Но Стиви чувствовала, что Найгел стремится отстранить ее от руководства фирмой как в Нью-Йорке, так и Лондоне.
– У него практически нет шансов, – прошептала она.
Брюс никогда этого не допустит. Ее свекру исполнилось уже восемьдесят два, и после тяжелых приступов подагры, преследовавшей его уже долгие годы, он стал появляться в офисе от случая к случаю. Но Брюс был все так же бдителен, без всяких признаков старческой безмятежности и забывчивости, и очень бодр, когда не страдал от болезненных приступов. Стиви была убеждена, что он любит ее, хотя Брюс не так часто показывал это.
Кроме того, и это важнее всего, он абсолютно доверял Стиви во всем, что касалось управления фирмой. Она заслужила это доверие, снова и снова на протяжении долгих лет доказывая, что не просто хорошо, а блестяще знает свое дело. Нет, Брюс не допустит никаких интриг, направленных против нее. Он расценит это как «нарушение дисциплины» и будет целиком на ее стороне.
Стараясь отвлечься от тяжелых мыслей, связанных со старшим сыном, Стиви вышла из кабинета и поспешила к лестнице.
Стефани Джардин была привлекательной стройной женщиной среднего роста: темные кудри, светлые серо-зеленые глаза и четкие выразительные черты лица. Высокие скулы и прямой тонкий нос придавали ее лицу выражение решительности. Стиви была одета элегантно, но неброско: шерстяной брючный костюм и свитер защитного серовато-зеленого цвета, подчеркивающего таинственное мерцание ее глаз.
Она слетела вниз по ступенькам, понимая, что слишком надолго задержалась в прошлом, перебирая плохое и хорошее. Завтра ожидались гости, и, хотя все они были членами семьи, Стиви хотелось, чтобы приготовления к встрече были безукоризненными. Ее мать предъявляла особенно высокие требования, так как привыкла к роскоши, как жена знаменитого актера театра и кино.
Когда Стиви подошла к холлу, начали бить дедушкины часы, стоящие в углу. Было ровно шесть. И часа не пройдет, как появится Хлоя. При этой мысли Стиви улыбнулась. Она не могла дождаться встречи с дочерью. Где-то неподалеку стукнула дверь, и Стиви почувствовала, как порыв холодного ветра пронесся по холлу.
«Похоже, это в солярии», – подумала она и прошла к арке, ведущей к нему.
Солярием называлась длинная комната с множеством окон; два ряда французских дверей выходили наружу на крытую галерею, тянувшуюся вдоль всего заднего фасада дома. Одна из дверей растворилась и раскачивалась на петлях, стуча по деревянной раме.
Стиви подошла, чтобы закрыть ее, и остановилась, выглядывая во двор. Вечер был темный; на черном небе, закрытом непроницаемыми облаками, не было ни одной звезды. Яркие лампы солярия освещали балюстраду, смягчая переход от света к темноте.
Стиви вышла из дома. Она часто выходила в сад в сумерках, когда все вокруг кажется замершим, и прислушивалась к тишине, вбирая в себя покой и безмятежность природы. Это было особенно приятно после суматохи и несмолкающего шума Нью-Йорка.
С черного неба взгляд Стиви опустился на лежащие за домом холмы. Она заметила, что поднявшийся туман уже затопил сад. Теперь он казался тяжелее. Туман пригнул траву, свернулся густыми клубами, спрятал каменные скамьи, фонтан и кусты роз. «Сегодня все кажется ненастоящим», – подумала она. Стиви повернулась и направилась обратно к свету.
Когда она входила в дом, Стиви испытала странное ощущение. Она не могла бы объяснить, почему, но знала точно: это предостережение…
Ощущение было близким к пережитому днем в тумане на холмах, но сейчас оно было сильнее, напряженнее.
Стиви постаралась отделаться от дурного предчувствия. Она снова посмеялась над собой и энергично покачала головой. Стиви никогда не верила ни в приметы, ни в предзнаменования. Она, всегда смеявшаяся над суевериями, теперь сама почувствовала приближение опасности. Смешно. Стиви снова рассмеялась.
Но через несколько месяцев она снова вспомнит эти странные ощущения. И вспомнит всерьез.
3
Все говорили, что она необыкновенная.
Сама Хлоя, когда она стала уже достаточно взрослой, чтобы понимать такие вещи, тоже знала, что она отличается от других. Она не такая, как все, потому что она незаконнорожденная.
Хлоя носила фамилию Джардин, так как это была фамилия ее матери, но уже давно знала, что на самом деле не принадлежит к семье Джардин.
Мать никогда не скрывала от Хлои, что она незаконный ребенок. Когда девочке было восемь лет, Стиви подробно рассказала ей историю ее рождения, и благодаря этому Хлоя спокойно приняла ситуацию. Так же, как три ее брата. Даже старый Брюс – так они с Майлсом называли деда – казалось, смирился с ее существованием и не возражал против того, что она носит его фамилию. Хлоя называла его дедушкой, и Брюс всегда относился к ней так же, как к братьям.
