- И я хочу, чтобы девочка была точь-в-точь как ты.
К 1969 году Слэш, благодаря своим смелым, иногда почти безрассудным инвестициям, стал мультимиллионером. Он заработал в тройном размере на «Фэйрчайлд Камера», вчетверо - на «Бойз Каскад» и вдвое - инвестировав «Америкэн хоум продактс». И в то же время он стал нервничать. Инфляция росла и отбивалась от рук, как молодежь, бежавшая в Канаду, чтобы уклониться от воинской службы. В Белом доме Джонсона заменил Никсон, цены и заработная плата все возрастали, и государственный годовой бюджет, как и цифры общенационального дохода, свидетельствовал, что деловая активность начинает падать.
Как гадалка на кофейной гуще, так Слэш весь декабрь и январь, сидя в офисе, тщательно всматривался в биржевые сводки и пытался предугадать, что ему готовит будущее. Продолжалось нашествие монополий. Молодые теснили старых, подростки бунтовали против взрослых, Давид выступал против Голиафа. Поговаривали, что «Фейсти Ризонтс интернейшнл» берет верх над «Пан-Америкэн». Юная «Нортвест индастриз» наступала на пятки государственной «Гудрич Тайр энд Раббер», выскочка «Лиско», с капиталом всего в четыреста миллионов, загоняла в угол почтенный «Химический банк», стоящий девять миллиардов. Казалось, в стране работают огромные деньги и биржевая деятельность кипит ключом.
Но были и зловещие признаки: федеральное правительство, встревоженное инфляцией, ограничило денежную массу, отчего взлетели кредитные ставки. Количество акций, пущенных в оборот на всех биржах, от нью-йоркской до «ОТС», упало ниже уровня 1968 года. В связи с уменьшением обменного курса и возросших фондов зарплаты и услуг прибыли брокерских фирм застыли в прострации. Совместные фонды, владевшие кругленькими суммами общей стоимостью в пятьдесят миллиардов, то выбрасывали на рынок громадные деньги, то вновь придерживали их, наживая пятьдесят процентов ежегодных.
Но подобно Скарлет О'Хара, которая решила обо всем как следует подумать завтра, индекс Доу, по-видимому, пренебрегал негативными симптомами, принимая во внимание только положительные. Обычные акции все поднимались в цене, как это было им свойственно с начала шестидесятых годов, когда Слэш только начал работать для фирмы «Ланком и Дален». Значит, Доу будет и дальше расти? И не предвидится этому конца? - спрашивал он себя, изучая биржевой курс. Может ли быть так, чтобы прибыли только умножались? Акции кинокомпаний и трестов по уборке мусора приносили огромные дивиденды. В соответствии с духом времени все большее значение приобретали такие виды деятельности, как устройство домов для престарелых, система отдыха и развлечений, отрасли науки и медицины, занимающиеся изучением органов чувств, всякие институты похудения и диетологии.
А Слэш все сидел в офисе и ждал, и недоумевал, и беспокоился. Одно дело - держать нос по ветру и делать деньги на мусоре. Совсем другое - понимать, что хотя мусорный профит не пахнет, но опасность, опасность пахнет весьма неприятно. Как-то в понедельник, после того как Джо Намат накануне уверенно привел нью-йоркский «Джетс» к победе над балтиморским «Колтс» со счетом 16:7, Слэш тоже начал свою игру против Доу.
Он продал все: акции своих клиентов, акции Партнерского Портфеля и свои собственные. Практически за одну ночь он вместо стопроцентных инвестиций имел сто процентов наличными. Он выступил против течений, господствовавших на рынке, против общепринятых суждений, против тенденций и общего направления десятилетия. И вновь оказался в одиночестве, как прежде. Он уже почти забыл это ощущение. Оно было так же неприятно и тревожно, как то, что он испытывал в приюте святого Игнатия или у Стайнеров, когда один в комнате, ночью, он погружался в глубины кошмарных снов.
- Мне как-то не по себе, - признался он Диди, недоумевая, уж не изменил ли ему его дар Мидаса и не ошибся ли он в своих расчетах, - возможно, я запаниковал.
В ту зиму и весной Слэш начал подумывать, что сделал свою первую большую ошибку. У всех, казалось, денег было больше. И люди тратили больше, чем когда-либо прежде. В частных школах было полно заявлений о приеме, и Диди начала даже беспокоиться, удастся ли Рассу со временем поступить в колледж. Столики в дорогих ресторанах можно было заказать лишь за огромную цену, и стояла большая очередь за получением новой марки «мерседеса». В то лето столько людей проводило каникулы в Европе, что самолеты в аэропорте Джона Кеннеди часами ожидали чистой полосы, чтобы взлететь или приземлиться. А Доу продолжал все расти и в мае достиг отметки 970 - это на несколько пунктов ниже той исторической высоты, которую он набрал в январе 1966 года.
- Я потерял миллионы долларов, - говорил Слэш Диди, подсчитывая убытки, понесенные от продажи акций. - Ты, наверное, теперь радуешься, что я не согласился инвестировать для тебя твои деньги?
