– При каждом громком имени судья вздрагивал, хотя прекрасно знал, что печатаются гороскопы на деньги прелатов. Стоило слуге одного из них сболтнуть, и прощай надежда занять однажды папский престол:
– Но как же все это завершилось? – спросил я, все не улавливая связи этой истории с ядом.
– Да… провидение позаботилось, – с многозначительной гримасой на лице отвечал Стилоне. – Седьмого ноября 1630 года аббат Моранди был найден мертвым в своей камере. Он лежал на скудном тюремном ложе в простой рясе и сандалиях, прослуживших ему чуть не всю жизнь.
– Убили!
– Его кончина была засвидетельствована одним из собратьев, заявившим, что признаков насилия не обнаружено и смерть наступила в результате естественных причин, далее цитирую: «Он стал жертвой горячки, я это знаю, потому как всегда прислуживал ему в заключении». Еще он добавил, что горячка длилась несколько дней.
Неделю спустя дал свое заключение и лекарь тюремного дома: Моранди угас якобы после хвори вирусного характера, промучившей его двенадцать дней и приведшей к летальному исходу. «Следов отравления обнаружено не было», – заявил лекарь, что подтвердили двое других докторов. О том, что двумя днями раньше в таких же муках скончался сокамерник Моранди после того, как их попотчевали неизвестно откуда взявшимся пирогом, не было сказано ни слова. Но слухи об отравлении еще долго не стихали.
Что далее? Отца Моранди не стало, он ушел, взвалив на свои плечи весь груз пороков папского двора. Ко всеобщему облегчению, неосторожно приподнятая завеса была срочно опущена.
Урбан VIII в коротком письменном послании предписал судье прекратить расследование, оставив в покое астрологов, монахов, переписчиков, вообще всех причастных к тому времени к этому делу.
Стилоне замолчал и прямо взглянул мне в глаза. Затем лег в постель, дожидаясь, что я скажу.
«Вот значит как, – рассуждал я меж тем про себя, развешивая вычищенное платье Стилоне, – и в случае с аббатом Моранди, и в случае с господином де Муре яд прикрывался болезнями». Захваченный рассказом Стилоне, я спросил:
– А что, все эти люди не были виновными?
– Если хорошенько подумать, так все приложили руку: переписчики переписали крамольный текст, монахи скрыли доказательства, астрологи спекулировали на смерти папы. А кардиналы брали на себя издержки. Стоило бы наказать их всех, но для этого пришлось бы вынести приговор, а это обернулось бы скандалом. Папа же любой ценой желал избежать его.
– И что, Урбан VIII так-таки и не помер в том году?
– Нет. Моранди допустил грубый просчет.
– А когда он умер?
– В 1644-м.
– Это год, взятый из расчетов отца Висконти?
– Ну да, уделяй настоятель Санта-Прасседе больше внимания своему другу профессору, он бы правильно предсказал кончину папы. А так он умер сам.
– Что было с астрологией после смерти Моранди? – спросил я, удрученный столь мрачным поворотом событий.
– Отречение Галилея, ссылка Арголи Арголи Андреа (1568–1657) – итальянский астроном, математик, астролог

, бегство Кампанеллы, костер, на котором сожгли Чентини Чентини Джачинто – племянник кардинала д'Асколи, ускорил смерть папы с помощью всевозможных оккультных церемоний. Был казнен в 1634 г

. И все это в течение нескольких лет. – Стилоне умолк, словно чтя память названных ученых. – Папские указы доконали астрологию.
– А мог бы Моранди спрятаться, знай он, что конец его близок? – Я уже и забыл о своих намерениях доискаться до чего либо и спрашивал из чистого любопытства.
– Ты хочешь знать, можно ли уклониться от влияния звезд. Животрепещущий вопрос! Один доминиканский монах, Томмазо Кампанелла, человек больших знаний и выдающегося ума, написал «De Fato Siderali vitando» Избегая предсказанной звездами судьбы (лат.)

, в котором учит как раз тому, как избежать судьбы, уготовленной нам небесными телами. И все же по прочтении сего труда создается такое впечатление, что автор все время пытается внушить: в крайних ситуациях выхода нет, даже для астрологов.
– Даже для тех, кто читает по звездам раньше и лучше других? В таком случае противостоять воле небесных светил невозможно, – исторгнулось у меня с содроганием.
– Быть может, это и так, – с двусмысленной улыбкой подтвердил он.
– Зачем тогда на землю пришел Спаситель? Если власть небес простирается надо всем, – тут я задрожал, – искупления нет.
– А как бы ты посмотрел на то, что был составлен гороскоп для нашего Спасителя? – нимало не смущаясь, продолжал Стилоне.
И поведал мне, что армия прославленных ученых, таких как Альберт Великий Альберт Великий – немецкий теолог и философ (1193–1280), преподаватель теологии в Парижском университете, чьим учеником был святой Фома Аквинский. Канонизирован

