Я уверена в этом.
Гидеон… Ленор… Я хорошо понимаю, как их тянет друг к другу. Мне знакомо это влечение, которое невозможно побороть. Я тоже пережила это.
С другой стороны, нельзя построить свое счастье на несчастье других. Боль, причиненная другим, обязательно вернется. Как бумеранг. Ты бросаешь его, и он, возвращаясь, ударяет в тебя и разбивает в кровь лицо.
Много лет прошло с тех пор, как я столкнулась с такой же проблемой. Тогда я твердо знала, что должна уйти в сторону. И забыть о прошлом. Но не смогла. Сколько раз гнездившаяся в душе боль потери пробивалась в сознание, а желание снова увидеть его становилось нестерпимым! Но проходило время, и я успокаивалась и заставляла себя не думать о нем. Рассудок побеждал. Но как я тоскую, как мучаюсь без него и сейчас!
Стиви отложила ручку, закрыла дневник и убрала его в шкаф. Она больше не хотела писать.
В эту ночь Стиви долго не могла уснуть. «Слишком много впечатлений для одного дня!» – решила она. Почти час Стиви вертелась с боку на бок, пока наконец не задремала.
И ей приснился он.
Все было так живо, ощущения настолько яркие, что, проснувшись на следующее утро, Стиви продолжала переживать то, что происходило во сне. Лежа в своей постели и наблюдая, как слабый утренний свет с трудом пробивается сквозь занавешенные окна, она боролась с остатками сна, пытаясь вернуться к реальности. Но сон окутывал ее, отнимая ясность сознания.
Стиви не смогла стряхнуть его, таким реальным он был. У Стиви было такое чувство, как будто ее любимый провел с ней ночь в этой спальне. Стиви ощущала его присутствие, окружающую его атмосферу властности и уверенности и даже, казалось, чувствовала запах его одеколона. Закрыв глаза, она увидела его снова. Темные выразительные глаза, чувственный рот, широкая открытая улыбка, ровные зубы, которые казались особенно белыми на всегда загорелом лице.
И она слышала его голос. Он говорил ей, как он ее любит. Она снова вернулась в сон. Они любили друг друга, любили истово, откровенно, самозабвенно. Стиви будто наяву ощутила эту идеальную гармонию, которая могла быть только с ним. Как ей не хватало его любви, как она страдала без него!
Против своей воли Стиви расплакалась. Слезы вытекали из-под плотно сжатых век и струились по щекам. Она зарылась лицом в подушку и рыдала из-за того, что навсегда потеряла его, а с ним и надежду на любовь. Она оплакивала ту прекрасную жизнь, которую они не прожили вместе.
Наконец слезы иссякли. Стиви поднялась с постели, накинула халат и пошла в кухню. Хлоя уже не спала. Напевая что-то ритмичное, она варила кофе.
– Доброе утро, мамочка! Ты будешь кофе? Боже мой!
Взглянув Стиви в лицо, пораженная Хлоя застыла.
– Что с тобой, мам?
– Ничего. Почему ты спрашиваешь?
– Ты такая бледная, как будто увидела привидение.
Стиви покачала головой, думая, что более неудачное выражение подобрать было бы трудно.
– Я просто плохо спала. Наверное, устала в последнее время. Слишком много проблем, слишком много забот, – попыталась она успокоить Хлою.
– Бедная. Ты так много работаешь, мамочка. Хлоя подошла к Стиви и обняла ее.
– Посиди, я приготовлю тебе кофе. Ты будешь тосты? Я сделаю.
– Спасибо, детка, – Стиви благодарно улыбнулась дочери, его дочери.
Хлоя порывисто прижалась к ней и потерлась носом о ее щеку.
– Мамочка! Я тебя так люблю!
Нежные теплые руки обнимали Стиви и, казалось, возвращали желание жить.
– Я тоже люблю тебя, дорогая.
Стиви смотрела в лицо дочери и думала, как она похожа на отца. Его темные глаза, его волосы. Если бы они оказались рядом, любой бы увидел, чей ребенок Хлоя.