- Нет, - ответила, соблюдая лояльность, Диди, - я уверена, что ты поступаешь правильно. Наберись терпения.
Диди пыталась подбодрить Слэша, когда его уверенность в себе начала ослабевать. Тем временем индекс Доу все поднимался, но Слэшу от этого ничего не перепадало. Он чувствовал себя как девушка на танцах, которую никто не приглашает, и Трип с Младшим уже по секрету обменивались многозначительными усмешками - наконец, мол, и Слэш просчитался. Прежде обожавшие его клиенты теперь раздражались и выражали беспокойство.
- Сегодня во время ленча Майкл сказал, что подумывает передать недвижимое имущество Хемердинга в ведение «Эвери, Лансинг». Он недоволен результатами последнего квартала, - сказал Младший Трипу. Майкл был Майкл де Ронэ из «Метробанка». А «Эвери, Лансинг» один из ближайших соперников фирмы «Ланком и Дален». На протяжении многих лет солидные счета из «Метробанка» и Трастового департамента были в распоряжении фирмы «Ланком и Дален».
- Я попросил Майкла подождать и напомнил, что в нашей фирме не один Слэш занимается акциями.
Эндрю Мэкон тоже довольно сильно взволновался, когда давнишний клиент, Фредди Данбертон, сказал, что намерен перевести трастовые счета внуков в другую инвестиционную фирму.
- Господи Иисусе, ведь еще отец Фредди Данбертона был одним из первых клиентов фирмы «Ланком и Дален», - сказал Энди, и его дед-морозовский нос покраснел еще больше. Он сидел у Слэша в кабинете и нудил под впечатлением только что состоявшегося разговора со своим приятелем Фредди.
- Ведь и другие клиенты утратят к нам доверие, если Фредди переведет от нас счета.
- Я не могу упрекать вас за беспокойство, - ответил Слэш старшему партнеру, - я сам беспокоюсь. Я не привык ошибаться.
Слэш уже подумывал, а не начать ли опять покупать акции, - но - что было для него нехарактерно - заколебался. Ведь негативные симптомы на рынке, которые все слепо игнорировали, никуда не делись и, как полагал Слэш, были все так же зловещи. Правда, он начал считать себя Кассандрой, обреченной, как известно, на то, чтобы к ее прорицаниям никто не прислушивался. Затем он вспоминал, что в конечном счете Кассандра все-таки оказалась права. Хотя он-то, похоже, ошибся.
Тем не менее в мае, закусив удила, Слэш предпринял самый рискованный шаг в своей игре. Пришпорив волю, он выбросил на рынок то, чего не имел. Стал продавать в интересах клиентов Партнерского Портфеля и своих собственных акции, которыми не располагал. Изо дня в день он горбился над своим «Квотроном», отстукивавшим ленту с биржевым курсом. Тысячу раз на дню паниковал, но тысячу и один раз опять обретал уверенность в себе и своих действиях. И его смелость, наконец, была вознаграждена. В июне главный показатель достиг самой высокой отметки - восьми с половиной процентов, и затем индекс Доу начал соскальзывать с обретенной высоты.
- Техническая накладка, - говорили законодатели рынка.
- Черта с два - накладка, - отвечал Слэш, внезапно вновь поверивший в свою звезду.
К июлю индекс Доу снизился до 800 пунктов. Акции «Транзитрона», которые в начале декады продавались по шестьдесят долларов за штуку, упали до десяти. «Нэшнл дженерал» снизил свой рейтинг с 66 до 35, «Литтон» - со 100 до 50, «Фэйрчайлд Камера» - с 88 до 52.
- Никто не говорит о крушении, но происходит именно это, - сказал Слэш.
А сам он, его клиенты и партнеры фирмы теперь были богаче, чем прежде. Они сумели сделать деньги, сыграв и на повышении, и на понижении.
- Ты когда-нибудь ошибаешься? - спрашивали его теперь уже не одна Диди, а, наверное, человек сто.
- Конечно, - отвечал Слэш, но он уже сам в это не верил.
К концу 1970 года в ходу было слово «рецессия», и старая гвардия переживала большие неудачи. Индекс! Доу-Джонса упал ниже 650 пунктов, и Пенсильванский центральный банк объявил себя банкротом, что потрясло всю экономику страны. Была близка к разорению «Хейден Стоун», одна из старейших, наиболее престижных фирм, надежно обеспечивающих сохранность вкладов, в которой так много процентов заработал старый Джо Кеннеди. Люди толковали о пришествии Судного дня. Люди испытывали страх. Но они поняли, что Слэш один из немногих, кто видел и прочел надпись на пиру Валтасара. Его клиенты были в безопасности, и их огромные доходы не потерпели никаких убытков. Собственный доход Слэша был тоже надежно защищен, и с какими бы оговорками люди раньше ни относились к биржевой политике Слэша, теперь сомнения, по-видимому, испарились совершенно.
