И он ответил, --
вы знаете, что он мне ответил?
-- Даже вообразить не могу.
-- Он ответил: "Что такое всякая мудрость, как не собрание
общих мест? Возьми любые полсотни наших пословиц -- до чего они
банальны, до чего затасканы, их и произносить-то стыдно. И тем
не менее, они объемлют сгущенный опыт целого народа, а человек,
выстроивший свою жизнь согласно содержащимся в них
наставлениям, никогда не уйдет далеко по дурной дорожке. Каким
это кажется легким! Но кто-нибудь когда-нибудь предпринимал
такую попытку? Никогда, никто! Случалось ли хоть одному
человеку достигнуть внутренней гармонии, опираясь на опыт
других людей? Ни единого раза с самого начала времен! Человек
должен сам пройти сквозь огонь."
-- Мне такого учителя встретить не привелось, -- задумчиво
сказал Денис. -- Должно быть, достойный был человек.
-- О да, намерения у старого плута были благие, -- со
странной улыбочкой отозвался граф.
ГЛАВА XVII
Денис спускался из Старого города. На изгибе дороги он
нагнал епископа, медленно двигавшегося в одном с ним
направлении.
-- Как поживает мисс Мидоуз? -- поинтересовался молодой
человек.
-- Боюсь, не слишком хорошо. А как граф?
-- О, с графом все в порядке.
Они шли рядом и молчали, поскольку говорить им было
особенно не о чем. Визит к графу пошел Денису на пользу; вскоре
он еще раз заглянет туда, хотя бы для того чтобы развеселить
одинокого старика, в последнюю минуту подарившего ему
фотографию "Локрийского фавна" снабдив ее любезной надписью.
Только не нужно ее никому показывать, сказал граф -- до поры до
времени! Правительство -- до поры до времени -- не должно
ничего знать об этой реликвии. Попозже, и может быть, очень
скоро все уладиться. Денис с благоговением уложил снимок в
карман. Он думал также и о пастели -- о лице Матильды,
казалось, сиявшем в тумане, подобно звезде... Не сразу он
вспомнил о том, что рядом с ним шагает епископ. Он почувствовал
себя обязанным сказать что-либо этому высохшему в колониях
человеку, которого он невольно сравнивал с графом -- сравнение
получалось далеко не в пользу епископа.
-- Припекает сегодня, правда?
-- Ужасная духота, -- откликнулся мистер Херд. -- Самый
жаркий день, какой я здесь до сей пор видел. И ни ветерка.
-- Ни ветерка...
Разговор снова замер. В общем-то, они и не пытались его
поддержать, -- казалось, они удалились один от другого на
расстояние большее того, что разделяло их в день знакомства.
Каждого занимали собственные мысли. К тому же епископ был
сегодня немногословней обычного; встреча с кузиной оказалась не
очень удачной.
Спустя какое-то время, Денис предпринял еще одну попытку.
Поговорив немного о хранимых графом Каловеглиа античных
реликвиях, он, слово за слово, принялся рассказывать мистеру
Херду про одного из своих друзей, откопавшего в старом садовом
колодце раннюю итальянскую керамику, вернее, ее фрагменты.
Майолика, сказал Денис.
-- Наверное, это была очень приятная неожиданность, --
заметил епископ, мало видевший проку в глазурированной посуде и
в помешанных, которые ее собирают. Однако, почувствовав, что
настал его черед поддержать разговор, он сказал:
-- Я нынче вечером обедаю у Герцогини. Вы будете?
-- Нет, -- с непривычной решительностью ответил молодой
человек. Никогда больше ноги его не будет в суровом старом
монастыре, построенном Добрым Герцогом Альфредом. Никогда!
Впрочем, он поспешил смягчить резкость ответа, добавив, что
Герцогиня приглашала его, но он этим вечером прийти к ней не
сможет.
-- Нужно как-то утешить ее после ограбления, -- добавил
епископ.
-- Какого ограбления?
Мистер Херд объяснил, что прошлой ночью, пока Герцогиня
обедала у госпожи Стейнлин и потом каталась на лодке, кто-то
забрался в ее дом. Видимо, это был человек, знавший, что
делает. Знавший в доме все закоулки. Да к тому же еще, человек
со вкусом. Все подделки остались нетронутыми, он унес только
подлинные предметы -- несколько драгоценных распятий и
бонбоньерок. Никто и понятия не имеет о личности вора.
Совершеннейшая загадка! Несчастья не случилось бы, если бы эту
девочку, Анджелину, которой полагалось ночевать в доме, не
вызвали поздно ночью к постели захворавшей тетки. Старушка,
судя по всему, подвержена внезапным сердечным приступам. Рано
утром она пришла к Герцогине с бесконечными извинениями и, по
счастью, подтвердила слова племянницы.
