Англичанам в голову не придет искать меня там.
— Не так уж плохо, — вставил Нахум. — Друзам можно верить, пожалуй, даже больше, чем иному еврею.
Ари не обратил внимания на шпильку.
— Вторая группа отправится с Довом в Нагарию вдоль берегового шоссе, а там разъедутся кто куда. Я могу обеспечить укрытия в окрестных кибуцах. Лучше, чтобы Дова забрали в Мишмар на ливанской границе, там множество пещер, и парень будет в полной безопасности. В войну твой брат Давид бывал вместе со мной в Мишмаре. Мы там годами прятали своих командиров.
Бен Моше сидел неподвижно, уставившись в свои бумаги. Он понимал, что без укрытий в кибуцах вся операция — чистейшее самоубийство. Если он примет помощь Ари, то появятся шансы на успех. Но мог ли он согласиться на такое сотрудничество?
— Ладно, Ари, действуй, организуй укрытия. Я иду на это только потому, что твоя фамилия Бен Канаан.
До начала операции осталось четыре дня.
Четыре дня — и Акиву с Маленьким Гиорой поведут на виселицу. Комиссия ООН улетела в Женеву. В Палестине воцарилась напряженная тишина, предвещавшая бурю. Арабы прекратили демонстрации. Маккавеи прекратили рейды. Города кишели английскими военными в штатском.
До начала операции осталось три дня.
Акива и Маленький Гиора отклонили еще один, последний, призыв от имени британского премьер-министра.
Наступил день операции.
Базарный день в Акко. На рассвете из галилейских деревень съехались толпы арабов. Базарная площадь была забита осликами, повозками, товарами, улицы полны народа.
Восточные и африканские евреи, члены организации маккавеев, переодетые арабами, просочились в Акко вместе с базарной толпой, пронесли динамит, патроны, бикфордов шнур, гранаты и детонаторы. Они старались держаться поближе к тюрьме.
Одиннадцать часов. Два часа до начала операции. Двести пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин рассеялись по Акко.
Одиннадцать пятнадцать. Час сорок пять до операции. В тюрьме — смена караула. На пост заступают четверо охранников, сотрудничающих с маккавеями.
Одиннадцать тридцать. Остается полтора часа. За городом, на Наполеоновой горе, сосредоточился еще один отряд маккавеев. Три грузовика с мужчинами в английской форме въехали в Акко и остановились у мола, неподалеку от тюрьмы. Солдаты разбились на группы по четыре человека и отправились патрулировать улицы. В городе было столько военных, что они не привлекли внимания.
Полдень. До операции час. Ари Бен Канаан въехал в Акко на штабном джипе в форме английского майора. Шофер остановил машину рядом с молом, у западной стены тюрьмы. Ари подошел к старому ржавому орудию турецких времен, закурил сигарету и стал наблюдать за волнами, набегавшими на мол. По камням, гладко отшлифованным водой, стекала пена.
Пять минут первого. Пятьдесят пять минут до операции. Лавки в городе одна за другой закрылись на обед. Арабы спрятались от немилосердного солнца в кофейнях и, убаюканные тягучими песнями каирского радио, погрузились в дремоту. Английские солдаты, изнемогавшие от жары, почти засыпали на ходу.
Десять минут первого. Пятьдесят минут. Муэдзин поднялся по винтовой лестнице на минарет мечети Эль-Джацар. Его голос раздался в полуденной тишине; правоверные собрались в огромной белой мечети и стали на колени лицом в сторону Мекки.
Двенадцать минут первого. Сорок восемь минут. Маккавеи направились к сборным пунктам. Группами по два-три человека, как бы слоняясь без дела, они прошли по узким, покрытым навозом переулкам, приближаясь к заранее намеченным точкам.
Первый отряд собрался у кафе «Абу Христос». Оно стоит на самом берегу залива, и посетители смотрят, как арабские мальчики ныряют со скалы за монетками. Оттуда виден залив до самой Хайфы.
Второй отряд, побольше, собрался у мечети. Маккавеи опустились на колени во дворе, поближе к выходу, и сделали вид, будто молятся.
Третья группа направилась к просторной площади Хану, на которой издавна останавливаются караваны, пробралась между верблюдами и осликами и смешалась с арабами, отдыхающими на земле.
Четвертый отряд собрался у рыбацкой пристани.
Пятый — на материковой части мола.
Тем временем бойцы, переодетые английскими солдатами, заняли места на крышах и взяли под контроль улицы, перекрестки и подступы к тюрьме.
За городом занял позиции последний отряд. Эти люди расставили мины посреди шоссе и пулеметы на обочинах. Их задача — задержать возможные английские подкрепления.
Без четверти час. Пятнадцать минут до начала операции. Ударные силы, двести пятьдесят маккавеев, переодетых арабами, приготовились к атаке.
Бен Моше и Нахум Бен Ами проследили за сбором людей, проверили, заняты ли позиции на крышах, взглянули в сторону тюрьмы, откуда четверо часовых дали знак, что у них все готово.
Ари Бен Канаан бросил сигарету в воду, повернулся и быстро направился к месту атаки. Шофер поехал следом.
