А когда выяснилось, что с северо-востока к Инсгвару движутся верные Чеславу войска, и предстоящее сражение под стенами города из нежелательной перспективы превращается в неизбежную реальность, то князь Антал оказался перед трудным выбором, на чью сторону ему встать. По-прежнему соблюдать нейтралитет уже не представлялось возможным: если он впустит в Инсгвар Стэна и его союзников, значит поддержит их, а если закроет перед ними врата города, то тем самым объявит себя сторонником Чеслава. Горожане же, в большинстве своём равнодушные к княжеским междоусобицам и не разбиравшиеся в тонкостях политики, твёрдо знали, что осада им ни к чему, и считали, что их князь вполне может позволить войску войти в Инсгвар, сохраняя при том свой нейтралитет. В противном случае они были готовы взбунтоваться.
В этой ситуации князь Антал попросту смалодушничал и, вместе с дочерью, зятем, внуками и несколькими приближёнными, бежал под покровом ночи из города, переложив бремя ответственности за дальнейшие события на плечи своего племянника и наследника, двадцатидвухлетнего княжича Предрага.
Проснувшись утром полновластным хозяином города, Предраг недолго пребывал в растерянности. Он понял, что дядя крупно подставил его; но вместе с тем сразу сообразил, что ему предоставляется великолепный шанс укрепить свои позиции, как наследника княжества, которые в последнее время заметно пошатнулись. Предраг был заинтересован в единстве Империи из чисто эгоистических соображений: имперские законы предусматривали наследование княжеского престола только по мужской линии, а князь Антал, у которого была лишь дочь, с самого начала смуты исподволь принялся вбивать в головы своим подданным, что по праву первородства его наследником должен быть его старший внук, а никак не племянник.
Поэтому Предраг, временно встав во главе княжества, решил покончить с нейтралитетом Инсгвара и оказать поддержку тем силам, которые выступали за сохранение единого государства западных славов. Он встретил Стэна и его союзников, как своих лучших друзей, пообещал им всяческое содействие в подготовке к сражению и предложил высоким гостям поселиться в княжеском дворце. Это любезное приглашение Стэн вежливо отклонил под тем предлогом, что дворец всё-таки принадлежит князю Анталу, который не пожелал иметь с ними дела. Остальные князья признали разумность его доводов и решили воспользоваться гостеприимством богатых горожан. В качестве своей резиденции Стэн выбрал дом в центре города, принадлежавший Ладиславу Савичу, самому зажиточному из инсгварских Конноров. Со стороны его выбор выглядел вполне естественным: в Црвенеграде он жил у Арпада Савича, и тот, ясное дело, порекомендовал ему своего инсгварского родственника. Сейчас Стэн очень нуждался в свободном доступе к порталу. Помимо борьбы за императорскую корону, у него были и другие дела – как личные, так и затрагивавшие интересы всех потомков Коннора МакКоя...
Шесть дней назад Марике стало известно об исчезновении Кейта – парня, который, судя по всему, был нанят Хранителями, чтобы шпионить за ней. Причём исчез он вместе со своей сестрой Джейн, давней подругой Алисы. (Стэн с самого начала подозревал, что Джейн также была связана с Хранителями, и они уже давно использовали её для слежки за Алисой – представительницей рода МакКоев, у которой через много поколений после загадочного Запрета возродился живой, полноценный дар. Марика разделяла подозрения брата, зато Алиса относилась к ним скептически – скорее всего, не хотела плохо думать о своей подруге.)
Уже само по себе одновременное исчезновение двух человек, имевших отношение к Хранителям, не могло не настораживать. А тут ещё оказалось, что мать Кейта и Джейн была убеждена, что они бежали и что им помогла Марика. И эта уверенность была настолько сильной, что даже после всех отрицаний Марики во время их телефонного разговора, госпожа Уолш не изменила своего мнения. Через четыре дня ( тамошних дня, как выразилась бы Марика) Алиса получила письмо со штемпелем университета, в котором училась и из которого решила уйти. Но, как выяснилось, на самом деле это письмо не имело никакого отношения к университету. Внутри конверта находился ещё один запечатанный конверт с надписью «Кейту и Джейн Уолш», а также адресованная Марике записка следующего содержания:

«Леди Марика!
Пожалуйста, если Вы всё-таки знаете, где находятся Кейт и Джейн, передайте им это письмо. Если же Вы действительно сказали мне правду и не имеете никакого отношения к их бегству, то прошу Вас: сожгите конверт, не распечатывая. Уверяю: письмо сугубо личное и ничего, касающегося Вас или Ваших родственников, не содержит. Рассчитываю на Вашу порядочность.