, Пьер д'Айи Д'Айи Пьер (1350–1420) – французский прелат и теолог; кардинал; канцлер Парижского университета. Участник собора в Констанце, попытавшийся положить конец расколу церквей. Автор труда «Imago mundi» («Образ мира»), в котором предстает как предшественник Коперника

, Альбумазар Альбумазар – главный астролог исламского мира

, трудились над его составлением. Затем этому святотатственному занятию стали предаваться все более низкие умы, и среди них Джироламо Кардано, впрочем, блестящий астролог, а также малоизвестные прелаты.
– И что же в этом гороскопе?
– Многое, поверь мне. Это один из самых поразительных гороскопов. Согласно Джироламо Кардано, комета, появившаяся в небе при рождении Христа, – символ вечной славы, присутствием в гороскопе Юпитера объясняется его приверженность к мягкому обхождению, его миролюбие и чувство справедливости; холм Венеры наделяет грацией, красноречием и провидческим даром; и наконец, его асцендент, в котором сошлись крайности Весов восьмой и десятой сфер, и точка осеннего Равноденствия, делают его существом исключительным, из разряда божественных. Кампанелла, однако, считал, что гороскоп Мессии не столь уникален и что его собственный гороскоп более удивителен.
– Его собственный? Неужели Кампанелла ставил себя выше Христа?
– Ну, в общем, да. Инквизиция обвинила его в том, что он ставит себя на одну доску с Мессией на том основании, что якобы в момент его рождения звезды были расположены на небосводе не менее необычно, чем при рождении Христа.
– И что же, это обвинение обоснованно?
– Не совсем. Насколько мне известно, Кампанелла никогда не мнил себя равным Христу, он лишь думал, что обладает пророческим даром. В то же время какие-то основания для подобного обвинения все же были – будучи в тюрьме, он совершил ошибку, заявив, что присутствие семи планет в асценденте (большинство королей и императоров имели не больше трех) настолько уникально, что ему предстоит возвыситься – и в том его якобы заверили еврейские и германские астрологи – до ранга владыки мира. Смело, не правда ли?
– И что же дальше?
– А дальше случилось совсем не то, чего он ожидал. Долгие годы томился он в тюрьме из-за своих утверждений. Урбан VIII освободил его, дабы использовать в качестве астролога. Папа испугался возможного шума в связи с распространением предсказаний о его скорой смерти.
– В таком случае выходит, Урбан VIII верил в астрологию, которой сам же объявил бой!
– Ну да! Я тебе ведь уже говорил – кто только не отдал дань даме по имени Астрология во все эпохи. Галилей – и тот, испытывая денежные затруднения, опускался до асцендентов, – рассмеялся Стилоне.
– Когда предсказание о его кончине стало переходить из уст в уста, папу Барберини охватил ужас, – продолжал Стилоне. – На людях он всем своим видом выказывал презрение к басням Моранди, а тайно вызволил Кампанеллу из тюрьмы и просил его отвести от себя угрозу. Доминиканец из кожи вон лез, старясь оградить папу от заразы, – и окуривал, и окроплял ароматическими веществами, и просил облачаться только в белое, что препятствует помрачению ума, и жег факелы, символизирующие семь планет, и много чего еще делал.
Сперва удача сопутствовала Кампанелле в его начинаниях, понтифик был здоров и благодарен ему. Но злой дух в другой раз ударил по нему – его предали, и в этом он и впрямь сравнялся с Христом. Одно из его тайных сочинений «De Fato Siderali vitando» было помимо его воли передано французскому печатнику, который и прежде выпускал его труды. А предали его два доминиканских монаха, воспылавших к нему завистью при появлении слухов о том, что их собрат скоро будет возведен в ранг советника Святого Престола. Французский печатник заглотнул наживку, подумав, что Кампанелла, почти не покидающий тюрем в последние годы, просто не смог приложить письма к своему трактату. И тот вышел в свет.
– Но разве этот труд не учит тому, как избегать неблагоприятного воздействия светил?
– Вот именно. Кампанелле был нанесен смертельный удар. Он изложил в своем труде способы, которыми отвращал от папы это воздействие. Об этом в Риме давно уже поговаривали, но не было доказательств. Кое-кто считал эти ухищрения дьявольскими. Труд Кампанеллы словно нарочно был сочинен с одной-единственной целью – полностью подорвать авторитет Святого Престола. Чтобы прекратить разгоревшийся скандал и утишить гнев папы, Кампанелле пришлось в срочном порядке издать другую книжку, в которой он пытался доказать, что применяемая им практика не имеет отношения ни к суевериям, ни к сделкам с дьяволом, что она объяснима с точки зрения критериев естественной философии и чувственного опыта. Но был вынужден бежать во Францию, где нашел убежище и стал преподавать в Сорбонне. Королева даже обратилась к нему с просьбой составить гороскоп дофина, которого только что произвела на свет.
– Людовика XIV?
– Да. К счастью, Кампанелла не наделал ошибок в том, что стало последним великим предсказанием в его жизни. Он предрек, что будущий король будет долго, твердой рукой и успешно править. Так и случилось. Но пора и честь знать. Слава Богу, меня потянуло в сон.

