Пока нас можно принять за дурачков-туристов, которые перепутали координаты или поленились проверить барахлящий телепортатор перед прыжком – по этой версии мы набираем энергию и собираемся прыгать вторично. Но как только мы подойдем к базе – у нас два варианта. Если боевые пульты все еще под контролем имперцев, они нас сожгут, как только мы войдем в зону поражения. Без предупреждения – зона в радиомолчании, они генерируют помехи и не станут их отключать только из-за заблудших туристов. Они имеют право нас сжечь, и они это сделают. Второй вариант: если Ти-Монсору каким-то образом удалось в одиночку проникнуть туда на своем тонари, остаться незамеченным эскадрой и перехватить контроль базой с двумя тысячами солдат – в этом случае он нас пропустит, чем наглядно покажет Лерцу, что с базой что-то не в порядке. Иначе каким образом на нее беспрепятственно садится гражданская яхта? Мы его выдадим.
Я кусал губы.
– Наркотики, девочки, доставка пиццы – любая контрабанда. Мы можем притвориться дураком, который не первый год возит сюда всякие развлечения бедным солдатикам. Настолько тупого, что он осмелился нанести свой очередной визит на глазах у всего флота Империи.
– В таком случае, Тим, командованию базы проще сбить идиота и избежать крупных неприятностей с начальством. Что бы он там ни вез. Тим, ты серьезно собираешься садиться туда, надеясь на свои «может» и «вероятно»? Это же сотые доли процента! Кончай свои детские капризы, расслабься и отдохни. Они не сожгут дурачков-туристов на глазах у всего флота, поэтому мы мирно пасемся здесь, набираем энергию и прыгаем куда-нибудь еще.
– Нет.
– Тим, я тебя и не спрашиваю. Яхту ты в любом случае вести не сможешь. Мемо-пакет, Тим…
Я сжал зубы.
– Если, конечно, этот таинственный инцидент действительно имел место. Если ты не соврал, чтобы я не совершал ненужных тебе действий.
Эммади резко поднялся и широким жестом пригласил меня сесть в пилотское кресло. К штурвалу.
– Вот и проверишь… Когда начнешь петь гимн и орать о своей верности императору, уж прости – я тебя вырублю. Потом прочищу тебе мозг от этой дряни – оклемаешься через неделю-две. Тут, знаешь ли, неважная аппаратура.
Отшатнувшись от штурвала, я посмотрел на Ванду. Она покачала головой.
– Нет, Тим. Я не поведу. Дройд прав – шансы слишком малы. Ты сам говорил, что мы прилетим и проанализируем ситуацию на месте, а потом решим, что делать. Вот тебе результаты анализа – нет никаких признаков принца и дружественных сил. Есть только нетронутая база и черт знает что здесь забывший Императорский Орел.
– Но мы получили приглашение, Ванда. Мы должны…
Она натянуто улыбнулась.
– Приглашение, а не приказ. И, к сожалению, похоже, вечеринка срывается.
Я по-прежнему не мог поверить.
– Ванда, вы так стремились сохранить мне жизнь, помочь найти Ти-Монсора – он ведь тоже вам нужен… Зачем тогда мы прыгали, как блохи, по всей галактике, по крохам собирая его дурацкие знаки? Чтобы развернуться и улететь, когда мы почти у цели?
Она взорвалась:
– Какой цели? Твоя цель – слепо нестись вперед, не разбирая дороги? Или цель – сдохнуть побыстрее? Когда до тебя дойдет, что ни черта не вышло? Единственный шанс – это убраться отсюда, пока за нас не взялись. Если они и решат нас не сжигать, то им вполне может прийти в голову отбуксировать нас на флагман. Посмотреть, кто мы вообще? А кто мы, Тим? Какого черта делают вместе робот, майор Феникса и принц Красных?
Ванда отдышалась, присела на боевой пульт и с деланым спокойствием поправила челку. Я опустил голову.
