– Нет, он тоже не знает, кто твой отец. И он просил меня никогда не обсуждать это. Он сказал, что мои вопросы ни к чему хорошему не приведут, они только очень расстроят Стиви. А если я буду настаивать, это может привести к разрыву между нами. Конечно, я не хотела этого, поэтому я приняла совет Андре.
Тут вмешался Дерек.
– Я понимаю твои чувства, Хлоя, и я знаю, что бабушка тоже на твоей стороне. Это совершенно нормально, что ты хочешь побольше узнать об отце. Если бабушка не будет возражать, я поговорю со Стиви, пока мы здесь. Но позволь мне самому выбрать время для этого разговора, не торопи меня. Я сделаю это, когда сложатся благоприятные обстоятельства.
– Спасибо, дедушка, спасибо!
Хлоя просияла и бросилась на шею Дереку. Дерек нежно обнял ее. Девочка была так юна, так ранима. Он посмотрел на Блер и улыбнулся ей. Дерек сразу понял, о чем говорило лицо его жены. На нем, как в книге, можно было прочесть: Стиви ничего не расскажет. Честно говоря, он и сам так думал.
Позже, когда Дерек и Блер остались одни в гостиной, отложив в сторону прочитанный сценарий, Дерек спросил у жены:
– Как ты думаешь, все семьи похожи на нашу?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду ее ненормальность.
– Как ты можешь так говорить, Дерек. К нам это не относится!
– Но мы продвигаемся в этом направлении.
– Не могу поверить, что ты говоришь такое.
– Поверь, дорогая, – рассмеялся Дерек. – В этом нет ничего нового. Во все времена существовали семьи, в которых жили тайны и загадки.
Он бросил взгляд на сценарий, лежащий рядом с ним на диване.
– Возьмем, к примеру, Плантагенетов. Блер с изумлением посмотрела на него.
Дерек довольно улыбнулся: лицо жены выражало смесь отрицания и недоверия.
– Серьезно, Блер. Вспомни короля Генриха Плантагенета и Элеонору Аквитанскую, их трех сыновей Ричарда, Джеффри и Джона, а также Алаис Капет, их французскую воспитанницу, которая была любовницей Генриха. Самая нетрадиционная семья, какую только можно себе представить. Жизнь не так уж изменилась с 1183 года, когда Генрих был королем Англии и половины Франции.
– Ты собираешься возобновить постановку пьесы «Лев зимой»? – спросила Блер, взглянув на сценарий, который читал муж.
– Может быть. Это замечательная вещь, и ее не ставили на Бродвее с шестьдесят шестого года. Диалоги здесь просто изумительны. Умница Голдман правильно уловил и дух эпохи, и характер конфликта между Генрихом и Элеонорой. Здесь столько смешного, остроумного и богатый драматический материал. Так и хочется погрузиться в этот мир.
– Но будет ли постановка иметь успех? По-моему, все еще отлично помнят фильм с Катериной Хепберн и Питером О'Тулом, его часто показывают по телевидению.
– Надеюсь, что помнят, и надеюсь, что вспоминают его с удовольствием, так что им захочется увидеть все это снова, новыми глазами. На театральной сцене.
Дерек помолчал, затем тихо продолжил:
– Но возвращаясь из далекого 1183-го к нашему времени и от ушедших в прошлое Плантагенетов к нашей своеобразной семье, давай обсудим, что мы собираемся делать в отношении просьбы Хлои.
– Ты сам вызвался поговорить со Стиви.
– Если только ты считаешь, что я должен это сделать.
– Я считаю, – тихо, но уверенно сказала Блер. – Стиви скорее согласится обсуждать это с тобой, чем со мной, Дерек.
Блер вздохнула.
– Стиви просто откажется продолжать разговор, если я затрону эту тему. Она всегда прислушивалась к тебе, Дерек, и для нее было важно твое мнение.
– Она очень сердита.
– Хлоя?
– Кто же еще? – ответил Дерек, раздраженно поерзав в своем кресле. – И я могу ее понять. Стиви должна была рассказать ей об этом Джоне Лейне еще много лет назад. Господи, ведь сказала же она девочке, что она незаконнорожденная.
Блер грустно покачала головой.
– Стиви пришлось ей об этом сказать, как только Хлоя стала достаточно взрослой, чтобы понять, о чем идет речь. Ведь Стиви к тому времени уже несколько лет была вдовой.
– Но к чему все эти дурацкие выдумки о Джоне Лейне? – раздраженно спросил Дерек.
– Еще восемнадцать лет назад ты сказал, что это вымышленное имя. Ты изменил свое мнение? Теперь ты считаешь, что это реальный человек?
– Нет, совсем не то, Блер. Я всегда думал, что это имя выдуманное и Стиви просто использовала его.
– Чтобы скрыть за ним настоящего отца? – тихо спросила Блер.
Дерек кивнул.
– Вот именно! Но кого? Я часто думал, что это может быть кто-то из наших знакомых. Я говорил тебе об этом и раньше, но ты всегда возражала и говорила, что я на неправильном пути.
