Барак поднялся и направился к двери.
— Скажи Авидану, господам из совета и всем этим мелким маклерам, что Акива и маккавеи велят передать англичанам и арабам: «Око за око, зуб за зуб!»
— Чтобы ноги твоей не было в моем доме, — сказал Барак.
Братья стояли друг против друга. В глазах Акивы заблестели слезы.
— В твоем доме?
Барак не отвечал.
— Мы же с тобой братья. Барак. Ты меня на своем горбу принес в Палестину.
— О чем теперь жалею.
У Акивы задрожали губы.
— Я такой же еврей, как и ты, и не меньше твоего люблю Палестину. Можно ли осуждать меня, если я следую велению совести?
Барак вернулся в комнату.
— Ты и твои маккавеи натравливаете брата на брата. Еще когда мы были детьми, ты ловко подбирал цитаты из Библии. Так вот, почитал бы теперь про зилотов, которые натравливали брата на брата и привели Иерусалим к разрушению римлянами. Вы называете себя маккавеями, но вы — зилоты.
Барак снова направился к двери.
— Помни одно. Барак Бен Канаан, — сказал Акива. — Что бы мы ни сделали, это не сравнится с тем, что творили с нами. Дела маккавеев придется сопоставлять с убийством, которое длилось две тысячи лет.
ГЛАВА 15
Яд-Эль разросся и стал настоящим селом. Мошав продолжал осушать болота, на отвоеванной земле могла поселится еще добрая сотня семейств. Хозяйство закупило две дюжины тракторов и комбайнов, устроило опытную станцию, в прудах разводило рыбу.
Улицы Яд-Эля зеленели круглый год. Появились начальная и средняя школы, общественные здания, плавательный бассейн, библиотека, театр и небольшая больница с двумя штатными врачами.
Крупнейшим событием в жизни новых сел стала электрификация. Когда лампочки одновременно зажглись в Эйн-Оре, Кфар-Гилади, Аелет-Гашахаре и Яд-Эле, это было отмечено празднествами, каких не видела долина Хулы.
В том же году евреи из Яд-Эля помогли своим арабским соседям проложить водопровод в Абу-Йешу, которая стала в Палестине первым арабским селом с водопроводом. Кроме того, на полях Абу-Йеши проложили оросительную систему с электрическими насосами. Арабы стали обучаться интенсивному поливному земледелию.
В благодарность Камал подарил Сионистскому поселенческому обществу несколько дунамов земли на небольшом плато над селом: он знал, что евреи ищут участок для нового поселения.
Ари Бен Канаан был гордостью отца. Ему еще не исполнилось семнадцати, а рост — уже за метр восемьдесят и сила, как у льва. Кроме иврита и английского, он знал немецкий, французский и идиш — когда Сара волновалась или злилась, она частенько пользовалась привычным жаргоном.
Ари любил работать на земле.
Как и большинство молодежи мошава, да и всего ишува, Ари с Дафной были членами молодежной группы. Они исходили Палестину вдоль и поперек, посетили поля древних сражений, забытые города и могилы. Они взбирались на гору, где стояла крепость Масада, — когда-то римляне осаждали ее три года; побывали в пустыне, где проходил путь Моисея и двенадцати колен Израилевых. Они носили традиционные голубые рубашки и шорты, пели, плясали и грезили восстановлением родины.
Дафна стала стройной, крепкой девушкой, очень красивой и беззаветно влюбленной в сына Барака Бен Канаана. Было ясно, что они поженятся и либо создадут собственное хозяйство в Яд-Эле, либо построят вместе с другими такими же молодыми парами новый мошав или кибуц, как это часто делали дети переселенцев, окончив школу. Когда в стране начались беспорядки, у Ари с Дафной оставалось все меньше времени для свиданий. Несмотря на юный возраст, Ари стал превосходным бойцом Хаганы; Авидан видел в нем одного из самых многообещающих воинов. Впрочем, большинству солдат Хаганы не было в двадцати.
Когда Ари исполнилось семнадцать, он организовал оборону Яд-Эля, Эйн-Ора и еще полдюжины кибуцев и так хорошо справился с этим, что Хагана все чаще стала поручать ему новые задания.
С началом борьбы за иммиграцию Ари отправился в те места, где приставали нелегальные суда Алии Бет. Он прятал подпольных иммигрантов в кибуцах, собирал паспорта и визы у туристов, приезжавших в Палестину легально.
Когда у него выдавался свободный день, Ари звонил в Яд-Эль, и Дафна мчалась в Тель-Авив, чтобы повидаться с ним. Они ходили в филармонию, созданную музыкантами, бежавшими из Германии — первым концертом здесь дирижировал сам Тосканини, — бывали на художественных выставках и лекциях в молодежном клубе, а то и просто гуляли по Алленби или по улице Бен Иегуды, где люди пили кофе за столиками прямо на тротуарах. Иногда они шли в северную часть города и подолгу бродили вдоль тихого пляжа Тель-Авива. Чем дальше, тем болезненнее молодые люди переживали разлуку, но Ари не хотел жениться, пока не обзаведется участком и не построит дом.
