Впервые в жизни Винни была в ладу со всем миром. Наверное, это и есть счастье.
Ей стало смешно. Вот так счастье: торчать мокрой от пота посреди глухой аллеи и наслаждаться запахами пролитого пива и чада, доносившимися из кухни!
И все-таки она действительно была счастлива! Счастлива от того, что на талию легла ласковая сильная рука и бархатный голос позвал ее:
— Иди ко мне!
Он увлек ее в темный угол, образовавшийся за открытой дверью таверны. Здесь их никто не увидит!
И здесь он впервые поцеловал ее так, как мечтал весь вечер. Это было восхитительно! Все случилось так, как она хотела, и никто не требовал от Винни признаний и просьб! Она трепетала всем телом, хотя не знала, что должно следовать за поцелуями. Впрочем, это наверняка известно Мику, и он может ей все показать! Да, она была готова, она хотела большего!
В эти же самые мгновения Мик не уставал поражаться ее наивности. Он чувствовал, что Винни согласна на все — знала бы она, на что именно!
Наконец он заставил себя отстраниться от нее и пробормотал:
— Винни! Ты понимаешь, что я снова хочу залезть к тебе под юбку? Залезть к тебе под юбку и избавиться от всего этого? — Он потеребил застежки у нее на платье.
Она рассмеялась в ответ, несмотря на то, что его откровенность ее шокировала:
— Ты не посмеешь!
— Еще как посмею! Послушай: ты должна решиться. Сейчас или никогда.
Она снова беспечно расхохоталась: святая простота, уверенная в своей неуязвимости.
— Ну и отлично. Тогда отпусти меня. Я пойду танцевать. — Не дождавшись ответа, Винни спросила: — Отпустишь?
— Я не стану делать ничего против твоей воли.
Это сразу ее успокоило, хотя Мик навалился на нее всем телом. Он понимал, что еще немного и потеряет контроль над собой.
Он желал ее так безумно, что мог бы овладеть ею, не сходя с этого места. И она вернулась бы в зал, расставшись со своей невинностью. Однако сама Винни все еще не желала принимать его всерьез.
И напрасно! Он снова поцеловал ее, и Винни отвечала ему так же страстно: ее опыт увеличивался на глазах.
Он распустил завязки у нее на платье и покрыл поцелуями обнажившееся плечо. Его рука скользнула ниже и высвободила маленькую тугую грудь.
— Ох! — стонала она своим мягким, мелодичным голосом благовоспитанной леди. — О-ох!
Он взял в руку ее грудь, такую маленькую на его огромной ладони, такую нежную на загрубевшей мозолистой коже. Темный сосок под его пальцами показался Мику мягче самой дорогой замши.
Она сделала слабую попытку отвести его руку и виновато прошептала:
— Слишком маленькая.
— В самый раз. Чтобы было легко целовать! — И он доказал свои слова на деле.
Она обмякла, захваченная врасплох. Мик чувствовал, как бешено бьется ее сердечко: словно у загнанной лани. Но он не в силах был остановиться и продолжал ласкать ее грудь губами и языком, заставляя Винни стонать от наслаждения.
Однако, когда он попытался поднять ей юбку, она запротестовала:
— Нет!
Ладно. Тогда Мик осторожно положил ее руки себе на плечи и снова стал целовать ее груди.
Задыхаясь, она выгнулась всем телом так, что ударилась головой о стену таверны.
— Осторожнее! — прошептал он.
— Ох, Мик, перестань. Я не могу... не должна...
Он коленом раздвинул ей ноги, она не сопротивлялась.
— Обхвати меня ногами, как будто сидишь на лошади. — Она не стала этого делать, но позволила Мику подхватить ее на руки. — Вот так, голуба...
Если бы ему удалось поднять ее юбки, он овладел бы ею в тот же миг, но великое множество шелка и кружев мешало ему. и он лишь вжимался в нее все сильнее и сильнее, пока не застонал от боли.
Сколько страсти, сколько нерастраченной нежности! Если бы он мог убедить ее дать волю своим чувствам, они утонули бы в океане этой нерастраченной любви. Так сильно было их взаимное влечение.