– Сейчас я приготовлю кофе, – серьезно сказала девушка.
Хлою очень обеспокоило состояние матери: бледная, темные круги под глазами. И не только это. Она еще никогда не видела Стиви такой печальной, как сегодня утром. «Что же случилось? – думала Хлоя. – Что могло так расстроить маму?»
Вскоре она вернулась с кофе. И важно объявила:
– Я собираюсь всерьез за тебя взяться. Начну с нового года!
Стиви не смогла удержаться от смеха.
– Со мной все в порядке, честное слово. Просто в последнее время слишком много забот, Хлоя. Все будет хорошо.
Хлоя молча кивнула и ушла готовить тосты. Она быстро вернулась и, поставив тарелку с тостами на стол, села напротив Стиви.
– Ты больше не сердишься на меня, мама? Ну что я хочу работать в «Джардин»?
– Я не сердилась и не сержусь. Меня волнует другое: твое образование. Вчера я говорила об этом с Брюсом, и он был очень рад, что ты хочешь работать в фирме.
– Правда?
– Да. – Стиви заметила, как обрадовалась Хлоя, в глазах девушки засверкала надежда, и под влиянием момента она добавила: – Ты можешь провести здесь весенние каникулы, Хлоя, если захочешь. Мне показалось, что это важно для тебя.
– Ой, мамочка, неужели это правда! Спасибо тебе, я так рада! – Она подпрыгнула и обняла Стиви, осыпая ее поцелуями.
– Но ты будешь жить у бабушки и Дерека в Риджент-парк. Я не разрешу тебе жить здесь одной, – быстро добавила Стиви.
– Это здорово, просто отлично! Я так рада! Скорей бы Пасха!
Стиви отпила глоток кофе, не сводя глаз со своей девочки. Восемнадцать лет! Как это много и как мало! Хлоя осталась ребенком. Милым и легкомысленным. Какое счастье видеть ее такой веселой! На минуту Стиви снова погрузилась в свои мысли. Она опять думала о нем. Уже несколько лет она не видела его даже во сне. Но после Дня Благодарения о нем было столько разговоров! Ничего удивительного, что ее мучают воспоминания. Много лет тому назад она сказала себе, что больше не будет вспоминать. Мысли о прошлом не могли дать ничего, кроме душевной боли. Она пыталась забыть. Тщетные усилия.
Стиви допила кофе, встала и, направляясь в спальню, спросила:
– Я собираюсь на работу. Хочешь пойти со мной, Хлоя? Ты можешь побыть с Гидеоном в мастерской.
Хлоя кивнула, вскочив с места.
– Ужасно хочу, ма. Я быстро-быстро.
20
– Ты можешь мне точно повторить, что именно султан сказал тебе, когда ты к нему пришла? – спросил Брюс.
Волнуясь, он наклонился вперед и не отрывал глаз от лица Стиви.
Она сидела за рабочим столом в своем кабинете на Бонд-стрит.
– Султан был уверен, что я больше не хочу лично вести его дела и передала их своему сыну. Ему было непонятно, почему я так поступила. Он даже думал, что как-то обидел меня, и эта мысль его беспокоила. Но уверяю вас, Брюс, все это султан изложил очень дипломатично.
– Понимаю. Но почему у него сложилось такое впечатление? Он сказал тебе?
Стиви утвердительно кивнула.
– Да, он все подробно рассказал мне. Его секретарь, Гарет Джеймс, позвонил мне сюда в начале декабря. Телефонистка же безо всяких объяснений соединила его с Найгелом. Когда Гарет снова спросил обо мне, Найгел сказал, что меня нет в Лондоне, так как я за границей. Затем он сказал Гарету будто бы по секрету, что теперь он сам ведет дела со всеми моими клиентами. Гарет спросил, не в Нью-Йорке ли я. И Найгел подтвердил это, но еще раз повторил, что дела с моими клиентами теперь ведет он сам, и спросил, чем он может быть полезен султану. Тогда Гарет сказал, что султан интересуется нашими последними новинками. Они договорились, что Найгел подъедет в отель «Кларидж» через пару дней. Однако султан намеревался срочно вылететь в Штаты. И тогда Найгел предложил встретиться с ним в Нью-Йорке. И они договорились о встрече.