Они очень любили друг друга. Она отдалась ему, когда ей было семнадцать, а ему — девятнадцать, и с тех пор влюбленные стремились уединиться, как только представлялся случай.
Напряжение, возникшее после начала немецкой иммиграции в 1933 году, достигло апогея в 1935-м, когда евреям легально и нелегально удалось переправить в Палестину гораздо больше переселенцев, чем когда-либо раньше. Если вторая волна иммиграции принесла в страну идеалы и руководителей, а третья — основную массу поселенцев, то с алией из Германии в ишуве начался культурный и научный подъем.
Арабские феодалы кипели от гнева. Они впервые забыли свои распри и, сплотившись воедино, потребовали от англичан раз и навсегда положить конец иммиграции.
В начале 1936 года национальный совет потребовал от британских властей несколько тысяч виз на въезд, так как положение евреев в Германии становилось все более угрожающим. Из-за нажима арабов англичане выдали несколько сотен.
Видя уступчивость англичан, муфтий решил одним ударом захватить власть над Палестиной. Весной 1936 года он спровоцировал новую волну погромов под предлогом, будто евреи ловят и убивают арабов в Тель-Авиве. Первые погромы прошли в Яффе и вскоре прокатились по всей стране. Как всегда, жертвами становились в основном беззащитные старики в священных городах. С началом погромов Хадж Эмин объявил о создании под своим руководством Высшего арабского совета для проведения забастовок и акций протеста против «проеврейской» британской политики.
На этот раз муфтий тщательно подготовился. Сразу после создания комитета в арабские города и села прибыли люди, которые следили, чтобы никто не мешал выступлениям сторонников муфтия. Они организовали несколько убийств арабов — своих политических противников.
Камал, старый друг Барака Бен Канаана, жестоко поплатился за свою дружбу с евреями. Головорезы эль-Хусейни застали престарелого мухтара за молитвой в маленькой мечети Абу-Йеши и перерезали ему горло; Тахе, сыну Камала, удалось спрятаться в Яд-Эле.
Кровавые оргии муфтия заставили арабов бойкотировать евреев. Урожай гнил на полях, так как сбывать его было некому. Яффский порт словно вымер. Но забастовка нанесла огромный ущерб и арабскому населению — чем сильнее арабы бедствовали, тем они становились отчаяннее и злее. В своих проповедях Хадж Эмин эль-Хусейни во всем обвинял евреев и осыпал их проклятиями. Вскоре арабы стали нападать на еврейские села, жечь поля и грабить дома. Если им попадался безоружный еврей, ему не просто перерезали горло, но отрубали руки и ноги, выкалывали глаза.
Авидан призывал евреев к спокойствию. «Арабы, — говорил он, — жертвы преступной агитации. Ответное насилие ничего хорошего не даст».
До поры до времени англичане смотрели на Хагану сквозь пальцы, так как знали о ее сдержанности. Более того, Хагана никогда не трогала англичан. Другое дело маккавеи. Они ненавидели британцев и не собирались церемониться с ними. Вскоре после того как они откололись от Хаганы, англичане объявили их вне закона. Акива и его боевики ушли в подполье, скрываясь в городах, в основном в Тель-Авиве, Иерусалиме и Хайфе.
Сторонники Акивы решили ответить террором на террор, но их было слишком мало, чтобы тягаться с бандами муфтия. Взяв Палестину за горло, Хадж Эмин эль-Хусейни перешел ко второй части своего плана. Он обратился к арабам всех стран с призывом соединиться в борьбе за освобождение Палестины от британского империализма и сионизма.
Банды Хусейни вербовали в арабских деревнях бойцов для нападения на еврейские села. Большинство феллахов вовсе не хотели воевать, но они были слишком запуганы и не смели отказываться.
На воззвание муфтия отозвался иракский офицер Кавуки, увидевший в палестинских событиях шанс удовлетворить свое тщеславие. Он решил попытать счастья, став военным руководителем сил Хадж Эмина. Его болезненное воображение не знало границ. Он заказал множество мундиров со всевозможными нашивками и объявил себя генералиссимусом армии освобождения. На деньги, которые муфтий вымогал у палестинских арабов, Кавуки разъезжал по Ближнему Востоку и собирал армию. Он принимал всех без разбора: воров, контрабандистов, торговцев наркотиками и живым товаром, которым обещал сколько угодно еврейских девушек и «еврейского золота». И вскоре банды «генералиссимуса» Кавуки Двинулись из Ливана, чтобы спасти великого мученика ислама Хадж Эмина эль-Хусейни.