Атака должна была начаться с Хамман эль-Баши, старинной турецкой бани. Построенная еще Эль-Джацаром, она вплотную подходила к южной стене тюрьмы. За баней был внутренний дворик с солярием. Узкая лестница вела отсюда на крышу, прямо под тюремную стену. Маккавеи выяснили, что из тюрьмы просматриваются все подступы к ней, кроме этого. Здесь, у южной стены, и решили нанести удар.
Час дня. Время начала операции.
Под палящим солнцем Акко погрузился в дремоту. Бен Моше, Бен Канаан и Бен Ами подали сигнал к атаке. Нападение на тюрьму началось.
Ари Бен Канаан возглавил ударный отряд из пятидесяти человек. Они ворвались в баню, а оттуда — во внутренний дворик. У них был динамит и все, что нужно для взрыва.
Арабы, сидевшие в парном отделении, на мгновение застыли на своих местах, а потом началась паника, и баня стала похожа на преисподнюю. Бойцы загнали голых, дико орущих посетителей в парное отделение, чтобы они не могли выскочить и поднять тревогу.
В ту же минуту Бен Моше, оставшийся снаружи, получил сигнал, что Ари пробрался во внутренний двор.
Ребята Ари вскарабкались по лестнице на крышу бани, подбежали к тюремной стене и быстро заминировали ее. Потом они в мгновение ока спустились во дворик и бросились на землю.
Четверть второго.
Оглушительный взрыв потряс Акко. В воздух взлетели обломки скал. Прошло не менее двух минут, прежде чем пыль рассеялась и стало видно отверстие, зияющее в стене.
Как только раздался взрыв, за дело принялись четверо часовых. Первый бросил гранату на коммутатор, нарушив телефонную связь. Второй вывел из строя распределительный щит, а с ним и сигнальные сирены. Третий схватил ключ от башни, а четвертый побежал к пролому в стене, чтобы провести отряд Ари в тюрьму. Часть отряда бросилась к складам оружия, и через минуту все были вооружены до зубов. В это время другая часть отряда отрезала помещения, где отдыхали свободные от караула охранники.
Каждую минуту Бен Моше впускал в тюрьму группы по десять — двадцать человек. Каждая точно знала свою задачу.
Маккавеи выбивали с постов охрану, прокладывали себе путь гранатами и через шесть минут овладели всей тюрьмой.
Наружные отряды окопались, ожидая контратаки англичан. Подступы к тюрьме контролировались стрелками, засевшими на крышах.
Первым делом маккавеи взломали камеры и освободили заключенных. Их всех, и арабов, и евреев, провели к пролому в стене.
Ари с пятеркой отборных бойцов пробился к башне, где находились камеры смертников и виселица. Часовые, охранявшие башню, открыли огонь. Ари приказал бойцам отступить, а сам подполз к дверям и прикрепил магнитную мину. Взрыв сорвал дверь с петель. Ари бросил внутрь гранату. Часовые отступили в помещение, где стояла виселица. Маккавеи ворвались туда вслед за ними, связали их и отперли двери камер. Акиву и Дова Ландау отвели к пролому в стене, и через минуту Дов оказался в кузове грузовика, до отказа набитого людьми. Бен Моше махнул рукой, и машина помчалась в сторону Нагарии. Две минуты спустя Ари сел с Акивой в джип и поехал в противоположную сторону.
Бен Моше подал сигнал к отступлению. Операция заняла двадцать одну минуту.
Сбитые с толку англичане попытались прорваться в город, но их остановили мины, засады и перекрестный огонь. Солдаты, которые находились в самом городе, безуспешно пытались ловить заключенных.
Грузовик, в котором сидел Дов Ландау, мчался вдоль берега на север. Англичане послали вдогонку моторизованную часть, но машина успела доехать до населенной евреями Нагарии. Нахум Бен Ами с Довом поспешили к ливанской границе, в кибуц Гамишмар, а остальные заняли оборону, чтобы задержать англичан. Они сдерживали солдат до последнего и дали возможность Нахуму Бен Ами и Дову Ландау добраться до безопасного места, но все до единого — семнадцать мужчин и женщин — погибли.
Акива и Ари сидели на заднем сиденье штабного джипа. Рядом с шофером разместился еще один маккавеи. Джип несся во весь опор в сторону кибуца Кфар-Масарик. Засада маккавеев у Наполеоновой горы предупредила их, что шоссе заминировано.
Ари спросил шофера:
— Можешь проехать вон там, по полю?
— Попытаюсь.
Они свернули с шоссе и, буксуя, переваливаясь с боку на бок, поехали в обход. Им удалось объехать позиции двух английских рот, а потом опять повернуть к шоссе. Солдаты заметили их и бросились следом. Очередь ударила по джипу, когда передние колеса уже въехали на шоссе. Ари прижал Акиву к полу. Кругом свистели пули. Задние колеса буксовали, зарываясь в землю. Шофер дал задний ход, и новые выстрелы обрушились на машину. Двое солдат с автоматами почти настигли их. Ари выхватил пистолет и выстрелил через заднее окно. Один солдат упал, а другой дал длинную очередь по джипу.