И ещё одно. Попросите Алису и сэра Генри воздержаться от любых разговоров про Кейта и Джейн в ваше отсутствие. Пока что это не актуально, но вопрос о возобновлении активно обсуждается. Если Кейт вам всё рассказал, то вы знаете, о чём идёт речь. Если же нет, то... Всё равно последуйте моему совету.
Надеюсь, вы уничтожите эту записку после прочтения.
С уважением,
Дэйна Уолш».

Стэн узнал об этом три дня назад ( здешних дня), когда вновь виделся с сестрой. Хотя Марика понятия не имела, где находятся Кейт и Джейн, адресованное им письмо она не сожгла, но и не читала его. Как Стэн ни настаивал на том, чтобы вскрыть конверт, Марика и Алиса упорно не соглашались. Магическая фраза «рассчитываю на Вашу порядочность» произвела на обеих девушек огромное впечатление. Стэн понимал, что рано или поздно они смирятся с необходимостью «поступить непорядочно», но не стал торопить события.
Разгадать смысл второй части записки оказалось проще простого. Ещё до появления Стэна, Анте Стоичков, ознакомившись с её переводом, предположил, что речь идёт о подслушивании их разговоров посторонними людьми. Тренированные Конноры обладают острым чутьём и способны тотчас обнаружить, что их кто-то подслушивает. А поскольку Алиса ещё не была в достаточной мере тренированной, то её разговоры, в отличие от разговоров Марики, могли быть подслушаны шпионами Хранителей.
Однако на это Алиса резонно возразила, что в её мире давно прошли те времена, когда кто-то подкупал слуг, чтобы те торчали под дверью и слушали разговоры хозяев. Теперь достаточно установить «жучок» (так называлось крохотное подслушивающее устройство) и, находясь за много миль от него, спокойно слушать, о чём говорится в комнате. Но Марика заметила, что особой разницы здесь не видит, и привела в качестве примера телефонную связь: оказывается, когда она говорит с кем-то по телефону, то вроде как слышит звучащее в голове слабенькое эхо своих слов. Стэн проверил утверждение сестры, и убедился, что действительно: когда он говорил при поднятой телефонной трубке, то создавалось такое впечатление, будто кто-то шёпотом повторяет его слова – именно так бывает, когда подслушивают под дверью. Марика пыталась растолковать, почему это происходит, говорила о каких-то колебаниях и волнах, о каком-то резонансе. Из её объяснений Стэн понял лишь одно: и телефон, и «жучки» преобразовывают человеческую речь в какую-то другую, неслышную форму, но тренированные Конноры всё же способны почуять её, если она «звучит» в унисон с их словами. Нечто подобное, по утверждению Марики, происходит и при обычном подслушивании: одно дело, когда человек просто слушает разговор, совсем другое, когда он подслушивает – тогда он напряжён и каждое услышанное слово слишком «громко» отдаётся в его голове.
Марика тщательно обыскала свою спальню, а также комнаты Алисы и отца, но не обнаружила присутствия «жучков». Впрочем, Стэна это ничуть не успокоило. Он собирался было заговорить о том, насколько опасным становится дальнейшее пребывание Марики в отцовском замке, но вовремя прикусил язык. Если Норвик будет признан опасным местом, то Марике с Алисой придётся поискать место более безопасное. Возражая против предложения сестры, Стэн тем не менее отдавал себе отчёт в том, что не посмеет противиться этому плану, коль скоро у них не окажется иного выхода. А выхода, похоже, не было...
Когда армия приближалась к Инсгвару, Стэн вдруг услышал мысленный зов Анте Стоичкова. Глава Совета спешил ему навстречу, чтобы срочно переговорить. Они встретились милях в двадцати от города, и оставшуюся часть пути преодолели вместе. Стоичков рассказал Стэну о последних событиях, которые ещё больше запутали и без того непростую ситуацию.
Оказалось, что вчера вечером, с опозданием почти в пять дней, сотник Влад Котятко наконец-то изволил откликнуться на предупреждение членов Совета и сообщил о двух подозрительных чужестранцах, которые невесть откуда появились в Мышковиче. Их звали Кейт и Джейн Уолш; правда, они представлялись супругами, но точно подходили под описание исчезнувших брата и сестры с теми же именами. У Алисы было много рисунков с изображением Джейн и несколько – Кейта (вернее, не рисунков, а фотографий – но Стэн так и не понял, в чём состоит разница). Марика передала два рисунка Флавиану, и Котятко подтвердил, что на них действительно изображены супруги Уолши. Никаких сомнений у него не было.