— Кто-нибудь увидит!
Вряд ли кому-то придет в голову рыскать в этот час по темным углам!
Она боялась, что кто-то застанет их врасплох, но сама больше не протестовала.
Значит, теперь ничто не мешает Мику довести дело до конца!
Однако где-то на краю сознания тихий язвительный голос повторял: «Мик, Мик, одумайся! Подумай, что ты делаешь, благородный джентльмен Мик! Ты готов лишить невинности робкую, наивную девицу в темной глухой аллее, позади вонючей таверны! На это не хватит совести даже у тебя. Особенно если ты ее любишь!»
Верно, ох как верно! А ведь еще чуть-чуть ласки и поцелуев, и она отдалась бы ему прямо сейчас!
Реальность. Кто придумал это слово? Кроме того, их и правда могли заметить. Лучше уж вернуться в зал, пока не поздно. Хорошо, что Винни хотя бы не сопротивлялась. Он сможет заняться с ней любовью дома, в нормальной обстановке.
И все же что-то удерживало его на месте, в этом темном углу. Он должен сделать что-то еще! А вдруг Винни передумает, пока они доберутся до дома? Вдруг ей снова помешают эти проклятые рассудительность и скромность? Что еше сделать, чтобы она оставалась податливой и покорной?
— Позволь мне приласкать тебя, — шептал он, поднимая подол ее юбки. — Позволь приласкать тебя, прежде чем мы вернемся домой!
Она пролепетала в ответ нечто невразумительное. Чувствуя, как все плывет перед глазами и земля уходит из-под ног, Мик воевал с завязками, застежками и крючками, пока его рука не пробралась к теплым округлым ягодицам. Мягким и нежным, как лепестки цветка.
На миг это прикосновение вывело Винни из томного забытья. В прошлый раз Мик ласкал ее через панталоны. Теперь же его рука оказалась внутри. Боже, что бы это могло значить? И это вовсе не казалось ей диким. Это было приятно, это было удивительно...
Тем временем панталоны оказались спущенными, и горячая ладонь легла между ее ног. Она вздрогнула и напряглась всем телом. Срамные губы. Да, именно так называется это место по-латыни. Действительно, стыд и срам так откровенно наслаждаться столь возмутительной лаской! Она хотела сдвинуть ноги, но он прижал локтем ее колено и взмолился:
— Не бойся! Все будет хорошо!
Винни кивнула, хотя по телу пробежали судороги. Да. Она доверится ему, если он так хочет. Она не станет ему мешать.
Да и кому еще она могла бы доверять так, как Мику? С кем еще не побоялась бы идти до самого конца, хоть на край света? Кто еще мог разбудить в ней такой интерес и такой восторг? Кто, кроме Мика, был с ней более честным, чем она сама?
Кто, как не мужчина, которого она любит всем сердцем?
И она не стала ему мешать. Если уж на то пошло, она не воспротивилась бы и в том случае, если бы он положил ее на землю и проделал все то, чем занимаются наедине мужчина и женщина.
Его ловкие пальцы проникли в ее лоно. Все ее внимание, все чувства сосредоточились там, где это происходило. Его пальцы сделались влажными и скользкими. Почему она такая скользкая? Нет, здесь что-то не так...
— О-о-ох! — вырвалось у Винни, как только он нащупал то чуткое тайное местечко, которое заставляло ее содрогаться от блаженства при каждом прикосновении.
До сих пор она ничего не знала об этой части своего тела. Кто бы мог подумать, что она так чувствительна? И как поразительно то, что он знает об этой ее особенности. Вот и слава Богу! Это позволяло ему ласкать Винни так, как ей хотелось.
— Ну же, Вин! — ободряюще прошептал он. — Хватит мучить себя!
Она таяла в его руках и дрожала все сильнее. Тело охватило незнакомое напряжение, что-то сжималось у нее в животе, пока не взорвалось ослепительной вспышкой наслаждения.
Напрасно она пыталась сдерживаться — из груди рвались неистовые, животные вопли, переходившие в беспомощные стоны. Ей было хорошо до боли...
