Ли Хуа вдруг поняла, насколько страшно то, что произошло. Они с Керри живьем были похоронены под снежной лавиной.Корри проснулась от сильного удара и криков Ли Хуа. Чудовищная сила придавила ее к земле и лишила возможности двигаться и дышать.– Моя нога! О Господи! Нас засыпало, засыпало… Я знала, что все так кончится. Я не хотела этого делать, но у меня не было выхода, не было… Пойми меня, Корри!Корри услышала в стороне от себя стенания Ли Хуа и попыталась подползти к ней, но поняла, что свобода ее передвижений ограничена всего несколькими дюймами.Снежный обвал. Подвижная масса снега сползла с горы и подмяла под себя хрупкую палатку с двумя несчастными, беспомощными девушками.– Я должна была, пойми, он меня заставил.Как ни странно, Корри не впала в панику. Ее голова работала четко и бесстрастно, как часы. Воздух. Благодаря тому, что Корри успела инстинктивно выставить вперед руку, между крышей палатки и ее локтем сохранилось небольшое воздушное пространство. У Ли Хуа, наверное, тоже есть небольшой запас кислорода, раз она в состоянии так кричать. Но на какое время его хватит? Вряд ли надолго. К тому же Ли Хуа, судя по всему, ранена.Корри попыталась шевельнуться, от чего ее шерстяное нижнее белье мгновенно повлажнело. Ей вдруг стало холодно от страха. Ведь палатка, в которой спали Куайд и носильщики, была разбита совсем рядом. Если ее тоже засыпало, им с Ли Хуа неоткуда ждать помощи.– Ли Хуа, что с тобой?В ответ Корри услышала слабый хруст, как будто миллиарды мелких льдинок переместились и замерли в новом положении.Корри попыталась успокоить себя. Кто-нибудь обязательно их откопает. Дрожащим от страха голосом она принялась звать Куайда. Голова уже начала болеть от нехватки воздуха. Грудь сдавило и жгло огнем.– Куайд! Куайд!Ну вот, воздух кончается. Через несколько минут они с Ли Хуа задохнутся. Корри подумала, что приблизительно так себя должен ощущать приговоренный к смерти через повешение в ту минуту, когда веревка уже накинута на шею. А она должна умереть, не совершив никакого преступления, кроме разве того, что зачала в любви внебрачного ребенка. Ребенок. Он тоже погибнет вместе с ней. И никогда не увидит своего отца, не узнает, что такое солнце…Ее сознание застилало туманом. Только крики Ли Хуа моментами возвращали ее к действительности. Или, может быть, ее собственный голос, ослабевший от духоты…– Корри! Ради Бога, это вы? Продолжайте кричать, и я найду вас.Корри почудился голос Куайда где-то совсем далеко, показалось, что ощущение тяжести стало понемногу проходить…Палатка приподнялась. К ней протянулись руки. Они раскидали остатки влажного снега, выдернули ее из этой тесноты и подняли над землей в черное ночное небо, усыпанное холодными яркими звездами.Воздух. Сладкий и морозный. Корри глубоко вздохнула и заплакала.– Делия! Дорогая моя, с вами все в порядке? Я уже думал, что никогда не вытащу вас из-под этой чертовой палатки.Куайд прижимал ее к груди и стряхивал снег с ее волос и одежды. Корри прижалась к нему, но тут же почувствовала на себе другие руки и сильный запах рыбы. Она открыла глаза. Это был Таннаумирк, его круглое лицо расплылось в улыбке.– Он идти доставать другая женщина. Ты сильная женщина, хорошо. Другие умирать, ты жить.
