолетный пыж с из лишней силой.— Вы правы, — пробормотал он и стал готовиться ко второму заезду.Поджидая приближения участников скачки, Конистан с удивлением обнаружил, что к нему подходят Эммелайн и Дункан. У него совершенно вылетело из головы, что ему самому предстоит бежать с Эммелайн во втором заезде, и теперь он, бросив свирепый взгляд на брата, передал ему пистолет, а сам подвел свою партнершу, — откровенно смеявшуюся над ним и даже не пытавшуюся это скрыть! — к ближайшему рельсу. Обхватив за талию, он грубым рывком подсадил Эммелайн в седло, и она не замедлила игриво осведомиться:— Что привело вас в столь скверное расположение духа, милорд?Конистан не стал отвечать, стараясь сохранить хотя бы достоинство, раз уж больше беречь было нечего. К тому же он всерьез опасался, что стоит ему открыть рот, как его гнев выплеснется на всю компанию потоком едких замечаний о прискорбных пробелах в воспитании некоторых дам. А это могло навсегда оттолкнуть от него Дункана. Чтобы не вспылить, он сосредоточился на предстоящем соревновании, намереваясь заставить обоих своих соперников — Гарви Торнуэйта и Чарльза Силлота — глотать пыль. О состязании с Гарви он всерьез даже не думал: Торнуэйт давно уже признался, что спортивные победы его не интересуют. Но вот мистер Силлот среди спортсменов-любителей был на высоком счету. Даже сам Джентльмен Джексон как-то заметил, что Чарли Силлот весьма проворен и никому спуску не дает.Крепко упершись каблуками в гравий под ногами, а плечом в седло, Конистан напряженно ждал старта.Когда звук пистолетного выстрела нарушил ход его мыслей, весь скопившийся у него в груди гнев переместился в ноги, и он могучим броском послал седло с Эммелайн вперед по рельсу. Ее восторженный крик подстегнул его не хуже хлыста. Краем глаза Конистан видел Чарльза, несущегося вровень с ним в стремительном порыве. Китти Мортон, его партнерша, держа поводья под острым углом и наклонившись вперед, как будто плыла по воздуху. Одолеть их будет нелегко, подумал Конистан, хрустя сапогами по гравию и убыстряя бег. На последнем отрезке ему все же удалось сделать рывок и опередить Силлота. Он с наслаждением ощутил прикосновение скользнувшей по лицу шелковой ленточки и одновременно услыхал дружный вопль досады Чарльза и Китти, увидевших, что проиграли заезд.С Конистана градом лил пот, он судорожно глотал ртом воздух, стараясь отдышаться, когда Чарльз подошел, чтобы его поздравить. Вскоре вокруг него собралась толпа, но тут всеобщее внимание привлек к себе Гарви Торнуэйт, наотрез отказавшийся пройти со своей наездницей последние десять ярдов. Он снял громко протестующую Алисию с седла, не обращая внимания на колкости, которыми она его осыпала. Толпа окружила его, все смеялись, каждому хотелось по-дружески ткнуть его в бок или хлопнуть по плечу. Все это Гарви вынес стоически, удрученно повесив голову и делая вид, что ему очень стыдно.На сердце у Конистана полегчало, он улыбнулся и — на сей раз более бережно — помог Эммелайн сойти с седла.— Вот так-то лучше! — усмехнулась она, вскинув на него задорный взгляд изумрудных глаз, как только ее полусапожки коснулись гравия.— Берегитесь! — прошептал он в ответ. — Вы испытываете мое терпение, и вам это отлично известно. Придержите-ка лучше язычок, а не то живо вылетите из седла в следующем заезде!— О! — проворковала она, широко раскрывая глаза. — Я просто дрожу от страха!Поскольку с этими словами Эммелайн отвернулась к Китти и принялась расспрашивать, как ей понравилась скачка, Конистан понял, что его угрозы восприняты с той же мерой серьезности, с какой были произнесены.Третий забег с легкостью выиграли Варден Соуэрби и Октавия Брэмптон, а в четвертом ее сестра Оливия с Брантом Девоком опередили своих соперников на несколько саженей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40