- В 1929-м я не понял, к чему идет дело, - сказал Лютер, поздравляя Слэша с умением предвидеть и проявлять решительность. - А ты усмотрел. Ты понимал, что к чему.
- Да, у тебя есть башка на плечах, не то что у меня, - признался Эндрю Мэкон, рассказав, что, хотя у него хватило разумения продать акции, он не выдержал и снова их купил и сейчас остался на бобах.
- Я знала, что ты поступаешь правильно, - говорила Диди. Она знала также, что все ее друзья с тревогой взирают на то, как истощаются их вклады. Ее богатые друзья стали разговаривать как бедняки. Но Слэш был в полной безопасности. И если бы Слэш занимался ее трастовым фондом, понимала Диди, то и она бы всегда была в безопасности и еще больше разбогатела. И больше, чем когда-либо прежде, Диди хотела, чтобы Слэш инвестировал ее деньги. И решительнее, чем когда-либо раньше, Слэш, невзирая на просьбы, отказывался это сделать.
В глубине души он все еще не совсем верил в то, что мальчик-сирота из приюта святого Игнатия сумел окончательно завоевать принцессу с Парк-авеню. Он не хотел подвергать деньги Диди и малейшему риску, и не только ее деньги, но и ее чувство к нему. Он помнил, что говорил ему Ричард Стайнер, и хотя всячески в душе оспаривал его, однако некая частица его существа всегда была на страже, всегда чего-то опасалась. Один неверный шаг, боялся Слэш, и Диди вновь отринет его в ту область небытия, откуда он возник.
Поздравляли даже Ланкомы. И отец и сын осыпали Слэша комплиментами за его знание рынка и своевременное чутье. И впервые с тех пор, как он стал работать на фирму, ему была предоставлена полная свобода действий.
- Что бы вы ни затеяли, какое бы ни избрали направление, - сказал Трип Слэшу, и его широко распростертые руки символизировали безграничную поддержку всем новым начинаниям Слэша, - фирма «Ланком И Дален» вас поддерживает. На все сто процентов.
Казалось, что и на этом, самом трудном участке взаимоотношений соблазнитель Слэш одержал полную победу.
Начиналось новое десятилетие, медведи выгоняли быков с их облюбованных биржевых пастбищ, Доу низринулся, как камень, вниз и, наконец, остановился на отметке 631. Цена золота упала ниже официального курса тридцать пять долларов за унцию. Брокерские фирмы влачили жалкое существование, совместные фонды были вытеснены из обращения, кредитные ставки над денежные займы возросли, спираль инфляции вышла из-под контроля.
Слэш все предвидел и понимал, что в этой кризисной обстановке можно сделать большие деньги. Он чувствовал, что в воздухе пахнет деньгами. А кроме того, теперь он был не только обожающим мужем, но и отцом двоих детей, которые значили для него все.
И как охотник в опасных джунглях, Слэш преследовал своего зверя по пятам. Он изучал страницы журнала «Бэррон», учитывал все слухи на Уолл-стрите, пускал в дело все обрывки разговоров, подслушанные на вечерах, вникал во все сводки о полученных прибылях и понесенных убытках, определял заказы, тенденции, пристрастия, взлеты и падения. Семидесятые приветственно взмахнули рукой, величайшие успехи Слэша были еще впереди. Их корни уходили в прошлое, в его одинокое детство и в дружбу с одним из его старейших приятелей, с человеком, которому он когда-то спас жизнь.
V. ДИОР БИРЖИ
В Пите Они не было ничего такого, что обещало бы выдающийся успех. В детстве он был толстым ребенком, в юности - костлявым подростком. Его школьные отметки были самого разнообразного свойства - от отличных до провальных. Он был настолько близорук, что плохо видел даже в очках со стеклами толщиной в полсантиметра, и поэтому не мог похвастаться успехами в спорте. Что касается музыкальных занятий, то ему медведь на ухо наступил. К числу его плюсов относилась чрезвычайная представительность, он умел подать себя и во время подписки на «Ист Медоу хай скул мэгэзин», продал больше экземпляров, чем кто-либо другой. Он также с ума сходил по девушкам. К 1965 году, когда Слэш уже год как был женат и начал зарабатывать деньги для фирмы «Ланком и Дален», Пита уволили с его третьего места работы, на этот раз из банка. Как в детстве, ему по-прежнему не везло.
- Они правильно сделали, что меня уволили, - признался Пит в разговоре со Слэшем, - ненавижу банки, банкиров и банковское дело, я только вредничаю там.
- А что же тебе нравится? - спросил Слэш.
- Мне нравятся красивые женщины, - ответил Пит. В своем колледже «Ист Медоу» он прославился самой замечательной коллекцией иллюстраций хорошеньких девушек, которые он вырезал из журналов и пришпиливал к стенке, ни у кого в колледже не было коллекции больше и лучше. - И еще мне нравится, когда много денег, - прибавил он, вдохновленный успехом Слэша.
- Тогда как насчет того, чтобы заняться косметическим бизнесом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53