* * *

Светало. Я с облегчением покинул Стилоне, коря себя за то, что сам подначивал его к долгому рассказу. Я не только не узнал ничего нового об отравлении Муре и похищении жемчужин, но и еще сильнее поколебался в своих воззрениях после этой долгой беседы.
И взяло меня тут раздумье: а не сопряжено ли мое желание поступить в газетчики со множеством опасностей: чрезмерная близость к людям, подобным аббату Моранди, доверявшим свои предвидения газетам и объявлениям, подвергала газетчика риску быть отождествленным с астрологом, а то и колдуном, и еретиком.
Кроме того, праведный гнев переполнял меня: да где это видано, чтобы человек нес наказание за грех, которому с одинаковым успехом предавались и кардиналы, и сам понтифик? Если астрология – не более чем невинное времяпрепровождение, плод праздного ума, откуда же такое ожесточение против Моранди и Кампанеллы? Если же речь идет о грехе, достойном серьезного наказания, как мог он поразить большую часть людей духовного звания в Риме?
Самому испытать на себе, что такое влияние планет и звезд на людскую судьбу, мне было затруднительно. Для гороскопа требовалось то, чего не мог знать подкидыш вроде меня, – день и час своего рождения.

День пятый 15 СЕНТЯБРЯ 1683 ГОДА

Когда я наконец добрался до своей комнаты, не знаю, откуда у меня взялись силы засесть за дневник, и все же я перечел написанное ранее, подводя итог своим скромным усилиям разузнать что-либо от постояльцев. Итак: что мне стало известно? Ровным счетом ничего. Каждый раз дело заканчивалось ничем. Все, что происходило, не имело никакого отношения к печальному концу г-на де Муре и вносило все больший беспорядок в мои собственные мысли.
«Что известно мне о Муре?» – медленно клонясь головой к столу, задумался я. В голове уже все перепуталось, но я еще сопротивлялся сну.
Муре был французом, пожилым, хворым, почти слепым. Ему было между шестьюдесятью и семьюдесятью. Сопровождали его молодой французский музыкант Девизе и пожилой господин Помпео Дульчибени. Он производил впечатление человека состоятельного и занимающего высокое общественное положение, что не вязалось с его скверным состоянием здоровья. Сдавалось мне, на его долю выпало немало испытаний и страданий.
И потом: в силу каких обстоятельств человек его положения оказался в «Оруженосце»?
Пеллегрино как-то вскользь упомянул при мне, что в нашем околотке когда-то находились дорогие гостиные дворы, но это было давно, теперь же они все располагались вокруг площади Испании. Те, кто останавливался на постой в «Оруженосце», были людьми небогатыми либо намеренно избегали встреч с высокопоставленными и родовитыми особами. Но отчего?
А вот еще: Муре покидал постоялый двор лишь под покровом темноты, и только для небольших прогулок, не дальше площади Навона и площади Фьяметта…
Навона, Фьяметта… Когда я мысленно произносил эти названия, у меня вдруг резко заломило виски. Огромным усилием воли переместился я со стула на постель и рухнул на нее как подкошенный.
Очнулся я уже днем, причем лежа в том же положении, в каком меня сразил Морфей. В дверь постучали: недовольным голосом Кристофано упрекал меня за небрежение своими обязанностями.
Несколько часов сна освежили меня. Сунув руку в штаны, я обнаружил там книжонку с гороскопами, отобранную у Стилоне Приазо нашими новыми знакомцами. Я был все еще под впечатлением от из ряда вон выходящих событий, случившихся прошлой ночью: полный неожиданностей путь по подземным галереям, преследование Стилоне и, наконец, страшные истории о Моранди и Кампанелле, рассказанные мне неаполитанцем при первых проблесках зари. Эта щедрая жатва впечатлений как для ума, так и для сердца все еще заставляла меня испытывать волнение, невзирая на усталость. Из-за головной боли я не устоял перед желанием снова прилечь, хотя ненадолго, и принялся перелистывать книжицу.
Вначале шло длинное и ученое посвящение некоему посланнику Буонвизи, затем предуведомление читателю. За ним следовала таблица «Астрологический календарь», на которой я не стал задерживаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88