Кавуки прибегал к простой и безопасной тактике. Подготовив заранее путь к отступлению, он заваливал шоссе камнями. Как только появлялись автобус, машина или повозка, вынужденные остановиться перед препятствием, он нападал, убивал и скрывался.
Вскоре Кавуки и банды муфтия распространили террор на всю страну. Арабские города и села были беспомощны, евреи только оборонялись, а англичане не могли, да и не хотели принимать меры. Вместо того чтобы разгромить банды, они ограничились прямо-таки смехотворными действиями. Несколько раз прочесали села, где скрывались бандиты, кого-то оштрафовали, а однажды разрушили пару таких сел. В основном же они предпочитали окапываться. По всей стране было построено свыше полусотни бетонных укреплений. В каждом могли разместиться от ста до нескольких тысяч бойцов. Эти крепости должны были контролировать примыкающие к ним районы. Проектировал их некий Тагарт, а строили евреи.
Форты Тагарта, разбросанные по всей Палестине, воскрешали систему обороны, столь же древнюю, как сама страна. В библейские времена евреи использовали для подобной цели двенадцать холмов. Крестоносцы также воздвигали крепости в пределах видимости одна от другой. Даже сами евреи старались сооружать новые сельскохозяйственные поселения так, чтобы жители могли видеть своих соседей.
Ночью англичане запирались в своих крепостях и до утра не показывали носа. Дневные их рейды были малоэффективны. Как только отряд выходил из крепости, весть об этом немедленно передавалась по всей округе. Каждый арабский крестьянин был потенциальным шпионом. Пока англичане добирались до цели, бандиты успевали скрыться.
И все же даже в этих невыносимо трудных условиях евреи переправляли в страну иммигрантов и строили для них новые села. На участке, где намечалось новое поселение, рано утром собиралось несколько сот строителей и жителей соседних сел. Первым делом они сооружали башню, устанавливали генератор и мощные прожекторы, а затем огораживали небольшой участок вокруг башни. К вечеру работа заканчивалась, соседи расходились по домам, а новые иммигранты под прикрытием небольшого отряда Хаганы располагались на ночь в огороженном месте.
Ари Бен Канаан, которому едва минуло двадцать, стал специалистом по созданию таких поселений с башней и оградой. Обычно он командовал отрядом Хаганы, который оставался охранять поселенцев. Бойцы обучали новоприбывших обращению с оружием и тактике борьбы с арабскими бандами. Арабы нападали на каждое новое село, но не было случая, чтобы Ари или другой командир Хаганы отступили перед ними. Когда иммигранты осваивались, Ари уходил со своим отрядом к другому поселению с башней и оградой.
Новоселы осваивали свой участок постепенно. Мало-помалу они строили дома, и вскоре на новых местах возникали деревни. Если это был кибуц, то первым делом строили дом для детей. Он всегда находился в центре участка, чтобы при нападении банде было трудно добраться до него.
Авидан говорил, что в этих поселениях воплощается библейский рассказ о воссоздании Иерусалима с лопатой в одной руке и копьем — в другой. В книге Неемии говорится: «…половина молодых людей у меня занималась работою, а другая половина их держала копья…» . Так и они — обрабатывали землю и строили дома; каждого землепашца или плотника охранял человек с винтовкой.
Арабы действовали до того открыто, что англичанам стало невозможно сидеть сложа руки. Хадж Эмин и Кавуки превращали их в посмешище, и законная власть наконец-то решилась действовать. Англичане разогнали Высший арабский совет и выдали ордер на арест Хадж Эмина. Муфтий скрылся от английской полиции в мечети Омара. Англичане долго колебались, но так и не решились ворваться в мечеть, опасаясь гнева мусульман. Хадж Эмин скрывался в мечети около недели, затем, переодевшись женщиной, сбежал в Яффу, а оттуда морем в Ливан.
Когда стало известно, что иерусалимский муфтий бежал из Палестины, вся страна, и прежде всего сами арабы облегченно вздохнули. Беспорядки и погромы прекратились, а в Палестину пожаловали новые британские следственные комиссии.
Арабы бойкотировали следствие, лишь иногда посылая своих представителей читать по шпаргалке заранее подготовленные речи. Хотя Хадж Эмин и унес ноги, клика эль-Хусейни по-прежнему сохраняла влияние. Перед следственной комиссией арабы все увеличивали свои претензии к евреям, которые платили восемьдесят процентов суммы налогов страны, хотя их было гораздо меньше, чем арабов.
Наконец, изучив в очередной раз ситуацию в стране англичане выдвинули новое предложение: разделить Палестину на два государства. Арабы должны получить большую часть территории страны, а евреи — узкую полосу вдоль побережья от Тель-Авива до Хайфы и часть Галилеи, которую они освоили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89