– Вы ему не доверяете, вот что. А я верю. Он не мог разослать эти приглашения, если бы не был уверен, что все пройдет, как надо. Неужели вы думаете, что он мог не предусмотреть появления здесь Имперского флота? Или ему нужно было сто раз написать в приглашении: «Да, я уверен, вам стоит это делать». Или: «Там, у дверей птичка такая сидит – не пугайтесь, проходите мимо». Или приписать словечко «cito», чтобы вы не торчали тут?
Ванда уперлась в меня взглядом и прошипела:
– Почему бы нет?
– Потому что это все – априори. Вся игра строилась на доверии: если вы действительно хотите меня найти – следуйте указаниям. И мы следовали – какими бы странными они ни казались. До этого момента.
Ванда продолжала сверлить меня взглядом. Эммади присел рядом с ней и скрестил руки на груди.
– А если нет, Тим?
– Что нет?
– Если ты ошибаешься, если он не предусмотрел чего-то, и его взяли? Тогда что?
– Тогда я должен попытаться его вытащить.
Они не шелохнулись. Я судорожно перебирал варианты – как нам посадить этот корабль?
– Ванда, воспользуйся удостоверением.
Она горько усмехнулась.
– Если они еще и не поняли, что случилось на Тирдо-Я, если я еще не в розыске, если мое удостоверение не аннулировано – вряд ли они заметят его с такого расстояния… Пойми, наконец, мы не можем их обмануть, наплести чепухи, отвлечь их – они в радиомолчании. Глухого невозможно заговорить.
– Мы можем отправить им зонд с посланием?
– Собьют. По уставу. Кто тебя знает, что ты там скинул?
– Стойте… Там генератор помех, который не позволяет передатчику обнаружить точные координаты приемника, так?
– И наоборот – отправлять сообщения они тоже не могут.
– Ну так черт с ней, с микротелепортационной, – есть же радио, они разве его не глушат?
Эммади покачал головой.
– Зачем глушить? Никто не будет пользоваться этим антиквариатом.
– Я не говорю, что они используют радио для межзвездной связи – понятно, что радиоволны будут идти годами. Но для связи с орбитой, в пределах системы?
– Тим, у нас нет передатчика.
– Разве аварийный сигнал не включает в себя рассылку радиосообщений?
– Да, но он просто передает СОС – никаких посланий.
– Это нам только на руку. Мы включаем аварийку и идем на посадку – сигнал они услышат, но связаться с нами будут не способны. Отказать в помощи без объяснений они не могут по Галактическому кодексу. Соблюдение последнего обеспечит присутствующая здесь эскадра.
Я наконец улыбнулся. Но Эммади так и не сел за пульт.
– Что еще?
– Как тебе выразить вероятность того, что у них есть приемник, что он включен, что наше послание услышат вовремя и не предпочтут сделать вид, что не услышали – к примеру, потому что приемник проходил профилактику? Могу выразить ее в долях процента, могу в эмоциональных выражениях – выбирай.
Ванда на секунду прекратила грызть ногти, бросила на меня усталый взгляд.
– Тим, угомонись. Пойдем, я угощу тебя чем-нибудь, или сядем за синтезатор и вместе сочиним Тима-8… Пока корабль наберет энергию и вытащит нас из этой западни. Тим, пожалуйста, хватит…
Я посмотрел ей в глаза и сказал как можно спокойнее.
– Мы. Садимся. На базу.
Ванда устало опустила руки и тихо рассмеялась.
– Благородный дон, рыцарь без страха и упрека… Тебе на утренниках выступать. Детишки будут в восторге. Будешь спасать кукольную принцессу на картонном скакуне от злого дракона из папье-маше. Фурор. И гонорар конфетами.
Грохнув кулаком по лобовому стеклу, я рванулся к штурвалу.
– Идите к черту! По дороге можете посчитать вероятность его существования… Где спасательные боты – вы знаете. И захватите Аарха.
