– Куайд помрачнел. – Приходилось ли вам когда-нибудь совершать поступки, подчиняясь лишь внутреннему чувству?Корри засмеялась.– Ну, конечно. Если я чувствую необходимость купить себе новую кофточку, то иду в магазин, а если я чувствую, что голодна, то…Куайд бросил на нее сердитый взгляд и нахмурился еще сильнее.– Перестаньте смеяться надо мной! Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду не такого рода потребности. Но представьте… представьте, что однажды вы случайно встречаете на улице человека. Он поразительно похож на того, кого вы… ненавидите лютой ненавистью. Только выглядит старше и имеет более плотное телосложение. Вы наводите справки и узнаете, что это абсолютно другой человек, не тот, которого вы знали раньше, с другим именем и положением в обществе.Куайд на мгновение смутился, но продолжил:– Но в нем все равно что-то есть, Корри. Что-то, что не оставляет вас в покое, мешает вам жить. И вы, будучи не в силах с этим бороться, начинаете следовать за ним повсюду.Корри заметила, что рука Куайда непроизвольно потянулась к карману, где лежала обожженная камея.– Но ведь это неразумно. А я всегда считал себя человеком рассудительным, даже рациональным.Корри задумчиво посмотрела на него и медленно произнесла:– Нет, со мной никогда ничего похожего не случалось. А… что это за человек? И почему для вас так важно…Куайд с досадой махнул рукой.– Давайте оставим эту тему, ладно? Это мой личный кошмар, не стоило им делиться с вами.
Корри часто думала в эти дни о своем ребенке. Если родится мальчик, он, по всей вероятности, унаследует благородную внешность отца. А если девочка, то обязательно будет похожа на нее. В любом случае, кто бы ни родился, это будет их с Эвери ребенок, плод их сладостного единения…У Корри начал расти живот, так что вскоре это стало заметно, и пришлось расшить брюки в талии. Куайд подивился ее благоразумию.– Вы правильно делаете, что не перестаете носить брюки. В них гораздо теплее, к тому же везде такая грязь, что, пройдись вы в юбке, потом никакими силами не отчистите. Если вас интересует мое мнение, то вам любой наряд к лицу. Особенно фланелевая рубашка.Куайд был в веселом расположении духа, поэтому улыбнулся и потрепал ее по щеке. Корри рассерженно оттолкнула его.Чтобы как-нибудь убить время, Куайд учил Корри готовить. Теперь она могла испечь на походной печке вполне съедобную буханку черного кислого хлеба. А еще научилась делать отменные пирожки с начинкой из сушеных яблок и орехов. Куайд купил сироп и развлекался сочинением новых десертов из того скудного ассортимента продуктов, который у них был. Он подшучивал над Корри и постоянно повторял:– Вам надо поправляться.Корри часто вспоминала отца, когда фотографировала, а затем без устали проявляла пластины в отгороженном и тщательно занавешенном углу палатки. Она запечатлела грязь и убожество человеческого жилья, компании спившихся бродяг на главной улице Беннет Сити, а однажды битый час провела, снимая, как целая толпа людей расселась на высоченных лесах и слаженно, дружно пилила толстые бревна.В один из дней, отстояв в очереди на почту пять часов, Корри получила письмо от тети Сьюзен.«Корри, дорогая моя девочка, все ли с тобой в порядке? Я так беспокоюсь о тебе и о Ли Хуа. Можно ли доверять тому человеку, которого ты наняла в проводники? Ты знаешь, я не одобряла твоего намерения отправиться на Север, но раз ты все равно уже там, я желаю тебе удачи. Я очень люблю тебя, моя девочка. Если бы я могла хоть чем-то помочь тебе!»Тетино письмо содержало еще кучу новостей и вопросов. В Сан-Франциско все только и говорят что об испано-американской войне. Судоверфи Стюарта лихорадочно выполняют военные заказы правительства под управлением помощника Дональда. Сам Дональд высылает директивы и распоряжения из Дайи. Кстати, встречалась ли Корри с ним? Хорошо ли она питается? Носит ли теплую одежду? Нужны ли ей деньги? Когда она собирается вернуться?Корри читала письмо, попеременно смеясь и тяжело вздыхая. Она тут же написала ответ, в котором намеренно неопределенно рассказала об их с Куайдом житье на озере Беннет и вовсе не упомянула о лавине. Зачем напрасно беспокоить тетю? Ли Хуа сможет ей обо всем в подробностях рассказать, когда вернется в Сан-Франциско, к тому же информация, переданная лично, всегда выглядит убедительнее.
