А как же Беатрис? Что станется с нею? Или ее постигнет та же судьба и она лается очередным блюдом, предназначенным для удовлетворения его непомерного сексуального аппетита? Она не хотела плакать, но тем не менее разразилась слезами. Потом упала на обсыпанный мукой пол и попробовала помолиться, но вместо призывов к богу из ее уст вырывались одни только рыдания. Она, Линни, ничего для него не значила, была для него пустым местом, в то время как он сделался центром ее мира.
Но мир этот рушился у нее на глазах. Линни уже мало волновало, когда и при каких обстоятельствах она закончит свои дни, поскольку где бы она ни оказалась в будущем — замке ли, шумном городе или в глухой деревне, ее ожидало одно — пустота, одиночество и мрак.
Она могла бы дождаться конца отпущенного ей жизненного срока прямо здесь, в кладовке. Это место было ничем не хуже прочих.
И тогда она вспомнила о своей сестре, о Беатрис — нежной, доброй, щедрой и, несомненно, заслуживавшей лучшей участи, нежели брак с мужчиной, который стал бы ее ненавидеть, насмехаться над ней и превратил бы ее замужество в подобие дешевого балаганного действа.
Линни вытерла тыльной стороной ладоней мокрые от слез глаза, а потом насухо обтерла рукавом лицо.
Она спасет Беатрис от этого человека! Ведь если разобраться, у нее поначалу и был такой замысел. Но как теперь это осуществить?
Линни поднялась на ноги, по-прежнему не имея представления, с чего начать, но желание добиться своего любой ценой крепло в ней с каждой минутой. Оно окрепло еще больше, когда она ощутила у себя между ногами подвешенные к ее телу рукой Экстона золотые цепочки. Издав яростный вопль, она задрала юбки, вцепилась похолодевшими пальцами в подарок мужа и с силой дернула. Цепочки со звоном лопнули и оказались у Линни в руках. Зажав их в кулачке, она что было силы швырнула цепочки в дальний от себя угол.
До чего же она была глупа, что позволила себе влюбиться в Экстона и носилась с мыслью, что и он когда-нибудь он ответит на ее любовь! Зря ревновала она сестру к этому человеку.
Беатрис — единственное на свете существо, которое ее любит, а потому она должна положить все силы, чтобы ее защитить. Очень скоро, если верить Норме, ее, Линни, должны освободить. Тогда она и приступит к делу. Экстон не должен заполучить Беатрис, даже если ему удастся одолеть на поединке Юстаса де Монфора и договориться с герцогом Генри о женитьбе на подлинной наследнице Мейденстона.
Задача, по существу, перед ней стояла невыполнимая. Но Линии, опускаясь на мешки с мукой, чтобы обдумать свои действия, решила, что уж лучше уйти мыслями в грядущее, нежели проливать напрасно слезы и горевать о настоящем, которое виделось ей в нестерпимо мрачных, траурных тонах.
Мысли о сестре и боль за нее позволяли немного легче переносить Линии собственные страдания.
И ту невероятную, немыслимую душевную пустоту, которая охватывает женщину, когда она теряет единственно дорогого и все еще любимого мужчину.
Глава девятнадцатая
На третий день к Линии явилась до крайности взволнованная Норма и с порога, едва переводя дух, выпалила:
— Они приехали. Все, кого мы ожидали. Тебя ведено привести в порядок.
— Кто приехал? Герцог Генри?
— Он самый! А еще Беатрис и сэр Юстас. А с ними моя дорогая леди Хэрриет. Пойдем, нам надо поторапливаться, — добавила она, дергая Линии за рукав.
Хотя Линии не терпелось поскорее покинуть свою темницу, она неожиданно ощутила в душе невероятный, необоримый страх.
— Поторапливаться? Но куда? Зачем? Что еще надумал сотворить со мной Экстон, чтобы унизить наше семейство?
Норма подняла на нее глаза, полные печали. Ее круглое, как луна, лицо выражало озабоченность.
— Ах, дитя, дитя. Не лорд Экстон повелел тебя выпустить, а та очень добрая дама, которая приходится ему матерью. Она не захотела, чтобы ты появилась перед высокими гостями растрепанной и неприбранной. — Поблекшие с годами глаза Нормы внимательно вглядывались в Линии. — Надобно отряхнуть с тебя всю эту муку. Пойдем же, — сказала она, осторожно подталкивая Линии к двери. — Нельзя терять ни минуты, лорд Экстон вот-вот вернется. Ты до его возвращения должна оказаться в покоях у леди Милдред.
Линии без лишних слов последовала за Нормой, поскольку оставаться в кладовке было попросту глупо. В лицо ей ударил свет, она споткнулась и отчаянно замигала, стараясь избавиться от рези в глазах. Казалось, дни, проведенные в темнице, лишили ее былой грации и легкости движений. Конечно, она почувствовала облегчение, выбравшись из темной кладовой, но иная, потаенная часть ее существа тянула вернуться назад, в мрачную клеть, заставленную мешками с мукой. Там она жила мыслями о будущем. Здесь же, на свободе, ей предстояло встретиться с этим самым будущим лицом к лицу.
