Кто-то безжалостно сдернул шляпку костлявые руки вцепились в платье, разрывая его на куски, сдирая ткань с силой, порожденной верой в праведность наказания для блудницы.
Лихорадочно пытаясь защитить голову, Лейла уже не могла сопротивляться. Упав на колени под натиском нападавших, она испытывала еще большее унижение, чем несколько лет назад, когда узнала о двоеженстве Френка. Тогда можно было хоть как-то оправдаться. А ненависть этих женщин заставляла чувствовать себя именно тем существом, которым они ее называли. Сгорбившись под безжалостными ударами, она стала уличной девкой, шлюхой, женщиной без гордости.
И когда Лейла упала на колени, то оказалась полностью в их власти. Ее повалили лицом вниз, продолжая избивать. Щеки девушки были покрыты кровью и слезами, пока она про себя все повторяла и повторяла слова Нелли: «Я не шлюха, правда, я не шлюха».
Когда у нее стало темнеть в глазах, она поняла, что этот крик души был предназначен не атакующим ее женщинам, а Френку Дункану, Саттону Блайзу и десяткам других мужчин, кто пытался купить ее тело с помощью драгоценностей. Но в первую очередь он был предназначен Вивиану Вейси-Хантеру.
Вивиан говорил себе, что дорога все равно проходит мимо бунгало и никто не подумает, что он специально ищет встречи с ней. Обнаружив лишь странную маленькую служаночку и ее не менее странную дочку, Вивиан решил ждать, пока Лейла не вернется от врача. Наверняка он сможет помочь ей чем-то. Уверив больную девушку, что скоро ей станет легче, он уселся у окна, откуда открывался вид на улицу.
С той последней встречи Вивиан не раз выезжал на разведку с целью определить силы врага — прибыло ли подкрепление, или, наоборот, часть сил оттянули для помощи сражающимся у Магерсфонтейна. Результаты оказались неутешительными. Они потеряли двоих и обнаружили, что количество буров под городом осталось таким же. Чтобы хоть чуть-чуть снять напряжение подобных вылазок, он написал Лейле, затем зашел к ней, когда из ее ответов понял, что жизнь актрисы полна бесконечных светских развлечений, не оставляющих времени ни на что иное. Зная, что сегодня вечером они должны будут встретиться на одном из подобных мероприятий, Вивиан решил сначала поговорить с ней, пытаясь избавиться от слабого подозрения, что Лейла вновь неискренна и играет какую-то роль, согласившись с его предложением на прошлой неделе.
Беспокоясь, так как Нелли сказала, что хозяйка ушла не менее получаса назад, Вивиан вышел на веранду. И почти немедленно заметил вдали коляску. Он почувствовал сильное облегчение и кинулся к воротам.
Врач был один. И чувство облегчения переросло в тревогу, усилившуюся, когда доктор рассказал, что мисс Дункан собиралась вернуться домой, когда Питер Ван Клифф предложил самому съездить за врачом. Вивиан проводил доктора в комнату Нелли, а сам снова вышел на веранду, подумав, что ему следует отправиться на поиски Лейлы.
Полуденное солнце жарило пустую пыльную дорогу, жара заставила замолчать даже птиц. Единственным звуком были пульсирующий стрекот цикад и далекое клацанье машин.
Что здесь будет через несколько месяцев? Ждет ли его смерть, пока он защищает этот чужой город? Если нет, и ему в один прекрасный день удастся выехать за периметр города, чтобы продолжить борьбу в других местах, часть его души останется в Кимберли. Судьба снова свела их обоих, и, пока он жив, только Лейла будет обладать его душой и сердцем. Если раньше и были сомнения, то сейчас он это знал наверняка.
Вивиан вдруг заметил еле уловимое движение на застывшем фоне, но не сразу понял, что это было. Прищурив глаза, Вивиан смотрел, как что-то медленно появляется вдалеке и движется в его сторону. Перейдя на другую сторону веранды, он глазел на удивительную фигуру, материализовавшуюся будто из-под земли. Вивиан, нахмурился, пытаясь найти объяснение странному виду и поведению этого существа. Оно шло, шатаясь, но тем не менее придерживаясь одного направления, и выглядело мальчиком в необычном шутовском наряде.
Несколько мгновений Вивиан стоял, пригвожденный любопытством. Затем какое-то предчувствие заставило его перепрыгнуть через перила и броситься к дороге. Он задышал часто и болезненно, когда узнал Лейлу. Пораженный, он замер в нескольких метрах от нее. Она же продолжала идти все той же шатающейся походкой, будто ничего не видела и не слышала. Ее длинные белые панталоны были испачканы зеленью растений и кровью, корсаж разорван, груди под ним испачканы лошадиным навозом и темным соком ягод. Синяки уже темнели на ее руках и лице. Один глаз заплыл, рот опух и кровоточил. Красивые темные волосы были острижены, так что оставшиеся короткие пряди стояли дыбом. Красавица Лейла Дункан была уничтожена.