Как-то раз Корри решила прогуляться по берегу озера и посмотреть, как продвигается строительство лодок. Вдруг ее кто-то окликнул:– Миссис Прайс! Неужели это вы?Корри обернулась и увидела, как ее догоняет Евлалия Бенраш. На ней была черная строгая блузка, подол юбки покрывал густой слой засохшей грязи. В качестве верхней одежды она носила мужскую стеганую куртку, которая была ей настолько велика, что рукава доходили до кончиков пальцев.– Миссис Бенраш! Вот так встреча!Корри не могла скрыть своего удивления.– Да, это я. Мне удалось благополучно перейти через перевал, и как только сойдет лед, я собираюсь взять билет на пароход и отправиться вверх по реке до Секл Сити, где в больнице находится мой муж. Мне ужасно опротивело это грязное, многолюдное поселение. Я с нетерпением жду возможности уехать отсюда. Уверена, что по крайней мере половина этих омерзительных людей не умеют или не считают нужным пользоваться отхожим местом.Последнюю фразу Евлалия Бенраш произнесла злорадным шепотом. Потом придирчиво осмотрела Корри с головы до пят.– Я вижу, вы носите мужскую одежду. Что касается меня, я под страхом смерти не надела бы на себя брюки. Женщина должна всегда оставаться женщиной. Вы ведь путешествуете не одна, не так ли? Я еще на «Алки» подумала, что это не может быть так.– Я… нет.– Что же, вы едете с подругой?– Нет, не совсем. Я… я наняла одного человека, который согласился отвезти меня вверх по реке.Губы Евлалии Бенраш вытянулись в прямую тонкую линию.– Мужчина. Я так и думала. Так, значит, мне не показалось, когда я пару дней назад видела, как вы входили в палатку с мужчиной. Я подумала тогда, что обозналась. Ведь на пароходе вы производили впечатление порядочной женщины.Евлалия Бенраш придала своему лицу выражение, демонстрирующее, что с нынешнего момента Корри отказано в чести принадлежать к этой категории.– Это был мистер Хилл, человек, которого я наняла…Корри сконфуженно и сбивчиво пыталась объясниться.– Мужчина – он мужчина и есть. Это вольные пташки, которые не имеют никаких моральных принципов. Но ведь для проститутки это безразлично, не так ли?С этими словами миссис Бенраш подобрала заляпанный грязью подол своей юбки и ушла, гордо подняв голову. А Корри смотрела ей вслед, обескураженная и покрасневшая от стыда. * * * Наступила середина мая. Резкое потепление вызвало настоящее нашествие москитов – бедствие, которому нет равных на Севере. Куайд и Корри вынуждены были закрываться москитной сеткой и мазаться патентованным репеллентом, чтобы как-то существовать.Корри все труднее было делить крышу с Куайдом. Он, надо отдать ему должное, относился к ней с братской нежностью и тактичностью, беспрекословно освобождая Корри от своего присутствия, если у нее возникала необходимость переодеться или вымыться. Несколько раз он имел серьезный разговор с мужчинами, которые проявляли слишком большой интерес к Корри. Однажды даже пришлось пригрозить пистолетом, что возымело моментальное действие.Если совместное житье с Корри и стоило Куайду каких-нибудь усилий, то он тщательно скрывал это. Корри же постоянно чувствовала присутствие Куайда рядом: массивность его тела, грубую жизнерадостность, тяжелый взгляд его мужественных глаз, так непохожих на глаза Эвери. Корри изучила его привычки, заранее знала, Что может его развеселить, что – расстроить. Она знала теперь, что он имеет обыкновение спать, подложив руку под голову, что иногда его мучают ночные кошмары, тогда он страшно вскрикивает во сне.По большей части его стоны и крики бывали неразборчивы, но однажды Корри абсолютно отчетливо услышала, как Куайд произнес жуткие слова: «О Боже! Огонь! Огонь!» Он заметался по кровати, размахивая руками так сильно, что Корри испугалась, как бы он не задел ее. Она потрясла его за плечо.– Куайд! Куайд, проснитесь. Это только кошмар, страшный сон.– Что?Куайд очнулся и сел в постели. В мерцающем свете печки Корри увидела, что его глубокие глаза широко раскрыты и абсолютно бессмысленны, а руки сжаты в кулаки.– Это я – Корри. Вам приснилось что-то страшное. Ложитесь обратно, Куайд.Он продолжал бессмысленно смотреть на нее.– Куайд, вы слышите, это был только страшный сон. Все хорошо.Наконец он послушно лег обратно и заснул. Наутро Корри напомнила ему ночное происшествие.– О чем вы?Куайд рассеянно взглянул на нее и взял в руки котелок, в котором обычно сбивал тесто для оладий. Потом сердито пробурчал:– Страшные сны снятся детям, которые боятся темноты и привидений.– В таком случае вы тоже боитесь привидений. Потому что ночью вас мучил какой-то кошмар. Я слышала, как вы кричали что-то об огне.Куайд молча продолжал сбивать тесто, потом спросил:– Хотите, я добавлю сюда протертых абрикосов. Вам будет это полезно.