– Теперь мне кажется, ты был прав. Отцом Хлои действительно мог быть один из наших друзей или кто-то, с кем Стиви познакомилась через нас. Вспоминая то время, я думаю, что мы единственные, у кого она бывала тогда, ведь Стиви много работала, и ей одной приходилось заботиться о мальчиках. Вся ее светская жизнь проходила на наших глазах. Может быть, она влюбилась в кого-нибудь из твоих друзей, актеров? Это мог быть кто-то из знаменитостей. Иначе зачем было бы скрывать от нас его имя?
– Пожалуй, ты права, – согласился с женой Дерек и поднялся. Он прошелся по комнате и остановился у окна, задумчиво глядя в сад.
Блер следила за ним. Ее глаза были полны любви и нежности. Для нее Дерек всегда был самым лучшим, самым необыкновенным человеком на Земле. Великий актер, звезда, талант, покоривший мир.
И все-таки самое большое восхищение вызывало у Блер начало его карьеры. Ей всегда казалось просто невероятным, что выходец из рабочей семьи из маленького шахтерского поселка, не получивший ни достойного образования, ни воспитания, уже в девятнадцать лет стал центром театральной жизни Лондона.
Еще больше поражало, как немного времени ему потребовалось, чтобы стать великим актером классического направления. Казалось, он совершил это простым усилием воли. О первом выступлении Дерека в роли Гамлета в Уэст-Энде до сих пор вспоминали с восхищением.
Но кроме выдающегося таланта, Дерек обладал прекрасным характером. Он был очень милым человеком и ценил простые человеческие радости, а его врожденное чувство чести как нельзя лучше соответствовало заслуженному им титулу пэра Англии.
Кроме того, Дерек понимал и любил людей. Его доброе сердце легко откликалось на все горести и обиды, и на его поддержку могли рассчитывать не только родные и близкие, но даже малознакомые люди.
Блер по достоинству ценила редкостные качества своего мужа и сознавала, что в своей жизни ей не удавалось встретить такое сочетание положительных черт в других людях.
Дерек любил ее, и она любила его и пронесла свою любовь через все эти годы. Они были чудесной парой. Оглядываясь назад, Блер вспоминала, как впервые услышала звуки его волшебного голоса. Этот голос до сих пор волновал ее, когда она следила за его игрой из театральной ложи.
Конечно, ко всему прочему Дерек и внешне был просто неотразим. Ни одна женщина не оставалась равнодушной к его мужественной красоте. А светлые, почти прозрачные голубые глаза Дерека заставляли забывать обо всем на свете.
Сейчас, в свои шестьдесят восемь, он, конечно, не тот, что был раньше. Хотя он сохранил прямой, гибкий стан, и его широкие плечи по-прежнему создают впечатление силы и уверенности. Однако Блер знала, каким усталым он может быть. На его лице почти не было морщин, если не считать крошечных лучиков вокруг глаз, но серебряные виски придавали его облику значительность и солидность зрелости.
Блер очень не хотелось, чтобы Дерек ставил эту пьесу. Он был измучен после долгой трудной работы с пьесой Беккета, а затем изнурительных съемок, только что завершившихся в Аризоне. Она надеялась, что за этим последует заслуженный отдых, раз они возвращаются в Лондон, но, наверное, покой – это не для него.
Неужели он действительно хочет играть Генриха II? Расхаживать по сцене как этот громоподобный король Англии из династии Плантагенетов, которого он только что сыграл в пьесе Беккета? Скорее всего. Эта роль будит его воображение, а любовь Дерека к своей работе доходит до абсурда.
В размышления Блер ворвался голос Дерека. Он отошел от окна со словами:
– Хлое восемнадцать, и, естественно, ее волнует, кем был ее отец, как он выглядел, чем занимался, откуда родом. Она хочет знать о нем все, чтобы познать себя. Но знаешь, Блер, я думаю, что у Стиви есть и другие проблемы с Хлоей, кроме поиска отца.
– Что ты хочешь сказать?
– Хлоя была довольно откровенна со мной во время нашей прогулки после ленча.
– Я вижу. Какую еще тяжесть она взвалила на твои плечи?
Дерек вздохнул и провел ладонью по лицу.
– Хлоя не хочет поступать в университет.
– Вот это новость! – воскликнула Блер. – У меня просто голова закружилась. Хлоя так мечтала учиться в Оксфорде! Помнишь, ведь это по ее просьбе я ездила с ней туда прошлым летом, она заставила меня обойти с ней весь городок и все колледжи. Хлоя не могла дождаться, когда же наконец сможет поступить в университет. Знаешь, хотя она и сказала, что не хочет учиться дальше, она может легко изменить свое мнение. Она должна понять, чего лишает себя.
– Я надеюсь, что Хлоя изменит свое решение, но очень сомневаюсь в этом, – с сожалением сказал Дерек. – Это действительно грустно, что она раздумала поступать в Оксфорд. Это были бы прекрасные годы, незабываемые для нее. И это очень огорчает Стиви, которая считает, что Хлоя должна обязательно продолжить свое образование.