Издав низкий протестующий звук, Вивиан кинулся ей навстречу, протянув руки. Но ее голос — хриплый, искаженный, почти нечеловеческий — остановил его.
— Не прикасайся ко мне!
Эта резкая команда от девушки, которая умерла, но все же осталась жить, заставила его замереть от ужаса, пока она медленно шла мимо, поддерживаемая лишь остатками гордости. И уважение к этому чувству удержало Вивиана, когда она продолжила свой путь в центре пыльной дороги, — в осажденном городе в самом сердце охваченной конфликтом страны.
Но тело оказалось слабее гордости. Пройдя несколько метров, она неожиданно покачнулась и упала, оставшись лежать неподвижно, лицом в пыли. Он кинулся вперед как сумасшедший, схватил ее на руки и побежал к дому. Внутри него полыхали те же чувства, что когда-то заставили застрелить двух англичан. Хотя было слишком поздно пытаться предотвратить боль и унижение, на этот раз он был готов застрелить нападавших, а не жертву.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вивиан остался в коттедже до вечера. Наложив повязки на раны Лейлы, смыв грязь с тела и дав ей снотворного, врач нехотя согласился молчать о происшедшем. Затем он удалился, пообещав прислать сестру для ухода за обеими пациентками и надежную цветную девушку взамен той, что сбежала.
Заглянув в комнату Лейлы, чтобы убедиться, что она спокойно спит, Вивиан посидел немного, пытаясь сообразить, что делать дальше. Главное — не допустить никаких сплетен, а также держать людей вдали от девушки, чья красота являлась жизненно необходимой частью ее профессионального успеха. Ни одна женщина не захотела бы, чтобы ее видели в таком состоянии, тем более актриса.
Он мог только гадать, что же произошло с ней после встречи с Питером Ван Клиффом и его приятелем. Лейла или не могла, или не хотела говорить. Кроме той резкой команды не трогать ее, она больше не сказала ни слова ни ему, ни врачу. Очевидно, что ее жестоко и сознательно избили, но кто и почему — так и останется загадкой, пока она сама не расскажет.
Вивиан вдруг вспомнил о вечернем концерте. Так как Лейла должна играть в нем главную роль, необходимо поговорить с организаторами. Не желая лично обращаться к фон Гроссладену, Вивиан написал записку Францу Миттельхейтеру и договорился с возницей одного из проезжающих мимо дома кебов, что тот доставит ее по назначению. Затем вернулся в коттедж и вновь устроился в кресле около окна, чувствуя, как опять закипает гнев.
Вскоре Вивиан увидел Франца, вылезающего из того самого кеба, с которым Вивиан отсылал письмо. Ощущая себя единственным защитником Лейлы, Вивиан и не подумал, что австриец кинется к своей партнерше, как только услышит, что она не в состоянии выступать вечером. Все еще в гневе, все еще переполненный желанием защитить ее, Вивиан резко вскочил на ноги, увидев, как другой мужчина уверенно входит в дом. Однако Франц тут же остановился на пороге, неприятно удивленный присутствием Вивиана. Затем прошел внутрь, хмурый и агрессивный.
— Майор Вейси-Хантер, что вы здесь делаете?
Сделав вид, что не замечает враждебных ноток в голосе Франца, Вивиан быстро ответил:
— Хотел бы спросить то же самое у вас. На вашем месте я бы сейчас занимался тем, что срочно менял программу концерта. Иначе ваш друг, барон фон Гроссладен, весьма расстроится. Он-то надеется, что концерт станет событием для истории, а его упомянут как героя обороны Кимберли.
— Это вы послали мне записку?
— Да, и это была констатация факта, а не приглашение приехать сюда.
— Возможно, тогда вы объясните причину, по которой мисс Дункан не может выступать и почему вы взяли на себя обязанность говорить от ее имени?
Чувствуя раздражение, вызванное словами мужчины, к которому он так часто ревновал, завидуя его способности вызывать искреннее восхищение у Лейлы, Вивиан твердо стоял на своем.
— Природа недомогания мисс Дункан такова, что она не может выступить сегодня вечером на концерте. Я это уже написал в записке. И нет никаких причин, по которым я должен был бы объяснить мое присутствие вам.
Глаза Франца вспыхнули.
— Может быть, тогда вы предпочли бы объясняться со своей матушкой… или женой?
— Боже мой, этот фон Гроссладен— точно ваш друг, — рявкнул Визиан. — Я предложил бы вам удалиться, Миттельхейтер, прежде чем дело дойдет до драки.
— Если у вас есть хоть капля уважения к мисс Дункан, вы уйдете, — последовал сдавленно-яростный ответ. — Ее репутация слишком ценна, чтобы быть разрушенной просто так.
Это была первая разумная мысль, высказанная Францем, поэтому Вивиан сдержал свой порыв схватить того за воротник и выбросить из комнаты. Едва ли Лейле поможет, если соседи заметят двух мужчин, ссорящихся на ее пороге. И как бы он ни ненавидел австрийца, тот был все-таки сценическим партнером Лейлы и имел право знать.
