— Смерть моего мужа и начало революции — не самое страшное из того, что произошло в шестьдесят третьем году. Десять лет назад в России при реконструкции Зимнего дворца рабочие нашли фрагменты шахматной доски Монглана!
Мы с Лили недоуменно переглянулись.
— Какой ужас! — хмыкнула я. — Однако как вам удалось узнать об этом? О находке шахматной доски определенно не писали в сводках новостей. И почему это заставило вас оставаться здесь?
— Слушайте и поймете! — Минни принялась мерить комнату шагами, и Кариока стал гоняться за подолом ее серебряного платья. — Если они захватили доску, значит, треть формулы у них в руках.
Она вытащила подол из зубов Кариоки и повернулась к нам лицом.
— Вы имеете в виду русских? — спросила я. — Но если они в другой команде, как могло случиться, что вы поддерживаете такие свойские отношения с Солариным?
Однако мысли у меня в голове завертелись. Третья часть формулы! Выходит, Минни известно, сколько всего частей существует.
— Соларин? — спросила она со смешком. — А от кого же еще я бы узнала о находке доски! Зачем, по-твоему, я выбрала его в качестве игрока? Почему, по-твоему, я вынуждена оставаться в Алжире из страха за свою жизнь и так сильно нуждаюсь в вас обоих?
— Потому что русские завладели третью формулы? — спросила я. — Конечно, они не единственные игроки в другой команде.
— Нет! — согласилась Минни. — Однако именно они прознали, что остальные две трети хранятся у меня.
И она вышла из комнаты, чтобы найти то, что хотела показать нам, а мы с Лили остались сидеть совершенно ошеломленные. Кариока прыгал вокруг нас, как резиновый мячик, пока я пинком не заставила его умерить пыл.
За разговором Лили успела достать из моей сумки свои дорожные шахматы и теперь расставляла их на бронзовом столике. А я гадала: кто играет против нас? Откуда русские узнали, что Минни — игрок, и что все-таки заставляет ее сидеть здесь как пришпиленную, долгие десять лет?
— Помнишь, что сказал Мордехай? — спросила Лили. — Он обмолвился, что ездил в Россию и играл в шахматы с Солариным. Это произошло около десяти лет назад, верно?
— Угу. А еще он сказал, что в тот приезд завербовал Соларина в качестве игрока.
— Но какого игрока? — спросила Лили, расставляя фигуры на доске.
— Конь! — воскликнула я, вспомнив. — Соларин нарисовал этот символ, когда оставил послание у меня в квартире.
— Итак, если Минни — черная королева, мы все в черной команде — ты, я, Мордехай и Соларин. Парни в черных шляпах — хорошие парни! Если Мордехай завербовал Соларина, возможно, дед и есть черный король, а это делает Соларина королевским конем.
— Мы с тобой пешки, — быстро добавила я. — А Сол и Фиске…
— Пешки, которых сняли с доски, — пробормотала Лили, убирая с доски пару пешек.
Я смотрела, как она переставляет фигуры, и пыталась угадать ход ее рассуждений.
Однако с того самого мгновения, когда я узнала, что Минни — предсказательница, мне что-то мешало думать, какая-то смутная догадка занозой засела в голове. И теперь я вдруг поняла, что не дает мне покоя. На самом деле в Игру меня втянула вовсе не Минни. Это все дело рук Нима. Если бы не он, я никогда бы не стала ломать голову над шарадой-предсказанием, скрывать от чужих свой день рождения, терзаться, что смерти двух человек имеют какое-то отношение ко мне, или охотиться за фигурами шахмат Монглана. А ведь именно Ним устроил мне контракт с компанией Гарри три года назад, когда мы оба работали на МММ! И именно Ним послал меня разыскивать Минни Ренселаас…
Тут я отвлеклась — в комнату вошла Минни. В руках у нее была тяжелая металлическая коробка и маленькая книга в кожаном переплете. Она положила оба предмета на стол.
— Ним знал, что вы предсказательница! — сказала я ей. — Даже когда «помогал» мне расшифровать ваше послание!
— Твой нью-йоркский приятель? — вмешалась Лили.—А он какая фигура?
— Слон, — ответила Минни, изучая позицию на ее доске.
— Ну конечно! — воскликнула Лили. — Он остается в Нью-Йорке, чтобы охранять короля…
— Мы с Ладиславом Нимом виделись лишь однажды, — сказала Минни. — В тот день, когда я выбрала его в качестве игрока, как выбрала тебя. Хотя он настойчиво рекомендовал мне тебя, он и не подозревал, что я приеду в Нью-Йорк, чтобы познакомиться с тобой. Мне надо было удостовериться, что ты именно тот человек, кто мне необходим, что у тебя есть навыки, которые требуются.
— Какие навыки? — спросила Лили, все еще возясь с фигурами. — Она даже не умеет играть в шахматы.
— Нет, зато ты умеешь, — ответила Минни. — Вдвоем вы составите превосходную команду.