– Меня зовут доктор Уилл Себастьян. Где у вас тут человек со сломанной ногой?Доктор говорил торопливо и казался уставшим от многочасовой непрерывной работы. Но его лицо, добродушное и веселое, со смеющимися карими глазами и каштановой челкой на лбу показалось знакомым. Хотя теперь на нем была толстая куртка и меховая шапка с опущенными ушами, Корри не могла ошибиться.– Доктор Себастьян? Из Канады?– Да, я родом из Виндзора. Так где у вас больной, показывайте скорее. У меня, кроме него, еще есть пациенты.– Кроме нее, вы хотите сказать. Это девушка. Она здесь рядом, в палатке. Похоже, у нее сломана нога.– Женщина! Ей повезло, что она выжила. Многим мужчинам это не удалось.Он нагнулся и почти вполз в палатку, которую Куайд поставил на этот раз в безопасном месте. Корри качало от усталости, но она все равно порадовалась, что к Ли Хуа пришел тот самый врач, который тогда на пароходе, несмотря на свою собственную болезнь, не отказался пойти к Матти Шеа. Корри верила, что Ли Хуа в надежных руках. Но не решалась войти в палатку и предложить доктору свою помощь.Со времени схода лавины прошло кошмарных два дня, в течение которых не прекращались стоны тех, кого засыпало, и крики тех, которые пытались их откопать. Все оставшиеся в живых, все, кто мог держать в руках кирку или лопату, принимали участие в спасательных работах. Корри тоже работала наравне с остальными, каждый раз ужасаясь, когда откапывали очередного несчастного. Шестьдесят тел были завернуты в одеяла и уложены на салазки. Их отправят в Дайю, чтобы там похоронить или переправить на родину.Теперь Корри понимала, что только чудом они с Ли Хуа не пополнили эту траурную процессию. Даже ее камера не пострадала, только треснул ящик. Куайд считал, что они родились в рубашке. Ведь лавина, по счастью, лишь задела их своим краем, а если бы на них пришелся основной удар, они бы неминуемо погибли…Корри смотрела на вход в палатку и думала о том, что происходило внутри. Она слышала приглушенные голоса, изредка слабые стоны Ли Хуа. Безусловно, несчастье, постигшее девушку, не позволит ей продолжать путь. Это невозможно. Ей придется вернуться в Дайю и отправиться на пароходе домой. Она останется вдвоем с Куайдом! О Боже!– Мисс, войдите, пожалуйста.Доктор Себастьян высунул голову из палатки и позвал ее.– Я?– Другой мисс я здесь не вижу.– Хорошо.Корри заползла внутрь. Ли Хуа лежала на куче одеял рядом с печкой, ее лицо побелело и сохраняло следы тяжких страданий. Но, несмотря на это, девушка была прекрасна. Черные волосы рассыпались по плечам, кожа была матовой и, казалось, светилась изнутри перламутровым светом. Доктор Себастьян закатал штанину ее ватных брюк почти до бедра, разрезал длинные шаровары, и обнаженная нога Ли Хуа казалась от этого особенно маленькой и беззащитной.Доктор склонился над девушкой и, не отрываясь от работы, сказал Корри:– Мне нужно, чтобы присутствовала женщина. А у вас знакомое лицо. Я не мог вас видеть раньше?– Мы вместе плыли на «Алки». Помните, там умерла женщина? Это я привела вас к ней. Вы еще страдали морской болезнью.– Да, да…Он улыбнулся, достал из кожаного чемоданчика пузырек с лекарством, налил несколько капель в ложку и обратился к Ли Хуа:– Вот, выпейте. Это настойка опия. Она уменьшит боль. Слушайте, а какого черта вы оказались на Чилкуте? Неужели вы решили перейти через перевал, чтобы найти работу в одном из дансингов Доусон Сити?– Конечно, нет!Корри возмущенно посмотрела на него.– Я ищу своего жениха, чтобы выйти за него замуж. А ЛиХуа собирается стать золотоискателем.– Вот как! – Доктор Себастьян откинул челку со лба и внимательно посмотрел на больную. – Но она такая хрупкая, и кости у нее такие тонкие – как у маленькой птички. Как же она собирается работать на прииске?