Даже когда Хлоя была совсем маленькой, она не хотела ничем отличаться от других детей. Хлоя всегда стремилась быть такой же, как все, обычной.
Однажды, когда ей было лет десять, она спросила Майлса, почему люди называют ее необыкновенной. Брат улыбнулся своей теплой улыбкой, его ярко-голубые глаза смотрели на нее очень внимательно:
– Потому что ты счастливый маленький эльф, воздушный и солнечный. Ты напоминаешь всем о лете и тепле, даже зимой; ты сделана из смешинок и ужасно веселая. Это во-первых. А во-вторых, ты очень красивая девочка, ты хороша собой, и у тебя прекрасное сердце. И наконец, твоя душа уже жила когда-то.
Хлоя нахмурилась: ее задели непонятные слова.
– Что это значит, Майлс? Как это уже жила?
– Так говорят о человеке, который понимает гораздо больше, чем ему положено по возрасту…
– А-а! – Несколько секунд она переваривала сказанное, а затем спросила: – А это хорошо?
Майлс просто взорвался от смеха, у глаз появились морщинки. Он потрепал сестренку по волосам.
– Думаю, да, и я счастлив, что у меня такая сестренка. В нашем уродливом мире немного таких, как ты.
Хлоя любила Майлса больше, чем других братьев. С ним всегда было намного легче, чем с его близнецом Гидеоном и самым старшим – Найгелом. У Майлса всегда находилось для нее время, хотя он был на девять лет старше.
Несмотря на то, что Майлс объяснил ей, почему она необыкновенная, – по крайней мере, как мог, – Хлоя никогда не представляла себя такой, как он описал ее. Она была просто другая, и все. Из-за обстоятельств своего рождения. Только поэтому ее считают необыкновенной.
Хлоя никогда не испытывала стыда из-за того, что она незаконнорожденная, и особенно не задумывалась над этим, однако часто представляла себе своего отца. В ее свидетельстве о рождении был записан Джон Лейн. Хлоя точно не знала, верное ли это имя, потому что Стиви всегда очень неохотно говорила об отце.
Но в последнее время девушка постоянно думала о нем, она была полна вопросов, которые хотела, но не смела задать матери.
Когда Хлоя заводила разговор об отце, Стиви неизменно повторяла, что он погиб в автомобильной катастрофе.
А поскольку мама в таких случаях выглядела очень несчастной, она почти плакала, когда Хлоя заговаривала об отце, девушка не смела настаивать. В последнее время ей очень хотелось побольше узнать о нем, как он выглядел, какие у него были привычки, какой характер. Всю дорогу до Коннектикута Хлоя размышляла, можно ли ей расспросить маму в эти праздники.
Сейчас, стоя перед зеркалом в своей спальне, девушка рассеянно смотрела на свое отражение и думала о матери, которую обожала. Хлоя, как маленький ребенок, была убеждена, что ее мама самая лучшая на свете. Необыкновенная, любящая, щедрая и добрая. Стиви всегда давала людям возможность проявить себя с лучшей стороны и стремилась разглядеть прежде всего их достоинства. Даже в старом Брюсе, который был таким ворчуном.
Мать прекрасно воспитала дочь, внушила ей все необходимые правила, это признавал даже придирчивый Брюс. Теперь Хлоя и Стиви стали почти подругами, многие из одноклассниц завидовали ей.
– Твоя мама такая милая, – часто говорила лучшая подруга Хлои, Джастин Сивелл.
И девушка была права. Стиви во многих отношениях вела себя как старшая сестра, хотя в серьезных вещах была очень строгой. Хлоя знала, что для нарушения правил нет никаких извинений.
Внезапно Хлоя поняла, что не сможет собраться с духом и спросить Стиви об отце на этом семейном празднике. Если снова напомнить маме о Джоне Лейне, погибшем более восемнадцати лет назад, она расстроится. Лучше поговорить с дедушкой, Дереком Райнером. Хлоя всегда была откровенна с ним, а он всегда обращался с ней как со взрослой, даже когда она была совсем крошкой. Дерек подскажет ей, как лучше поступить.
Это решение подняло ей настроение, и беспокойство Хлои рассеялось, как тучки от легкого весеннего ветерка. Девушка взяла серебряную щетку и пригладила длинные темные волосы, затем поправила воротник-капюшон своего свитера цвета красного вина.
Хлоя отошла от зеркала и увидела себя в полный рост. Она решила, что весьма неплохо смотрится в леггинсах под цвет свитера. При ее росте в пять футов семь дюймов в этом наряде она казалась выше и стройнее. Это было приятно. Побрызгав на себя любимыми духами с легким цветочным ароматом, Хлоя надела серьги в виде золотых монет и сбежала вниз.
Когда она приехала полтора часа назад, мама суетилась на кухне, поэтому Хлоя туда и направилась.
Она нашла Стиви сидящей за большим дубовым столом и разговаривающей с Каппи Мондрел, их домоправительницей и кухаркой. Обе женщины одновременно замолчали и посмотрели на нее.
– Привет, Хло! – воскликнула Каппи, широко улыбаясь и откровенно радуясь приезду девушки.