-- Меня это порадовало, -- завершил свой рассказ епископ,
-- потому что горничная, когда я ее увидел, показалась мне
девицей довольно ветреной -- из тех, которые всегда готовы
воспользоваться отсутствием хозяйки, чтобы пофлиртовать с
дежурящим за углом полисменом. Я рад, что ее тетушка смогла
объяснить все столь удовлетворительным образом. А насчет
девушки я ошибся. Это показывает, до чего осторожным следует
быть, когда судишь о людях, не правда ли? Должен признаться,
она показалась мне истинной маленькой кокеткой.
Денис, выслушав эту печальную повесть, произнес от силы
два-три сочувственных слова, чем весьма удивил мистера Херда.
Последний всегда полагал, что молодой человек принадлежит к
числу ближайших друзей Герцогини.
-- Уж эти мне художественные натуры! -- подумал он. -- У
них на все особый взгляд. Подумать только! Наверное, я никогда
не смогу их понять.
Дойдя до рыночной площади, они распрощались -- без особых
сожалений с обеих сторон.
Во время обеда Герцогиня вовсе не казалась опечаленной
постигшим ее несчастьем. Она переносила его с достоинством.
Расторопный дон Франческо уже успел утешить ее, указав, что
такого рода незначащие происшествия являются испытанием веры, и
что ей следует быть благодарной за неожиданно представившуюся
возможность показать, сколь мало она печется о богатствах
земных. Особой благодарности она не испытывала, но смирение
проявила завидное. Анджелина -- по просьбе милосердного
священника -- была прощена и снова приближена. Все до единого
терялись в догадках о том, кто мог быть вором (им был мистер
Ричардс), благо полиция не обнаружила ни малейших улик.
-- А и обнаружила бы, так все равно ничего путного бы не
вышло, -- сказал дон Франческо. -- Не думаю, моя дорогая леди,
что вы дождетесь от Судьи особого усердия в этом деле. Вы же
знаете, как он ненавидит клерикалов. По правде сказать, я
боюсь, что он и пальцем не шевельнет, если только преступник
тоже не окажется добрым верующим. Вот тогда он может быть даже
посадит его под арест. Ему так нравится держать в тюрьме
католиков!
-- Прискорбное состояние закона, -- прокомментировал
епископ.
-- Прискорбное, -- согласился дон Франческо. -- Вы,
вероятно, не знаете, -- добавил он, обращаясь ко всему обществу
сразу, -- что у нас произошло еще одно ограбление, и оно
несомненно тех же рук дело. Да! Я услышал о нем всего час
назад. Жертвой стала бедная мисс Уилберфорс. Она ужасно
расстроена. Из ее дома пропало множество ценных вещей, она
считает, что их утащили во время приема у мистера Кита.
Насколько я понимаю, ей в тот раз стало немного не по себе.
Вор, по-видимому, был осведомлен о ее состоянии и
воспользовался им.
-- Бедная мисс Уилберфорс! -- сказали гости. Они все очень
жалели бедную мисс Уилберфорс.
В общем и целом, обед вышел довольно скучный. Мистер Херд
откланялся в половине двенадцатого.
По пути домой он, проходя мимо Клуба, вспомнил о своем
намерении заглянуть туда и, быть может, помочь кому-то из
завсегдатаев.
Он поднялся по лестнице. Внутри стоял ужасающий гомон.
Клуб наполняла разноплеменная публика, пьющая и препирающаяся
среди густых облаков табачного дыма. Казалось, каждый уже успел
переругаться со всеми остальными и того и гляди полезет в драку
-- южный ветер был во весь этот день на редкость несносен.
Воздух наполняли нечистые, а то и нечестивые речи, -- даже в
сравнении со знакомыми ему по Африке злачными местами тут было
жарковато. Единственным, кто при его появлении выказал какие-то
признаки узнавания, был розовощекий старый пьяница по имени
Чарли. С благодушным "Здорово, епископ..." он наполовину
привстал со стула, но тут же рухнул назад. Был здесь и мистер
Мулен, который поклонился ему с некоторой холодностью. Какой-то
тряский, бледнолицый молодой человек вцепился в епископа,
предлагая ему выпить, епископ почти уже согласился, имея в виду
увести несчастного из этого гнездилища порока, но юноша вдруг
промямлил: "Извините меня, ладно?" и, пошатываясь, скрылся за
дверью. Все присутствующие явно успели набраться до такой
степени, что затевать с ними какие-либо беседы не имело смысла.
Все могло быть иначе, ощущай они сдерживающее влияние мистера
Фредди Паркера, но этот джентльмен нынче отсутствовал -- сидел
дома со своей занемогшей хозяйкой. Зато в отсутствие Консула
развязался язык у мистера Ричардса, достопочтенного
вице-президента. Трезв он или пьян, понять было трудно, но
самодовольство, мирно поглаживал бороду и взревывал над
головами толпы:
-- Я не нуждаюсь в паллиативах. Честность -- это
паллиатив. Позволяющий выиграть время. А тому, кто норовит
выиграть время, нечего делать в обществе джентльменов.