Ли Хуа шевельнулась и вскрикнула от резкой боли в ноге, потом приподняла голову и гневно выпалила:– Во-первых, меня зовут Ли Хуа. Во-вторых, я достаточно сильная, чтобы стать старателем. А в-третьих, неприлично говорить обо мне так, как будто меня здесь нет.– Извините, я не хотел вас обидеть. Это профессиональная привычка, Ли Хуа.Доктор произнес имя девушки медленно, как будто хотел распробовать его вкус.– Я твердо решила стать золотоискателем. А почему бы нет? Только потому, что я женщина? На пароходе я встречала женщин, которые тоже хотели застолбить свой собственный участок.– Так, значит, вас тоже не миновала золотая лихорадка? Ну хорошо. Послушайте, я дал вам болеутоляющего, но нога все равно может болеть. Вам придется потерпеть. Я наложу вам шину перед отправкой на Пастушью Стоянку.– На Пастушью Стоянку?– Да, там есть больница. Всех раненых мы отвозим туда. Вы побудете там какое-то время, пока не поправитесь, после чего сможете вернуться в Дайю и отплыть домой.Глаза Ли Хуа сверкнули.– Я не вернусь в Сан-Франциско!– Что же вы, в таком случае, собираетесь делать? Застолбить участок на Эльдорадо? В больнице вам наложат гипс, а когда снимут, вы еще очень долго будете хромать. Сами посудите, как с такой ногой лезть в шахту?Ли Хуа выглядела совсем обессилевшей. Она молча и неподвижно лежала, глядя в потолок, пока доктор Себастьян не сложил инструменты в чемоданчик и вышел. Глава 17 Теплое апрельское солнце поднялось высоко над горами. Ли Хуа вместе с остальными ранеными положили на салазки для отправки в больницу Пастушьей Стоянки. Куайд и два эскимоса добровольно вызвались сопровождать санный поезд. Корри тоже хотела идти, но Куайд категорически запретил.– Обратный путь будет очень тяжелым для вас, Корри.– Но Ли Хуа и я…– Когда же вы научитесь меня слушаться? Вы никуда не пойдете, а останетесь здесь и будете ждать меня. И точка. Это не обсуждается.– Прекрасно!Корри сердито отвернулась от него и пошла прощаться с Ли Хуа. Китаянка лежала на салазках, завернутая в одеяла, собаки были уже впряжены. На соседних салазках стонал человек с переломанными ногами, рядом с ним лежали два мальчика, получившие сильнейшие ожоги: во время обвала на них опрокинулась раскаленная печка.Ли Хуа заснула. Ее лицо в обрамлении черных волос и при свете яркого солнца казалось фарфоровым. Она была похожа на маленькую китайскую статуэтку.– Ли Хуа, проснись. Ты слышишь меня?Девушка открыла глаза и прошептала:– Корри…– Я думаю, нам лучше проститься сейчас, раз уж Куайд не разрешает мне проводить тебя.Корри сунула руку в карман куртки, куда она предусмотрительно переложила несколько банкнот.– Я хочу дать тебе денег на дорогу домой. Ты ведь потратила все свои на провиант.Ли Хуа безучастно посмотрела на Корри.– Возьми его себе. Мне он теперь не понадобится.– Хорошо.Корри засунула деньги в куртку Ли Хуа.– Спасибо, Корри.– Ерунда. И потом, в том, что ты оказалась здесь, на Аляске, есть и моя доля вины.– Твоя доля вины? – Ли Хуа грустно улыбнулась. – Но почему? Я ведь сама залезла в сундук и проникла на корабль. Кроме того… кроме того, я сделала страшную вещь.Корри пристально посмотрела в глаза Ли Хуа, вспоминая ее невнятные выкрики в палатке, когда они были под снегом.– О чем ты говоришь, Ли Хуа? Что ты сделала?Наступила долгая пауза. Девушка боролась с приступом боли в ноге, на ее лице выступил пот. Наконец она прошептала:– Дело в Дональде Ирле. Это я сказала ему, что ты собираешься бежать на Север.