– Так-так, – Брюс сидел, сцепив руки в замок, и кивал головой. Взгляд его был устремлен в пространство. Лицо его было задумчивым.
– Это было как раз девятого декабря, – уточнила Стиви.
Брюс вздохнул.
– Довольно недальновидно со стороны Найгела. Ты согласна со мной? Играть в такие глупые игры, не думая о последствиях! Мы могли бы из-за его интриг потерять одного из самых крупных клиентов.
– Такие клиенты – лицо фирмы.
– Что ж, мы поняли, чего он добивается, не так ли? Вначале я узнал от Гилберта, что он обхаживает твоих клиентов, а теперь мы услышали все с другой стороны. Кстати, как тебе удалось уладить дела с султаном? Я полагаю, что ты восстановила с ним отношения, ведь ты продала ему желтые бриллианты.
– Я сказала, что перенесла тяжелый бронхит и мне нужно было время, чтобы восстановить силы. В этом есть большая доля правды. Я действительно не так напряженно работала в октябре и ноябре из-за того, что в сентябре тяжело болела. Я была очень дипломатична. Объяснила султану, что Найгел временно заменял меня в некоторых вопросах. Понимаешь, я меньше всего хотела, чтобы султан догадался, что у нас в семье появились проблемы.
– Очень грамотная политика. А султан не обижен, как ты считаешь? Эти восточные владыки очень вспыльчивы, особенно если им покажется, что задето их достоинство.
– Нет, он вполне мне поверил. Почему он должен сомневаться в моих словах? Я сказала ему, что теперь снова в строю и всегда к его услугам. Дала ему свой прямой телефон в Нью-Йорке и попросила Гарета Джеймса звонить мне туда, если меня не окажется в магазине в Лондоне.
– Очень умный ход.
– Вам не о чем беспокоиться, Брюс. Султан все понял так, как я хотела. Мне кажется, он был скорее обескуражен, чем обижен, ну, может быть, немного огорчен.
– Я испытываю большое облегчение, Стиви. Очень рад, что ты уладила это дело. Теперь скажи мне, как ты собираешься поступить с Найгелом?
– Я говорила вам, что собираюсь разобраться с ним после рождественских каникул. Сегодня третье января. Я вызову его к себе и постараюсь все выяснить. Я не могу откладывать этот разговор, ведь в понедельник я уже должна лететь в Нью-Йорк.
– Рад, что ты не будешь терять время. – Брюс поднялся. – Боюсь, мне пора. Я сегодня иду на прием к своему диетологу. – Подойдя к двери, он остановился и сказал: – Желаю тебе удачно провести этот трудный разговор. Не щади его, Стиви. Он – взрослый мужчина, Стиви. Ему нужен хороший урок. Если он займет непримиримую позицию, ты знаешь, что ты должна сделать.
– Я позвоню вам позже и все расскажу, – пообещала Стиви.
Оставшись одна, она ненадолго задумалась, затем приняла решение, подняла телефонную трубку и набрала местный номер Найгела.
– Алло! Найгел Джардин слушает. – Обычное приветствие было произнесено, как всегда, сухим тоном.
– Найгел, ты не мог бы зайти ко мне ненадолго?
– Нет, не могу. Я очень занят, мама. Зачем я тебе так срочно? Уверен, это может подождать до вечера.
– Нет, ты мне нужен сейчас. Речь пойдет о султане Кандреи. Думаю, что он достаточно важный клиент, чтобы ты отложил дела и пришел ко мне. Сейчас же. Нам нужно кое-что обсудить.
– Ну хорошо, – недовольно пробормотал Найгел и бросил трубку.