-- Слушайте, слушайте!
-- Называете себя джентльменом? -- осведомился кто-то.
-- Паллиатив и ничто иное. В великие периоды мировой
истории никто о честности не заикается. Честность -- выдумка
мелочного торговца. Мозгов, чтобы заработать хоть что-нибудь
сверх трех с половиной процентов, ему не хватает. А потому он
вечно спешит провернуть одно дельце и приняться за следующее.
Иначе он с голоду окочурится. Отсюда и честность. Три с
половиной процента! Кому нужна такая безделица? Люди, которые
зарабатывают все триста, насчет честности не балабонят.
-- Называете себя джентльменом? В шею!
-- Я в честности не нуждаюсь. Честность -- дурацкий
вымысел мелкого человека. А этот мир создан не для мелких
людей. Эй, вы там, потешный мелкий прощелыга, только что
позволивший себе оскорбительное замечание, -- я это вам говорю.
-- Мне? Ну, тогда получите!
Стеклянный стакан, от которого мистер Ричардс весьма умело
увернулся, пролетел, вращаясь, дюймах в четырех от лба
епископа.
В этой толпе он уже никому помочь не в силах. Мистер Херд
повернулся, чтобы уйти. И пока он поворачивался, в голове его
мелькнула любопытная мысль. Этот мистер Ричардс -- быть может,
он-то и был грабителем? Он-то и был, да только мистер Херд
отмел столь ужасное подозрение, напомнив себе и о том, как он
ошибся в отношении характера Анджелины, и о том, до чего
осторожным следует быть, когда судишь о людях. А голос мистер
Ричардса не покидал его и на лестнице:
-- Нет, джентльмены! Я в не нуждаюсь в честном человеке.
На него ни в чем нельзя положиться. По счастью, он и
встречается крайне редко...
В эту ночь, впервые со дня своего приезда на Непенте,
мистер Херд спал плохо. Жара стояла невыносимая. Да и
подробности визита к миссис Мидоуз тоже отчасти его беспокоили.
На сей раз Старый город выглядел по-другому. Угрюмое,
могильное безмолвие, грозная косность нависли над розовыми
домами. Ни единый листок не вздрагивал под опаленным сирокко
небом. Даже старая Катерина показалась мистеру Херду, когда он
ее увидел, несколько сокрушенной.
-- Soffre, la Signora(23), -- сказала она. Госпожа страдала.
По прошествии стольких лет епископ не узнал бы кузины, во
всяком случае, не узнал бы, доведись им повстречаться на улице.
Она ласково поздоровалась с ним, оба долго говорили о семейных
делах. Все было так, как он думал. Отставка мужа опять
отсрочена. Возможно, она вернется с епископом в Англию и станет
поджидать Мидоуза там. Через день-другой она решит окончательно
и даст ему знать.
Пока она говорила, епископ приглядывался к ней, стараясь
восстановить по лицу этой женщины смутно памятные ему детские
черты. Однако от них не осталось уже и следа. Теперь он
понимал, что имел в виду Кит, называя ее "штучным изделием". В
ней присутствовало нечто ясно очерченное, не то чтобы резкое,
но отзывающееся твердостью. Она определенно была личностью -- и
незаурядной. Черты ее лица красноречиво свидетельствовали о
пережитом. В них отчеканилась своего рода жесткая
сноровистость. Но поверх этой маски спокойной уверенности в
себе напечатлелось что-то иное -- явственные следы недавней
тревоги. Глаза у нее были почти такие, как если б она недавно
плакала. Тем не менее, она прекрасно изображала веселость,
называя его Томми, как в давние дни.
Просто небольшая мигрень. Этот сирокко. Когда он дует на
свой обычный манер, от него уже не знаешь, куда деваться. А
повисая в бездыханном воздухе, он становится совсем
нестерпимым. Мистер Эймз как-то назвал его plumbeus Auster(24).
Это означает "свинцовый", верно? В той или иной мере от мигрени
страдают все.
Говорила ли она правду? Епископ решил, что мигрень у нее
была, и что южный ветер определенно невыносим. И все же он
подозревал, что она прибегла к широко распространенной уловке
-- сказала правду, но не всю и возможно даже не главную ее
часть. Что-то она утаивала.
-- Ты эти розы в последние дни совсем забросила, -- сказал
он, заметив оставшиеся незамененными цветы, усыпавшие стол
лепестками. -- Когда я сидел здесь один пару дней назад, они
были такие свежие.
-- Какой опасный ты человек, Томми, все замечаешь. Сначала
проник в тайну моей мигрени, теперь вот цветы! С тобой нужно
держать ухо востро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65