– Мне все равно. А вы избегаете ответа на вопрос. Насколько я могу судить, вам постоянно снится один и тот же кошмар. И каждый раз вы размахиваете кулаками, как будто хотите кого-то убить. Это… Это как-то связано с той обожженной брошью, с которой вы никогда не расстаетесь?– Корри, мы же с вами договорились, что вы не вмешиваетесь в мои дела, а я – в ваши.– Если вы спите бок о бок со мной и при этом страшно кричите и молотите в воздухе кулаками, это перестает быть только вашим делом. Не удивлюсь, если в один прекрасный момент вы нечаянно убьете меня и даже не проснетесь.Куайд отставил тесто в сторону. Потом достал из кармана брошь и положил на раскрытую ладонь. Казалось, на обожженной позолоте неведомым образом запечатлелись ненависть и страх смерти.– Посмотрите на нее, Корри. На эту девушку с камеи. На ее лицо, безмятежное и умиротворенное, даже несколько строгое.– Кто это, Куайд? Кто была женщина, которая носила эту брошь?– Она не успела стать женщиной. Ей не исполнилось и восемнадцати. Она не дожила до своего последнего дня рождения всего несколько дней. Это я ей подарил брошку.– Она была…– Она была прекрасна, Корри. Правда, иногда она могла быть сердитой – на тот образ жизни, к которому ее принуждали. Она хотела быть свободной, хотела стать писательницей, как я. А ее держали взаперти дома, заставляли выйти замуж по расчету, за нелюбимого человека.Наступило молчание, потом Куайд продолжил:– Хотя лучше всего я помню ее ребенком. У нее были светло-каштановые волосы, похожие на ваши, такие же густые и тяжелые. Она была чудесной девочкой, резвой, ни секунды не могла усидеть на месте, все время находила себе какие-нибудь дела: играла в куклы, крутила обруч, возилась с собакой.– Кто она была?– Моя сестра – Ила. Она сгорела заживо в отцовской конторе. Удалось выяснить, что поджигателем был клерк отца, он украл большую сумму денег и хотел замести следы, спалив конторские книги. Это случилось в субботу утром, и он не предполагал, что в конторе может кто-нибудь быть. Ила сидела в задней комнате и печатала на машинке. В тот день она поссорилась с матерью…Глаза Куайда повлажнели. Корри прошептала:– Извините меня. Я не знала.– Вы когда-нибудь задумывались над тем, что чувствует человек, когда сгорает заживо? Ведь это ужас! Я не могу избавиться от этой мысли, я живу с ней долгие годы. Они сказали, что на полу был разлит бензин, сначала загорелся подол ее юбки, а потом она вспыхнула, как факел. Она кричала. Господи, как она кричала…Лицо Куайда побелело и стало цвета рисовой бумаги, на лбу выступила испарина.«Сгореть заживо». У Корри перехватило дыхание. Она подошла к Куайду и коснулась его руки.– Куайд, вы должны перестать об этом думать. Как это ни ужасно, все уже позади. Все в прошлом.Куайд отрицательно покачал головой.– Нет, Корри, не в прошлом. Все будет в прошлом только после того, как я найду этого человека и убью его.– Куайд, нет…Корри испуганно попятилась от него. Куайд рассматривал брошь со всех сторон, поворачивая ее на свету.– Когда я держу в руках эту камею, мне кажется, что Ила по-прежнему со мной, что она смотрит на меня. Тогда я чувствую тот страх, муку, ненависть, которые она перенесла, ощущаю ее последнее, предсмертное желание жить. Я даже слышу ее крики, Корри. И это самое страшное.Корри дрожала и не отрываясь смотрела, как Куайд бережно прячет брошь в карман.– Я буду носить с собой эту вещь, пока не найду убийцу Илы, кем бы он ни был. И когда он умрет, Ила обретет покой. Это все, что я могу для нее сделать теперь.
Май был в полном разгаре. К визгу пил и стуку топоров добавился далекий грохот снежных лавин, устремившихся с вершин к подножию гор. Куайд предупредил Корри, чтобы она была осторожна во время своих лесных прогулок и не подходила близко к нависающим глыбам снега и льда. Теперь это было небезопасно. Корри ответила, смеясь, что в предупреждениях не нуждается, одной лавины с нее достаточно.Однажды утром она проснулась с тяжелой головой. Всю ночь она видела во сне Матти Шеа, предсказывающую ей судьбу. Она быстро оделась за ширмой, которую ей соорудил Куайд, и выползла из палатки.Восходящее солнце раскрасило небо в желтые и розовые тона. День обещал быть безоблачным. Корри задумалась об Эвери и о том, скоро ли они встретятся. Потом ее мысли перенеслись к Ли Хуа. Как ее нога? Наверное, она уже в Сан-Франциско. Интересно, вернется ли она к своей работе в доме Стюартов? Как ее встретит тетя Сьюзен?Солнце потихоньку поднималось над горизонтом и вдруг мгновенно осветило горный ледник. Алмазы, рубины, аметисты, тысячи драгоценных камней ослепительно засверкали в его лучах.Корри замерла от восторга. Через секунду она поняла, что не в силах вынести такую красоту в одиночестве. Она бросилась к палатке.– Куайд! Идите сюда! Это потрясающе! Я никогда не видела такой красоты!Куайд вышел и остановился рядом с ней. Они долго не отрываясь любовались открывшимся зрелищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55