Как только я коснулся штурвала, все экраны погасли. Последним моргнул индикатор-радиодиала. Я резко повернулся к роботу. Он сделал мне пальцем «ни-ни». Мне даже привиделась гнусная ухмылка на пустом лице.
– Если помнишь, Тим, я пообещал, что не дам никому убить тебя под влиянием глупых эмоций. Даже тебе. Ведь если так – мне придется оторвать этот палец. И прослыть клятвопреступником.
– Я доверяю ему. Если ты – нет – не доверяй ему в спасательном боте.
Эммади встал с пульта и картинно потянулся.
– Мы никуда не идем. Ты никуда не летишь. Все живы и впоследствии – очень довольны.
Хочешь так, Эммади? Будь по-твоему, отче. Я осклабился.
– У царя было три сына, и в тот период, когда он умер, а они – еще нет, они немножко пожили. Старшему, который был дочерью, царь завещал трон, так он извинился перед ней за округление до «трех сыновей», ибо двух сыновей и дочь ему было лень выговаривать, да и в сказку не помещалось… Среднему сыну он жаловал мудрость, царский сыск и младшего сына. Младшему же сыну достался волшебный кукиш и отсутствие воспоминаний. Но после смерти папы добрый средний сын поделился с младшим хвостатым котом и каменными сапогами-скороходами, они же шапка-невидимка. Сапоги, правда, потом забрал. А вот кота…
Я улыбнулся еще шире и отвел в сторону левую руку, которую до этого прятал за спиной. Светящийся кнут потянулся к отпрянувшей Ванде, к замершему Эммади.
– Выходите!
Ванда пыталась оставаться спокойной.
– Ты бредишь.
– Выходите.
Ванда отошла, опасливо огибая извивающийся кнут, и растеряно присела на кожух энергоблока. Она выглядела абсолютно сбитой с толку… Вот только под тонкой материей платья заметно напряглись мускулы… Эммади принял такую же обманчиво беззащитную позу – отвернулся к стеклу. Но техноиду не обязательно стоять лицом, чтобы контролировать ситуацию. Они прыгнут одновременно. Ванда – вперед, Эммади оттолкнется для разгона и пережжет мне руку с мечом своим «слабеньким разрядником». Они не собираются меня убивать, но и не позволят мне угробить нас всех. Со скуфом я и впрямь могу справиться с любым из них. Но вот с обоими сразу… Стоит мне отвлечься на Ванду – Эммади сожжет мне руку. Стоит повернуться к роботу, в меня тут же войдет ее белый корешок, и я отключусь. Взаимный пат… Сейчас им надоест ждать, они выгадают момент и прыгнут одновременно. Я не успею. Никак.
…Аарх появился в рубке неожиданно. Вот медленно уплыла в бок дверца, вот голубокожий мальчик стоит и сонно потягивается, трет глаза кулачками, причмокивает спросонья, а вот он уже стоит перед Вандой, а она смотрит на него сверху вниз, и теперь у нее слипаются глаза, она пошатывается и падает в кресло, засыпая. А мальчик уже стоит рядом с Эммади и касается хрупкими пальцами гладкой холодной головы техноида. И тот замирает на середине движения.
Все действия сонного мальчишки уместились в одной секунде. Аарх поворачивается ко мне, ошарашенному, прижимающему к груди оживающего скуфа.
– Прилетели?
– Да.
– Твой родич здесь?
– Да.
– Почему мы еще не сели?
– Мы… спорили.
– Вы меня разбудили.
– Прости.
Аарх завалился в соседнее с пилотским кресло.
– Да будет так.
Я вздохнул с облегчением. Похоже, мне сегодня все-таки позволят умереть.
– Что ты с ними сделал?
– Я спал и размышлял, проснулся, пришел сюда и стал действовать. Они хотели размышлять, поэтому я отправил их в сон – размышлениям место там. А здесь действие, аарх?