– Что? – Кровь ударила Корри в голову. Она чувствовала себя раздавленной, преданной, уничтоженной. – Как ты могла это сделать? А я еще заплатила за твой проезд на пароходе? И взяла тебя с собой! Я думала, что мы подруги!Глаза Ли Хуа наполнились слезами.– Ты не понимаешь, Корри…– Нет, я все понимаю! Я знаю, почему ты это сделала, Из-за денег! Ты предала меня за деньги! Дональд подкупил тебя!– Нет! Я…– Ты украла самородки моего отца! Ты получила взятку за то, что сняла мерку с моего пальца! Тебе было мало? Ты хотела еще денег?За всю свою жизнь Корри не помнила себя в такой ярости. Она чувствовала потребность что-нибудь разбить, растоптать, уничтожить. Так поступал ее отец, когда бывал в бешенстве. Однажды она видела, как он в припадке ярости схватил огромную напольную вазу и швырнул ее об стенку так, что та разлетелась на тысячи маленьких кусочков. Корри жалела, что у нее под рукой не было сейчас такой вазы. Она в ярости сорвала с рук меховые рукавицы и кинула их в Ли Хуа. Они ударились об одеяло и соскользнули на снег. У Корри мгновенно замерзли руки, от этого она еще больше разозлилась.– Как ты могла! Войти в сговор с Дональдом против меня! Ты не представляешь, какой это страшный человек!Лицо Ли Хуа стало похожим на посмертную маску.– Представляю.– Я очень рада, что ты уедешь отсюда. Я счастлива! Я не хочу, чтобы ты была рядом со мной! Слышишь, не хочу!Ли Хуа отвернулась и ничего не ответила. Она плакала.Корри пришла в себя, когда караван с ранеными отошел уже довольно далеко. Она подняла рукавицы, надела их и посмотрела ему вслед. Рядом с салазками Ли Хуа шел Куайд. Его движения были легки и энергичны, как будто он не провел последние два дня практически без сна, откапывая пострадавших и их провиант. Скоро караван превратился в крошечную черную точку на белом снегу. Корри направилась к палатке. Вокруг нее суетились люди, откапывая из-под снега свои пожитки. Некоторые складывали их на салазки и тащили вниз, к Кратерному озеру – следующему пункту их маршрута.Ничего не видя перед собой, Корри прошла мимо группы мужчин, собравшихся у костра и проводивших ее вопросительными, любопытными взглядами. Она влезла в палатку, подбросила в печку дров, купленных на Пастушьей Стоянке за бешеные деньги, и завернулась в одеяло. Корри заснула и проснулась только через несколько часов.Солнце уже клонилось к закату и приобрело кроваво-красный оттенок. Корри почувствовала, что проголодалась. Не удосужившись надеть шапку и куртку, она выскочила на мороз и побежала к груде мешков с провиантом, которую Куайд сложил неподалеку от палатки.Что ей взять? Муку? Рис? Фасоль? Фасоль нужно долго размачивать. Если взять муку, то нужно печь хлеб, а она не уш-реиа, что у нее это получится. Еду готовил Куайд, это входило в его обязанности. Пока он стоял у плиты, Корри обычно фотографировала или проявляла пленки в затемненном углу палатки.У нее закружилась голова. Она села на мешок с рисом и закрыла лицо руками. Сцена прощания с Ли Хуа живо встала у нее перед глазами. Девушка смотрела на нее таким жалобным, полным невыразимой тоски взглядом, что Корри почувствовала себя виноватой, как будто это не ее предали, как будто это она беспощадно ранила свою подругу.Она вспомнила про Эвери. Где он сейчас? Все ли с ним в порядке? Обрадуется ли он, когда увидит Корри и узнает о ребенке? Ну конечно, как же может быть иначе. Ведь он же написал в письме, что любит и хочет жениться на ней?Корри поднялась и вернулась к мыслям о еде. Она решила открыть банку консервированного молока и приготовить немного овсяных хлопьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55