Слегка расслабившись, Вивиан заметил более спокойным тоном:
— Я делаю все возможное для того, чтобы предотвратить разрушение ее репутации. Поэтому я и написал вам, а не фон Гроссладену. Как актер вы легко можете настоять на изменении программы концерта, не вызывая лишних вопросов. И я надеюсь, что ваша привязанность к мисс Дункан не менее сильна, чем к барону.
— Ваши собственные связи с фон Гроссладеном наверняка крепче, чем мои. Будущий отчим, как мне сказали. Ваши же отношения с Лейлой остались в прошлом.
Нахмурившись, Франц добавил:
— Тем не менее, я не понимаю вашего присутствия здесь. Где же служанка, Нелли? Если узнают, что вы находились наедине с мисс Дункан, то пойдут пересуды, вредящие вам обоим. Неужели вам все равно?
Вивиан покачал головой.
— Никто не знает, что я здесь, за исключением доктора Тривеса. Он обещал молчать. Могу ли я рассчитывать на подобное с вашей стороны?
— Боже мой! — взорвался Франц. — Что произошло? Я должен поговорить с Лейлой.
— Вы ее не увидите, — Вивиан шагнул вперед, загораживая дорогу. — Врач дал снотворное Лейле и ее служанке. Они спят.
— Так они обе больны?! — переспросил Франц с растущей тревогой. — Это безумие. Я хочу знать правду!
Как бы ему ни была противна эта мысль, но Вивиан понимал, что придется все рассказать партнеру Лейлы. Необходимо скрывать новости о ее состоянии от публики, а этот человек справится с такой задачей лучше всего.
Откинувшись на спинку кресла, он принялся рассказывать, вызвав такую бурную реакцию со стороны Франца, что ревность вновь ожила, порожденная мыслью о том, что между Лейлой и ее партнером было нечто большее, чем просто профессиональные отношения. В конце концов, Вивиан заставил себя выдавить:
— До тех пор, пока Лейла сама не сообщит подробности нападения, я собираюсь молчать. Если будет суд, то доктор Тривес сможет выступить свидетелем, но я не позволю никому встречаться с Лейлой, пока она сама не попросит о встрече. Включая вас.
Вивиан тут же испытал на себе всю силу артистического темперамента. Франц негодовал, проклиная его и любого другого, кто приходил на память, риторически вопрошая, какой негодяй мог совершить такой жестокий и дикий поступок.
— Мало того, что мы пленники, мало того, что не хватает еды, что мы лишены надежды! — кричал он. — Почему вы допустили подобное — вы что, так боитесь кучки фермеров?!
Снова вскочив на ноги, Вивиан резко прервал тираду собеседника.
— Фон Гроссладен явно вовлек вас в его антивоенное движение. А если бы вы хоть раз обнажили шпагу в настоящем бою, то осознали, что он сильно отличается от вашего напомаженного сценического героизма. Наши мундиры покрываются грязью, когда мы воюем, а раны не нарисованы с помощью грима. Каждый день мы мечтаем о горячей еде и о паре часов сна. Нам вовсе не гарантированы счастливый конец и любимая девушка, когда упадет занавес. Идите к нам волонтером и попробуйте в бою заслужить аплодисменты!
Наступило короткое молчание, затем австриец заметил, скривив губы:
— Вы выбрали свою профессию, а я свою. И не изображайте тут трагедию— вы вольны подать в отставку, бросив эдакую тяжелую жизнь.
— Не во время войны, — разъяренно отпарировал Вивиан. — Солдатам непозволительны эмоциональные срывы — это привилегия актеров. Солдатам не разрешают отказываться от выступления, потому что им не нравится цвет костюма… или потому что им предлагают называться Францем Миттеном, так как англичане не в состоянии выговорить их настоящего имени.
На этот раз молчание длилось несколько минут, и Вивиан понял, что выдал свое давнее знакомство с Лейлой — лишь от нее он мог узнать эти сплетни. На красивом лице его собеседника промелькнуло странное выражение. Затем он удовлетворенно кивнул.
— Думаю, столь бурный всплеск эмоций говорит не о различиях, а о сходстве между воинами и актерами, ибо он связан со страстью к женщине, которую вы никогда не сможете назвать своей, а я смогу, если захочу.
Вивиан с усилием подавил вспышку ревности.
— Нам обоим сейчас стоило бы подумать, как наилучшим образом сохранить достоинство и репутацию девушки, на которую совершили подлое нападение. Как человек, оказавшийся рядом в тот момент, я сделал все от меня зависящее, чтобы скрыть это событие. Я друг Лейлы и принадлежу к военным, у которых в данный момент власть в этом городе, и здесь смогу многое проконтролировать. Но я не в состоянии помочь ей в профессиональном плане, поэтому и прошу вас о помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59