К сожалению (и это больше всего взбесило Стэна), Котятко упустил Уолшей. Они сели на «Одинокую звезду» и зачем-то отправились в Ибрию. По всем расчётам, ещё позавчера вечером они должны были прибыть в Канабру. Однако в Канабре не было ни единого портала; да и на всём севере Ибрии, в горном и малонаселённом крае, жило лишь три семьи Конноров. Флавиан уже отправил на поиски Уолшей несколько отрядов во главе с Коннорами. Утешало одно: по словам хозяина гостиницы, в которой останавливались Кейт и Джейн, они собирались ехать прямо в Палланту; а по последним полученным сведениям, на том же корабле отплыл Октавиан Траяну со своей женой Боженкой. Оставалось надеяться, что Траяну окажется более расторопным, нежели Котятко. Да и Боженка Корач, ныне госпожа Траяну, очень сообразительная девушка, даром что ещё ребёнок...
Выслушав рассказ Стоичкова, Стэн не знал, что и думать. Впрочем, и Стоичков не знал. Все члены Совета, а также Марика с Алисой, терялись в догадках. Но так или иначе, что бы ни делали здесь Кейт и Джейн, одно было очевидно: связь между мирами стала доступной посторонним, и ситуация вышла из-под контроля. Прошлой ночью состоялось заседание Совета в неполном составе, и все одиннадцать братьев и сестёр, включая Жиха, Танич и княгиню Зарену, сошлись на том, что следует немедленно обнародовать Завет и объявить всеобщую мобилизацию Конноров, а Марика и Алиса должны в самое ближайшее время тайно покинуть Норвик, поселиться в укромном месте и как можно скорее приступить к сооружению нового портала. Однако Совет отложил принятие окончательного решения по этому вопросу до прибытия Стэна – хотя и так было ясно, что он не выступит против. Суровая действительность диктовала свои условия, с которыми приходилось мириться. Следующее заседание было назначено на сегодняшнюю ночь, и перед голосованием Стэн собирался предложить, чтобы вместе с Марикой и Алисой отправился опытный Коннор-мужчина, который будет изображать из себя немого и слегка тронутого умом родственника – старшего брата или дядю. С увечных спрос мал, к тому же девушки будут опекать его, помогут ему ориентироваться в чуждом мире, а он, в свою очередь, при необходимости сумеет защитить их. Да и сооружение портала пойдёт гораздо быстрее.
Стэн не сомневался, что Совет примет его дополнение к плану, а Марика не станет возражать. Анте Стоичков нашёл эту мысль дельной, решил поддержать его в этом вопросе и даже предложил свою кандидатуру на роль ненормального дядюшки. Стэн и сам был бы не прочь сопровождать Марику с Алисой, однако понимал, что это невозможно. Он вынужден был смириться с тем, что ближайшие несколько недель ему придётся провести в тревожном ожидании, мучаясь неизвестностью и моля Спасителя о благополучном возвращении сестры. И не только сестры... Неожиданно для себя Стэн обнаружил, что беспокоится за Алису не меньше, чем за Марику. Он встречался с этой девушкой лишь дважды, общался с ней от силы пару часов, с момента их знакомства прошло слишком мало времени для возникновения сильной привязанности; а между тем Стэн чувствовал, что как-то вдруг, внезапно, без всякой прелюдии, Алиса стала очень дорога ему. Если не сказать большего...

Глава 28

К вечеру войско уже было расквартировано в Инсгваре и его окрестностях, а все непростые организационные вопросы, связанные с размещением такой большой армии в одном городе и постановкой её на довольствие, были разрешены. Во избежание всяческих недоразумений и конфликтов, Стэн позаботился об организации патрулирования улиц и охраны крепостных стен совместно с княжескими гвардейцами и городским ополчением, а вокруг Инсгвара были выставлены круглосуточные дозоры. Поскольку появление войск противника ожидалось не раньше чем через четверо суток, Стэн объявил, что остаток этого дня и весь следующий свободные от дежурства и нарядов солдаты могут отдыхать. Простые воины, утомлённые полуторанедельным походом, с энтузиазмом восприняли заявление своего предводителя и за один вечер истребили как минимум месячный запас вина из инсгварских погребов. А для князей и воевод знатные горожане устроили роскошный пир, который ещё до наступления темноты вылился в грандиозную попойку. Стэн был отнюдь не в восторге от такого разгула, но вместе с тем понимал, что людям надо дать возможность расслабиться. Сам он почти не пил и с нетерпением ожидал, когда на землю опустятся сумерки, чтобы можно было под предлогом усталости покинуть пир и заняться более важными делами.
Стэну удалось освободиться лишь в начале десятого. Явившись в дом Ладислава Савича, он первым делом помылся и переоделся в чистый костюм. Это была напрасная трата времени, поскольку в Норвике Стэна ждала замечательная ванна, горячая вода и душистое мыло, но он всё же решил пожертвовать пятнадцатью – двадцатью минутами, лишь бы не предстать перед Алисой грязным и небритым, в помятой, пропитанной потом и пылью одежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58