– Она уже сказала об этом матери?
– Да. Она сказала Стиви, что хочет работать в фирме.
Пораженная этой новостью, Блер не нашлась что ответить. Наконец она сказала:
– Я считаю, что это совсем не для нее. Но, с другой стороны, наверное, это порадует Стиви.
– Сомневаюсь. Она хочет работать в лондонском отделении фирмы.
– Господи! И об этом она тоже заявила матери?
Блер вопросительно смотрела на Дерека.
– Да, она сказала Стиви. Разве юность способна о чем-нибудь промолчать? И чувства, и мысли выплескиваются со скоростью их появления.
– Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о неординарности нашей семьи.
– Но и это еще не все, дорогая.
– Нет, Дерек, это уже слишком. Что еще волнует Хлою?
На красивом лице Блер появилось испуганное выражение.
– Это касается уже не Хлои, а Майлса.
– Но Майлс – самый нормальный из всех нас!
– Совершенно верно. Он беспокоится о Гидеоне. Майлс убежден, что у брата какие-то серьезные проблемы. Он сказал мне, что Гидеон очень изменился, он показался Майлсу мрачным и раздраженным. Майлс спрашивал меня, как Гидеон себя вел, когда мы встречались в Лос-Анджелесе.
– Да, я припоминаю, он был погружен в себя, – не задумываясь, ответила Блер.
Дерек бросил на жену быстрый взгляд и продолжил:
– Я тоже сказал Майлсу, что Гидеон показался мне чем-то озабоченным. Тогда я решил, что это связано с работой.
– Он был погружен в себя, – уверенно повторила Блер.
– Но и это еще не все, – добавил Дерек.
– Говори. Давай покончим со всем за один раз.
Блер откинулась в кресле, нетерпеливо ожидая продолжения.
– Стиви считает, что Найгел что-то замышляет за ее спиной. Это мне сообщил Майлс. Будто бы Найгел хочет отстранить мать от руководства фирмой.
– И что Стиви собирается делать?
Дерек нахмурился.
– Ты считаешь, что это может быть правдой?
– Если говорить откровенно, боюсь, что это правда. Я верю в способность Стиви правильно оценивать ситуацию. Она почти никогда не ошибается. Видимо, Найгел и в самом деле что-то надумал.
Блер, помолчав немного, добавила:
– Если Стиви говорит, что Найгел действует за ее спиной, значит, так и есть. Теперь меня больше не удивляет, что ты завел разговор о Плантагенетах. Действительно, похоже на отношения в королевской семье: интриги, закулисные действия, секретные планы, ссоры и тайны.
Дерек рассмеялся.
– Думаешь, все так плохо?
Блер откинулась на вышитые подушки и смотрела на него, не отвечая. Наконец она сказала:
– Разве так не во всех семьях?
– Не думаю. Это определяется социальным слоем, к которому принадлежит семья. Но я хочу спросить тебя о другом, Блер. Почему Найгел пытается вытеснить из фирмы свою собственную мать? Ведь и так именно к нему в один прекрасный день перейдет руководство фирмой.
– Вот это и обескураживает больше всего. – Блер пожала плечами. – Я не могу понять причины такого поведения. Но мы с тобой знаем, что у Найгела всегда был трудный характер, он человек закрытый и непредсказуемый.
На минуту она погрузилась в воспоминания и добавила:
– Помнишь, каким он был в детстве? Ну, дорогой, что мы с тобой будем делать со всем этим?
– То же, что делается во всех семьях. Постараемся как можно лучше справиться с этой проблемой.
Дерек подошел поближе к огню и снова сел в свое кресло. Он снова взялся за чтение пьесы «Лев зимой». Но через некоторое время он закрыл книгу, откинулся на спинку кресла и изучающе посмотрел на Блер.
Она сидела на софе, погруженная в свои мысли. Дерек знал, что в этот момент Блер думала о семье, забота о которой не оставляла ее все эти годы.
Блер была замечательной женщиной: стойкой, выдержанной, надежной и прекрасно воспитанной. Она хорошо разбиралась в людях, умело строила отношения. Дерек осознавал, что быть замужем за актером – особенно за знаменитым – нелегко. Очень нелегко. Тут нужны выносливость, твердость в соединении с гибкостью, готовность к компромиссам.
Неожиданно ему пришло в голову, что Блер сегодня красива, как никогда. Когда Дерек встретил ее в первый раз, она показалась ему живым воплощением американского эталона красоты: высокая, длинноногая блондинка с выразительными темными глазами и идеальными белыми зубами. Лицо Блер очень красиво, и Хлоя очень похожа на нее.
Он кивнул словно в подтверждение своим мыслям. Годы не испортили красоты Блер. Как старое вино, она только выигрывала от времени. Блер так же стройна и элегантна, как всегда. Но больше всего Дерек ценил ее характер, ум, чувство юмора и доброту.
Блер спросила:
– Когда мы поговорим со Стиви, Дерек?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Я считаю, что нужно выбрать подходящий момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34