Через пару минут он уже был в кабинете Стиви.
– Ну что там насчет султана? – бросил Найгел с порога.
Он был раздражен и, захлопывая дверь ногой, смотрел на нее с едва сдерживаемой злобой.
Вся его мягкость и приветливость, которые так радовали Стиви несколько дней назад, исчезли без следа. Тем не менее она ответила спокойно:
– Я просто хотела сообщить тебе, что я продала султану колье из желтых бриллиантов. Конечно, в комплекте с серьгами, браслетом и кольцом.
– Гарнитур, который по проекту Питера сделал Гидеон? – спросил слегка обескураженный Найгел.
– Да.
– Когда?
– Вчера.
– Так султан в Лондоне? – Найгел недовольно нахмурился.
– Да. Он прислал мне записку с приглашением на чашку кофе. Султан был несколько озадачен моим поведением. Он не мог понять, почему я больше не занимаюсь его делами. Ведь я долгие годы была его личным консультантом по драгоценным камням.
Стиви говорила, не отрывая глаз от лица сына.
Найгел, замкнутый и холодный, слушал мать с непроницаемым лицом. Но постепенно его щеки становились пунцовыми. Именно это и вывело его из себя. Ему была отвратительна сама мысль о том, что он должен перед кем-то отчитываться в своих действиях. Даже перед Стиви. Найгел молчал, впервые в жизни не зная, что ответить.
– Ты ничего не хочешь сказать мне по этому поводу? – невозмутимо спросила Стиви, чувствуя его состояние.
– Ничего.
– Меня это удивляет. Ведь именно ты создал такую ситуацию, сказав Гарету Джеймсу, что теперь ты ведешь дела с моими клиентами.
– Когда позвонил Гарет, чтобы договориться о встрече с султаном, тебя не было в Лондоне, – проговорил Найгел. – Я всего лишь старался помочь тебе.
– Это довольно странное объяснение, – сухо сказала Стиви. Она не сочла нужным скрывать свое раздражение. – Видишь ли, Найгел, я прекрасно понимаю, что ты пытаешься сделать. Ты хочешь вынудить моих персональных клиентов обращаться к тебе. Но это не сработает. Я руковожу этой фирмой. И пока я глава компании, я буду сама вести дела всех наших солидных клиентов.
Поскольку Найгел не отвечал, Стиви добавила:
– Ты понял меня?
– Да.
– Но это не все. Полагаю, тебе есть за что передо мной извиниться.
– За что? – спросил Найгел оскорбленным тоном.
– За то, что ты мне солгал.
– Я не лгал тебе.
– Нет, ты обманул меня, когда приезжал в Нью-Йорк. Девятого декабря. Когда ты сказал мне, что Брюс считает, что я слишком дорого заплатила за «Сверкающий властелин».
– Но ты действительно заплатила за него слишком дорого.
– Может быть, ты и думаешь так, хотя ты ошибаешься, но Брюс так не считает. Ты солгал мне, и дедушка так же возмущен твоим обманом, как и я.
– Кого волнует, что думает Брюс? Ты сама сказала, что он давно отошел от дел.
– Это волнует меня и должно волновать тебя. Пока я руковожу фирмой, ты будешь внимателен к его мнению. Он все еще директор.
– Только номинально, – презрительно сказал Найгел.
Не обращая внимания на эту дерзость, Стиви спросила:
– Почему ты солгал мне, Найгел? Ты не мог не понимать, что твоя ложь все равно откроется.
– Я не солгал. Может быть, Брюс и не сказал в точности то, что я передал тебе, но у меня создалось впечатление, что он так думает. Он сам не помнит, что говорит и делает.
Стиви недоумевала, зачем Найгелу понадобилась такая грубая ложь?
– В любом случае, ты здорово переплатила за «Сверкающий властелин». Ты всегда переплачиваешь. Ты не умеешь правильно оценивать камни.
Найгел ближе подошел к ее столу и словно навис над Стиви, загораживая свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34