Когда она проходила через зал, все взгляды, как по команде, устремились к ней. Слуги здесь собрались во множестве. Они сновали среди столов и скамеек, заканчивая последние приготовления к встрече важных господ, почтивших своим посещением Мейденстон. И все же — при всей своей занятости — они отложили работу, чтобы на нее поглазеть. Перед ними предстала одна из сестер-близняшек, Линии, которой удалось надуть нового лорда, да заодно и их. Слуги все, как один, полагали, что она — леди Беатрис только это еще и способно было хотя бы отчасти утешить бедную женщину. Желая обрести смелость, которой не ощущала, Линии расправила плечи и гордо вздернула бородок.
Преодолев обширное пространство зала, она стала подниматься по лестнице. На втором этаже замедлила шаг глянула — не в силах преодолеть искушения — в арку, под которой открывались коридор и массивные дубовые двери господских покоев. Створки дверей были распахнуты и в комнате суетилась женщина, собиравшая в узел грязное постельное белье.
Линии, сама того не сознавая, громко вскрикнула, заставив служанку поднять на нее глаза. Женщина замерло месте, будто приклеенная. Норма тоже оглянулась и сразу же ринулась к ней.
— Не она, — прошипела старуха, мигом проникая в мысли Линни. — Это не она!
Услышав слова Нормы, служанка покраснела, как маков цвет, Линни же, напротив, побледнела. Хотя она испытывала некоторое облегчение, выяснив, что не эту молодую служанку почтил своим вниманием Экстон, она не могла не отметить, что женщина сразу же поняла смысл отрывистых реплик. Эта девица тоже знала о ночных приключениях Экстона. По-видимому, о них знали все.
Норма схватила ее за руку и повлекла за собой на третий этаж. В покоях леди Милдред было жарко натоплено, ярко горели свечи, а у стены стояла просторная деревянная бадья, наполненная горячей водой, от которой исходил аромат благовоний. На просторной кровати лежало красивое платье из тончайшей льняной материи цвета лососины.
Леди Милдред сидела у окна на деревянной скамье, обитой узорчатой тканью. Миледи дала знак Норме удалиться.
— Тебе нужна помощь при омовении или ты справишься сама? — спросила она Линни, когда служанка вышла.
— Справлюсь, миледи.
Раздеваться при этой женщине было для Линни непростой задачей, но уж очень хотелось ей как следует вымыться. Она прошла к бадье, не сводя с леди Милдред вопрошающего взгляда.
— Зачем ты меня сюда позвала, миледи? Кстати, твой сын об этом знает?
— У меня были для этого свои причины, — ответила мать Экстона. — Что же до моего сына… Нет, он ничего не знает о том, что ты здесь.
— Ты уже, конечно, осведомлена, миледи, что вместе с Генрихом Анжуйским приехали и мои родственники?
Леди Милдред чуть сощурила глаза, но от прямого ответа на вопрос воздержалась.
— Залезай в воду и мойся, пока есть время. Как только Экстон вернется в замок, ему может прийти в голову мысль выпустить тебя из кладовки. Обнаружив, что птичка улетела, он перевернет все в замке вверх дном, чтобы тебя найти. Так что если ты не хочешь, чтобы он тебя застал голой, — лезь в воду! Впрочем, быть может, ты как раз очень даже хочешь именно ЭТОГО…
Линни упрямо выпятила подбородок.
— Могу тебя уверить, миледи, что этого я хотела бы меньше всего на свете! — Она стала развязывать завязки платья.
Леди Миддред усмехнулась в ответ на слова молодой женщины.
— Я вот все думаю, расскажешь ли ты мне, каковы твои подлинные чувства к моему сыну?
Линни скользнула по свекрови взглядом, не прерывая процесса раздевания, — сначала она сняла туфли, потом чулки и наконец скинула платье.
— Почему же не рассказать? Питер, к примеру, мне очень даже нравится.
Леди Милдред улыбнулась.
— А ты нравишься ему. Но что ты скажешь об Экстоне, моем старшем сыне?
Сердце в груди у Линни трепыхнулось попавшей в силки пташкой, но она постаралась скрыть это.
— Все дело в том, что Экстон не любит меня. Боюсь, его раздражают не только мой вид или звук моего голоса, но и сама мысль, что я живу на свете.
Леди Милдред отрицательно покачала головой и снова одарила ее улыбкой.
— Твои уклончивые ответы наводят меня на мысль, что тебе не слишком хочется говорить со мной на эту тему. — Улыбка на лице пожилой дамы исчезла, будто ее и не бывало. — Тем не менее я вынуждена повторить свой вопрос — как ты относишься к моему сыну Экстону?
Линни не торопилась с ответом. Сказать по правде, она не была настроена на беседу такого рода. Чтобы немного потянуть время, она сначала обмоталась полотенцем, а когда ступила в воду, отшвырнула его на пол.