— Команду?! — воскликнула я.
Мысль о том, чтобы играть на пару с Лили, вдохновляла меня не больше, чем быка обрадовала бы перспектива ходить в одной упряжке с кенгуру. Да, в шахматы она играла гораздо лучше меня, но когда дело касалось реальной жизни, от Лили была одна головная боль.
— Итак, у нас есть король, конь, слон и несколько пешек…— заявила Лили, глядя на Минни своими серыми глазами. — А что другая команда? Как насчет Германолда, который стрелял по моей машине, или моего дяди Ллуэллина, или его кореша, торговца коврами, как там его?.. — Эль-Марад! — подсказала я.
Внезапно до меня дошло, какую роль играл он. Это было несложно: парень, который живет в горах как отшельник, Никогда не выезжает оттуда, но имеет связи по всему миру, боится и ненавидит каждого, кто его знает… И этот парень разыскивает фигуры.
— Он — белый король, — предположила я.
Минни смертельно побледнела и присела на стул рядом со мной.
— Ты встречалась с Эль-Марадом? — спросила она почти шепотом.
— Несколько дней назад в Кабильских горах, — ответила я. — Похоже, он много знает о вас. Он сказал мне, что вас зовут Мокфи Мохтар, что вы живете в Казбахе и что у вас хранятся фигуры шахмат Монглана. Он намекнул также, что вы отдадите их мне, если я скажу, что мой день рождения приходится на четвертый день четвертого месяца.
— Значит, ему известно гораздо больше, чем я полагала, — сказала Минни, помрачнев. Она достала ключ и стала открывать замок на металлической коробке, которую принесла с собой. — Но кое-чего он точно не знает, иначе тебе никогда бы не удалось увидеться с ним. Он не знает, кто ты!
— А кто я? — спросила я в недоумении. — Я не имею к этой игре никакого отношения и ничего в ней не понимаю. Тьма народу родилась в тот же день, что и я, у кучи людей на руке такой же дурацкий знак. Это нелепо. Я вынуждена согласиться с Лили: не вижу, чем я могу помочь вам.
— Мне не нужна твоя помощь, — отчеканила Минни, открывая коробку. — Я хочу, чтобы ты заняла мое место.
Она склонилась над доской, отвела руку Лили, взяла черную королеву и двинула ее вперед.
Лили уставилась на фигуру на доске, а потом в восторге вцепилась в мою коленку. Кариока воспользовался тем, что всем не до него, схватил сыр и утащил в свое логово под столом.
— Точно! — воскликнула Лили, подскакивая на подушках. — Видишь? При таком раскладе черная королева может поставить белым шах, но только если открывается сама. Единственная фигура, которая может защитить ее, — вот эта пешка…
Я попыталась понять. Восемь черных фигур стоят на черных клетках доски, остальные — на белых. А впереди всех, на территории белых, стоит единственная черная пешка, которую защищают конь и слон.
— Я знала, что вы сработаетесь, — сказала Минни с улыбкой. — Можно сказать, повезло. Это почти точная реконструкция Игры к этому времени. По крайней мере, этого раунда, — глядя на меня, добавила она. — Почему ты не спросишь внучку Мордехая Рэда, какая фигура является ключевой, той, от которой зависит дальнейший ход данной конкретной партии? Я повернулась к Лили. Та улыбнулась и щелкнула длинным красным ногтем по стоящей впереди пешке.
— Единственная фигура, которая может заменить королеву— другая королева, — сказала Лили. — Оказывается, это ты.
— Что ты имеешь в виду? — не поняла я. — Я думала, что я пешка.
— Точно. Но если пешка пробивается сквозь ряды пешек противника и добирается до восьмой клетки своего ряда, она может стать любой фигурой, какой пожелает. Даже королевой. Когда эта пешка добирается до восьмой клетки, королевской клетки, она может заменить черную королеву!
— Или отомстить за нее, — сказала Минни, ее глаза горели подобно углям. — Пешка проникает в Алжир, на Белый остров. Точно так же, как ты проникла на территорию белых, ты проникла в тайну. В тайну восьми.
Мое настроение менялось, как стрелка барометра в сезон дождей. Я — черная королева? Как это понимать? Лили объяснила, что на доске может быть больше одной королевы одного цвета. Однако Минни сказала, что я заменю ее. Означает ли это, что она собирается покинуть Игру?
Более того, если ей нужен был кто-то, кто заменит ее, то почему она выбрала меня, а не Лили? Лили тем временем восстанавливала партию на походной шахматной доске так, что каждая фигура соответствовала некоему человеку, а каждый ход — какому-нибудь событию. Однако я в шахматах почти не разбираюсь, о каких же загадочных умениях говорила Мин|ни? Кроме того, пешке требовалось совершить еще не один ход, чтобы занять королевскую клетку. Хотя белые пешки уже не могли «съесть» ее, ей по-прежнему грозила опасность от других фигур противника, которые обладали большей свободой действий. Даже моих скромных познаний о шахматах хватало, чтобы понять это.