Акива закричал. Ари свалился на него как раз в ту секунду, когда джипу удалось наконец въехать на шоссе. Шофер нажал газ до отказа, и машина умчалась прочь.
— У вас все в порядке? — спросил шофер.
— Мы оба ранены.
Ари сел и ощупал правую ногу. Видно, пуля засела глубоко. Крови почти не было.
Он опустился на колени, перевернул лежащего Акиву на спину и разорвал на его груди рубашку. Пули разворотили старику живот.
— Как он там? — спросил шофер.
— Плохо… очень плохо.
Акива был в сознании.
— Ари, — сказал он, — как ты думаешь, я выживу?
— Нет, дядя.
— Тогда отвези меня в какое-нибудь укромное место… ты меня понял?
— Понял, — ответил Ари.
Джип въехал в Кфар-Масарик, где их встретили кибуцники. Акива потерял сознание, когда его вынесли из машины. Ари присыпал свою рану стрептоцидом и наспех перевязал ее. К нему подошли двое маккавеев.
— Старик не выдержит, если мы повезем его дальше. Он должен остаться здесь, ему врач нужен.
— Нет, — сказал Ари.
— Ты что, с ума сошел?
— Послушайте, вы! У него нет никаких шансов выжить, но если он даже выживет, англичане все равно его найдут. А если он умрет здесь, это сразу станет известно всей Палестине. Никто, и англичане тоже, не должен знать, что знаменитый Акива погиб.
Маккавеи не стали спорить. Они кивнули в знак согласия и сели в кабину. Ари забрался в кузов, где лежал Акива. Его нога болела все сильнее.
Машина двинулась на юг, миновала Хайфу и начала взбираться по узкой горной дороге. Ари держал голову Акивы на коленях, оберегал его от толчков на ухабах и резких поворотах. Они взбирались все выше на Кармель, пока не приехали в район, где жили друзы.
Акива открыл глаза, попытался что-то сказать, но не смог. Он улыбнулся Ари и обмяк.
В полутора километрах от села Далият-эль-Кармель, в небольшом перелеске их ждал с осликом и повозкой друз Муса, солдат Хаганы.
Ари с трудом вылез из кузова. Он весь был в крови — своей и Акивы.
Муса подбежал к нему.
— Я в порядке, — сказал Ари. — Несите Акиву. Он умер.
Изможденное тело выгрузили из кузова и положили на повозку. Ари сказал:
— Никто, кроме Бен Моше или Нахума, не должен знать, что Акива умер. Поезжайте назад, только сначала хорошенько вымойте машину. Мы с Мусой сами похороним дядю.
Машина уехала.
Начинало темнеть. Ари сел на повозку. Они объехали деревню и поднялись на южную, самую высокую вершину Кармеля, где в лесу стоял жертвенник великого еврейского пророка Илии. Именно здесь Илия с Божьей помощью одержал победу над служителями Ваала.
Алтарь Илии смотрел на Ездрелонскую долину, словно вечное напоминание, что земля эта не забыта.
Муса и Ари вырыли неглубокую могилу рядом с алтарем.
— Давай снимем с него эту позорную одежду, — сказал Ари.
Они сняли с Акивы наряд английского висельника, положили тело в могилу, засыпали и забросали сучьями. Муса отошел к повозке.
Ари опустился на колени. Яков Рабинский родился во гневе и скончался в горе. Наконец-то он обрел мир, которого не было у него при жизни. Теперь он будет покоиться здесь, на вершине, и смотреть вниз на вечную страну евреев. Когда-нибудь, подумал Ари, весь мир узнает, где лежит Акива, и это место станет святыней.
— Прощай, дядя, — сказал Ари. — Я так и не успел сказать, что брат тебя простил.
Ари встал и пошатнулся. Муса подбежал к нему, когда он, застонав от боли, свалился без чувств на землю.
ГЛАВА 17
Китти сидела в кабинете доктора Либермана.
— Я многое бы отдал, чтобы уговорить вас остаться, — сказал Либерман.
— Благодарю вас, — ответила Китти. — Чем ближе отъезд, тем сильнее чувствую опустошенность. Я понятия не имела, что успела так сильно привязаться к Ган-Дафне. Всю ночь сидела над историями болезней. Некоторые ребята сделали огромные успехи, если учесть, что им пришлось пережить.
— Им будет плохо без вас.
— Знаю. Мне тоже будет плохо без них. В ближайшие дни я приведу в порядок дела. Есть, однако, несколько особых случаев, о которых мне хотелось бы переговорить с вами лично.
— Да, конечно.
Китти встала и собралась уходить.
— Не забудьте, пожалуйста, прийти вечером в столовую на полчаса раньше.
— Ну, зачем это? Не надо торжественных проводов.
Маленький горбун поднял руки вверх:
— Дети настаивали. Что же мне было делать?
Китти подошла к двери.
— А как Карен?
— Неважно. После свидания с Довом она сама не своя. Вчера узнала о рейде маккавеев, и ночью ей было особенно тяжело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89