– Аарх.
– Летим?
– Летим.
Я рухнул в кресло, как будто это была захлопывающаяся пасть чудовища, положил взмокшие ладони на рычаги. Сглотнул поднявшийся к горлу комок. А что если Эммади не врал и сейчас мемо-пакет промоет мне мозги?
Как будто у меня есть выбор…
– Летим…
Повернув кисть, я оживил направляющие. Потом включил основные двигатели, задал первую готовность маневровым… И почувствовал тошноту – голова взорвалась изнутри. Мемо-пакет раскрывался.
Я закричал и бросил корабль вперед. Дрянь, вшитая в пакет навыка, пыталась перехватить контроль. Руки становились ватными, глаза слезились… Что-то внутри меня, скользкое и противное, пожирало сознание изнутри. Мне стало наплевать. Плевать на Ти-Монсора и Красный Мир, на Империю, на то выстрелят по нам или нет… Я испугался этого равнодушия, меня снова затрясло, но психокод тут же сожрал и мой страх. Снова стало пусто. Пока я боролся и корабль шел вниз. Но сколько я еще продержусь?
Словно в приступе эпилепсии я отстукивал напряженными пальцами по экрану, задавал команды автопилоту. Скуф метался у меня на коленях, заглядывал в глаза, скулил. Потом он прыгнул мне на плечо, и дикая боль налетела справа. Я отключился.
Аарх держал меня за подбородок и неодобрительно качал головой. Я потянулся к правому уху – по шее текла кровь.
– Что… Что произошло?
– Твой друг коснулся мозга и стер врага.
Судя по невыносимой боли, скуф «касался» напрямую. Пролез в ухо хвостом и стер мемо-пакет. Прямо с нейронов… или прямо с нейронами. Я погладил зверька, спокойно свернувшегося пушистым клубком на моих коленях.
– Мы все еще на орбите?
Аарх по-детски пожал плечами. Я обернулся к пульту – оказалось, мы практически не сдвинулись с места. Корабль летел к базе на «самом малом вперед». Я медленно потянул рычаг на себя, корректируя глиссаду. Потом повернулся к мальчику.
– Слушай… Если они правы, есть большая вероятность, что нас собьют.
Аарх облокотился на холодную спину Эммади и принялся грызть ноготь.
– Хочешь в сон?
– Нет…
– Хочешь порассуждать?
– Нет, но…
– Тогда летим.
– Я говорил это к тому, что тебе лучше забрать их и залезть в десантный бот. Останетесь на стабильной орбите, и через пару часов вас подберут.
Аарх наклонил голову к плечу.
– Они не верили твоим чувствам, я верю. Почему мне с ними?
– Потому что это опасно!
– Я не боюсь упасть в смерть. Хотя ты хорошо объяснял.
И снова я вздыхаю…
– Я тоже не боюсь, но мне не хочется, чтобы ты погиб из-за того, что я ошибся.
Он был искренне удивлен.
– Ты веришь своим чувствам?
– Да.
– Тогда чего ты боишься?
Еще одна моя попытка объяснить, и он отправит меня в сон.
– Ты прав, размышления отравляют суть. Идти туда одному – самоубийственно и глупо. Но это то, чего требует моя суть. Вы остаетесь. Если меня не собьют – тогда приземляйтесь.
– Я иду не с тобой. Я сам по себе.
Снова игра в слова.
– Как хочешь.
– Так хочу.
Кто бы сомневался… Повернувшись к штурвалу, я проверил системы связи – вдруг они прекратили радиомолчание?.. Нет, все по-прежнему было глухо. Я пролистал данные по связи.
Какого черта? Компьютер утверждал, что на яхте установлен полноценный радиопередатчик. Эммади соврал? Я поборол желание немедленно приступить к отрыванию его пальца. Подождет… Я включил передатчик.
– База, разрешите посадку, у нас экстренная ситуация четвертой ступени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50