Минни открыла коробку и стала разворачивать на столике плотную ткань. Ткань была темно-синего цвета, почти черная, тут и там виднелись кусочки цветного стекла — одни были круглыми, другие овальными, каждое размером с монетку в двадцать пять центов. Квадрат плотной материи был богато украшен вышивкой, выполненной какими-то металлическими нитями. Узоры отдаленно напоминали знаки зодиака и что-то еще — я никак не могла вспомнить, что именно. Но где-то я определенно уже видела нечто подобное. В центре были вышиты две довольно большие змеи, кусающие друг друга за хвост. Их тела сплетались, образуя восьмерку.
— Что это? — спросила я, с любопытством разглядывая странное покрывало.
Лили подвинулась поближе и пощупала ткань рукой.
— Что-то она мне напоминает, — заявила она.
— Это подлинный покров шахмат Монглана, — сказала Минни, пристально глядя на нас. — Он был спрятан вместе с фигурами на тысячу лет, пока во время Французской революции их не достали из тайника монахини аббатства Монглан, что на юге Франции. С тех пор он побывал во многих руках, Говорят, что во времена Екатерины Великой покров был переправлен в Россию вместе с фрагментами шахматной доски, которые недавно обнаружены.
— Откуда вы все это знаете? — спросила я, не в силах отвести взгляд от темно-синего бархата, расстеленного перед нами.
Если это покров шахмат Монглана, то ему больше тысячи лет, но время не оставило на нем следов. В солнечных лучах, пробивающихся сквозь заросли глицинии, чудилось, будто он тускло светится изнутри.
— И как вам удалось заполучить его? — Я протянула руку и погладила цветные вставки.
— Знаете, я видела много неограненных драгоценных камней у своего деда, — сказала Лили. — И по-моему, эти — настоящие!
— Так и есть, — сказала Минни, и что-то в ее голосе заставило меня насторожиться. — Все, что говорят об этих зловещих шахматах, правда. Как вы знаете, они содержат формулу — формулу власти, силы зла для тех, кто понимает, как использовать ее.
— Почему обязательно зла? — спросила я.
Что-то странное было в этом покрове — возможно, виной тому была игра моего воображения, но мне почудилось, что, когда Минни наклонилась над ним, на ее лицо упали отсветы покрова.
— Лучше спроси, почему зло неизбежно, — холодно произнесла она, — Однако зло существовало задолго до шахмат Монглана. Равно как и формула. Всмотритесь в покров получше, и вы увидите.
И она стала доливать нам в чашки чай, невесело улыбаясь. Ее красивое лицо сразу стало суровым и усталым. Впервые я поняла, чего ей стоила эта Игра.
Тут Кариока пристроил украденную сырную булочку мне на сандалию и принялся чавкать. Вытащив несносного пса из-под стола, я усадила его на мой стул, а сама склонилась над покровом, чтобы последовать совету Минни.
В тусклом свете виднелась золотая цифра восемь, змеи, вышитые на темно-синем бархате, были похожи на кометы в ночном небе. Вокруг них располагались символы — Марс и Венера, Солнце и Луна, Сатурн и Меркурий… Когда я присмотрелась к ним, я увидела, чем они были еще…
— Это же элементы! — воскликнула я. Минни с улыбкой кивнула:
— Закон октав.
Теперь все стало ясно. Неограненные камни и золотое шитье образовывали символы, которые с незапамятных времен философы и ученые использовали для обозначения мельчайших составных частей мироздания. Здесь были железо, медь, серебро, золото, сера, ртуть, свинец, сурьма, водород, кислород, соли и кислоты. Короче говоря, все то, из чего состоит материя, будь то живые ткани или неодушевленные предметы.
Я вскочила и начала мерить шагами комнату. Постепенно все становилось на свои места.
— Закон октав — это закономерность, лежащая в основе периодической системы элементов, — объяснила я Лили, которая смотрела на меня как на сумасшедшую. — В шестидесятых годах девятнадцатого века, еще до того, как Менделеев вывел свою таблицу, Джон Ньюландс, английский химик, обнаружил, что, если расположить элементы в порядке возрастания их атомного веса, каждый восьмой элемент будет в некотором роде сходен с первым — точно так же, как ноты интервалом в одну октаву. Он назвал эту закономерность в честь теории Пифагора, потому как считал, что молекулярные свойства различных веществ связывает такая же закономерность, как ноты в музыкальной гамме!
— А это так? — спросила Лили.
— Мне-то откуда знать? — ответила я. — После того как я устроила взрыв в лаборатории колледжа, мне запретили посещать занятия по химии, и мои познания в этой науке довольно ограниченны.
— Но то, что ты успела выучить, ты усвоила накрепко, — сказала Минни, смеясь. — Больше ничего не припоминаешь?
О чем это она? Некоторое время я стояла, тупо глядя на покров, и тут до меня дошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91