– Привет, Кэп! – ответила Хлоя и побежала к ней, чтобы крепко обнять. Каппи работала у них уже восемь лет и стала почти членом семьи. Хлоя была очень к ней привязана, и добрая женщина отвечала ей взаимностью.
Смешно сморщив носик и принюхиваясь, Хлоя спросила с надеждой:
– Это что, готовится мое любимое блюдо?
– Да, нос тебя не подвел. Цыпленок в горшочке для моей маленькой цыпочки.
– Ты меня балуешь, Каппи.
– Я знаю, но мне это нравится, – засмеялась кухарка.
– Тебе очень идет твой наряд, – улыбаясь, сказала дочери Стиви. Она с удивлением отметила, что Хлоя выглядит уже совсем взрослой. И стала очень красивой. Сияющие темные глаза, блестящие волосы и нежная кожа.
– Спасибо, мам. Ты тоже здорово выглядишь. Просто цветешь, я сразу заметила, как вошла.
– Спасибо, детка.
– Когда приедут остальные? – спросила Хлоя.
– Завтра, около полудня.
– Майлс привезет с собой подружку?
Стиви была так поражена, что откинулась на спинку стула.
– Не думаю, – ответила она. – Он ничего не говорил об этом. Я даже не знала, что у него есть подружка. По крайней мере, не знала ни о ком конкретном.
Она внимательно посмотрела на Хлою, но дочь молчала. Тогда Стиви спросила:
– А о ком ты говорила?
Хлоя пожала плечами и нерешительно сказала:
– Ну, я точно не знаю. – Она прикусила губу. – Он часто встречается с Алисон Грейнджер, но вообще-то не очень об этом распространяется.
– А кто такая Алисон Грейнджер? – спросила Стиви, вопросительно подняв брови.
– Художник по костюмам. Она работает с ним над одной пьесой. Ты видела ее, ма. У нее рыжие волосы и полно веснушек.
– Ах, да! Теперь я вспомнила ее. Она довольно симпатичная. – Стиви озабоченно сдвинула брови. – Ты думаешь, это серьезно?
– Вряд ли, – беспечно ответила Хлоя и засмеялась. – Мне кажется, это продлится еще пару недель. А потом кончится. Ты же знаешь Майлса и Гидеона, ма, они такие непостоянные.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Сначала они жутко увлекаются на пару недель – наконец-то встретили большую любовь, это настоящее и навсегда, – а затем все резко кончается. И они всегда окружены другими девушками, просто так, на всякий случай. Майлс говорит, что в компании безопаснее.
Стиви улыбнулась. Как хорошо Хлоя изучила братьев!
– Кажется, он приедет один, наверное, эта история уже кончилась.
– Ничего удивительного, – пробормотала Хлоя, а затем перевела взгляд на Каппи. – Я вам помешала? Вы так серьезно что-то обсуждали, когда я вошла.
– Нет. Мы просто составляли меню на завтра и планировали еще кое-что, но уже почти закончили к твоему приходу. Каппи сказала:
– Я, пожалуй, начну накрывать на стол…
– О, не надо, – перебила ее Стиви. – Мы поужинаем сегодня в маленькой гостиной. Там намного уютнее. Приготовь нам, пожалуйста, два подноса, и мы устроимся там перед камином.
Позже вечером, когда они уже заканчивали десерт, Хлоя решительно отложила в сторону вилку и, глядя Стиви прямо в глаза, сказала:
– Я хочу с тобой кое о чем поговорить, мам.
– Конечно, детка, – ответила Стиви, ласково улыбаясь дочери. Однако она уловила напряженность в голосе дочери. – О чем ты хочешь поговорить?
– Это насчет следующего года, мам. Ну в смысле насчет колледжа после того, как я закончу школу. Ты понимаешь… – Хлоя замолчала и смотрела на Стиви, кусая губы.
– О чем ты, Хлоя?
– Ну, я на самом деле не хочу… В смысле не хочу в колледж.
Стиви непроизвольно выпрямилась.
– Ты имеешь в виду, что не хочешь поступать в американский колледж? Или в колледж вообще?
– Ну да, мам! Я не хочу поступать в колледж.
– Даже в Оксфорд? Ты столько говорила об этом, и всегда с радостью. Еще несколько месяцев назад ты говорила мне, что не можешь дождаться, когда же наконец туда попадешь.
– Я помню. Но я с тех пор передумала. Мне больше хочется работать в ювелирном деле, мам. Я хочу работать в «Джардин».
Это заявление застало Стиви врасплох. Правда, она знала, что Хлоя любит магазин «Джардин» в Нью-Йорке. Она мягко сказала:
– Я буду рада, если ты поработаешь со мной в магазине, но все-таки мне хотелось бы, чтобы ты сначала окончила университет. Ты сможешь заняться бизнесом чуть позже, когда тебе исполнится двадцать один или двадцать два.
Хлоя яростно потрясла головой.
– Честно, мам, я не хочу учиться в колледже. Дело в том, что я просто хочу работать. Если кто-нибудь и может меня понять, то это ты. Ты работаешь, как пчела, и очень счастлива.
– Это правда, я люблю свою работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34