— Ах! — воскликнула она невольно, когда горячие струи объяли ее тело.
Отдышавшись, она сняла повязку, стягивавшую волосы на затылке, и распустила их по плечам. Прежде чем вернуться к прерванному разговору, она окунулась в воду с голове после чего повернула мокрое лицо к леди Милдред. В самом деле, что она в самом деле чувствует к Экстону.
— Ну, мы жили с ним как муж и жена, ? начала без колебаний, хотя стремилась изо всех сил придать с голосу уверенность.
? И при этом ты все это время намеренно его обманывала.
? Обманывала… Потому что хотела спасти свою сестру от этого человека… Мы боялись, что он проявит к ней жестокосердие.
— Выходит, ты решила обречь себя на страдания вместо нее?
Линии устремила взгляд прямо перед собой — на неровный деревянный край бадьи, в которой она сидела. Спустя минуту она подняла глаза и в упор посмотрела на пожилую леди. Эта женщина знала куда больше, чем ей следовало. Неужели Норма проболталась?
— Я люблю сестру и готова ради нее на все! — коротко бросила она в ответ.
— Ты, стало быть, младшая. — Поскольку Линии не стала отрицать очевидное, леди Милдред повела речь дальше: — Существует старинное глупейшее поверье, будто младший из близнецов — существо проклятое и бесполезное. Насколько я понимаю, твой поступок должен был доказать твоим родственникам обратное. Что ж, могу тебя уверить, что в этом ты преуспела. На мой взгляд, однако, тебя не очень радует это.
Леди Милдред поднялась с лавки и подошла поближе к деревянной бадье, где плескалась Линни. Вложив ей в ладонь кусок душистого мыла, она сказала:
— Но отчего? Ты ведь достигла того, чего хотела, — ввела всех нас в заблуждение и позволила тем самым своим родственникам с помощью интриг оспорить наши исконные права на Мейденстон. Более того, ты выставила моего сына дураком, а ведь он — несмотря на свои собственные предубеждения и предрассудки нашего семейства — начал испытывать к тебе настоящие, глубокие чувства…
— Ему на меня наплевать! О каких чувствах можно говорить, когда он готов затащить к себе в постель первую попавшуюся смазливую служанку?
— Что ж, верность — не главная черта наших мужчин. Но эго не исключает, что они способны на глубокие чувства…
? Мой отец очень любил мать. Когда она умерла, он ни к кому больше…
? Мой муж тоже меня любил! — Леди Милдред склонилась над ванной, так что лица двух женщин оказались в непосредственной близости друг от друга. — А я любила его. Я и сейчас его люблю и остаюсь верной его памяти. Но в данный момент мы говорим о тебе и о твоем муже, а он — между прочим — сын своего отца!
Она замолчала и подалась назад. Но Линии поняла, что скрывалось за взволнованным восклицанием леди Милдред, и, хотя она старалась не слишком доверять пожилой даме, сердце у нее радостно забилось.
— Что… Что ты хочешь этим сказать, миледи? — решила она все же уточнить. Леди Милдред поджала губы.
— Твой муж — хотя вряд ли стоит называть так Экстона, поскольку ты вышла за него замуж под чужим именем, вовсе не такой легкомысленный и вероломный человек, как ты думаешь. Он умеет быть преданным близким ему людям, но страстно ненавидит ложь. Твое предательство поразило, его в самое сердце, и ему не так-то легко тебя простить. Линни с изумлением посмотрела на свекровь.
— Простить? Но кто говорит о прощении? Разумеется, Экстон и не подумает меня прощать. Тем более что права семьи де ла Мансе на замок Мейденстон сейчас под угрозой!
При упоминании о замке леди Милдред нахмурилась.
— Это самое главное?
Линни погрузилась в воду по шею.
— Да, миледи. Для твоего сына ничего важнее замка и наследственных прав на него на свете не существует.
Леди Милдред глубоко задумалась, меряя комнату шагами. Линни воспользовалась этой передышкой и принялась намыливать себя. Потом она стала мыть голову. Когда же волосы были наконец промыты и заблагоухали лавандой, Линни обнаружила, что леди Милдред снова смотрит на нее в упор.
— Расскажи мне о своей сестре.
Линни ответила ей таким же пристальным взглядом.
— Она нежная и добрая, и ее легко обидеть. И она не заслуживает несправедливого к себе отношения. Ни ты, миледи, ни твой сын не должны испытывать к ней никакой вражды, ведь она ни в чем перед вами не провинилась. В конце концов, этот обман — моя идея, а не ее. И я прошу тебя, миледи, встать на ее защиту, если Экстон позволит себе жестоко с ней обращаться.
— Скажи мне, она и в самом деле выглядит точь-в-точь как ты? — осведомилась свекровь, пропустив мимо ушей страстный призыв молодой женщины.
Линии подумала немного, вздохнула и наконец произнесла:
— Мы сходны с ней во всем — за исключением одной мелочи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53