Когда-то в детстве ее искусали пчелы. Она отлично помнит, какими неожиданными и острыми были эти укусы, внезапно поразившие все тело. Нечто подобное случилось и сейчас, только острая вспышка эйфории оказалась гораздо сильнее и отпустила ее не сразу.
Она долго не могла прийти в себя, пока на смену возбуждению не пришла истома. Винни вздрогнула в последний раз и спрятала голову на груди у Мика. Он поцеловал ее в макушку и стал приводить в порядок расстегнутое платье. Она оставалась покорной и тихой, впервые в жизни доверившись другому человеку.
— Я сейчас же отвезу тебя домой, — нашептывал он. — Я отвезу тебя домой, и мы будем заниматься любовью до самого утра! — Торопливо поцеловав ее в губы, Мик продолжал: — Пора избавиться от твоей проклятой девственности! Ненавижу ее!
Да. Она была совершенно с ним согласна. Она тоже хотела расстаться с девственностью. Она хотела преподнести ее ему в дар.
Глава 23
Винни едва поспевала за Миком, когда держа за руку, он вел ее обратно в таверну. Скованное истомой тело все еще было вялым и непослушным, а оцепенелый рассудок мог сконцентрироваться лишь на одном: всю ночь заниматься любовью. Да. Всю ночь пробыть наедине с Миком. Заниматься любовью. Что бы это ни означало, Винни желала познать все до конца.
В отличие от нее у шедшего впереди Мика хватало сил и целеустремленности на двоих. Не тратя времени попусту, он подхватил со стула их одежду и уже направлялся к двери, когда баронский сынок, доставивший им немало хлопот, решил предпринять еще одну попытку.
— Так-так-так! — воскликнул он.
Винни не подозревала о его присутствии, пока он не обхватил рукой ее бедра. Мик раздраженно обернулся, желая выяснить, почему Винни застряла на месте.
Увидев рядом с ней хлыща, Мик пришел в неописуемую ярость.
— Убери руки! — рявкнул он.
— А почему бы нам не спросить у леди? — возразил соперник в приступе пьяной отваги. — Вдруг она предпочтет того, кто мог бы провести с ней вечер в более приличном месте?
Винни в жизни не поверила бы в то, что случилось в следующий миг, если бы не видела все собственными глазами. Мик вздернул подбородок и смерил противника надменным презрительным взглядом.
— Уж не тебя ли? — поинтересовался он. Ни в одном театре Винни не видела столь потрясающей сцены. Мик в этот момент был олицетворением уверенности и превосходства.
Это подействовало даже на пьяного гуляку. Он не ожидал столь яростной вспышки от человека, до сих пор проявлявшего завидную сдержанность. Но к сожалению, бравада оказалась сильнее. Ему слишком понравилась Винни, и это, как ни странно, принесло ей немалое удовольствие. Ведь прежде она и не помышляла о том, чтобы нравиться мужчинам! А баронский сынок распетушился вовсю:
— Я хочу, чтобы леди осталась! Я желаю еще раз увидеть ее стройные ножки!
Боже милостивый, неужели и другие мужчины считают ее привлекательной?
— Мисс, — обратился к ней гуляка, — вы, без сомнения, самая очаровательная и самая высокая женщина в этом зале! — Он расхохотался.
Винни готова была обнять и расцеловать в обе щеки этого повесу за такой чудесный комплимент.
Тогда как Мик чуть не убил его. Он процедил, злобно прищурившись:
— Если ты что-то и увидишь, так это мой кулак у себя под носом! Прочь с дороги!
— Барон обладает правом первой ночи.
— С чего ты взял, будто твоя кровь чище моей, зарвавшийся сопляк? — перебил его Мик все с тем же презрением и превосходством. Он грозно навис над настырным приставалой, спрятав Винни у себя за спиной. — И с каких это пор виконты должны уступать даже не баронам, а всего лишь их глупым сынкам? Прочь с дороги! А об этой леди не смей и думать, она не для таких, как ты!
Превосходно. Он усвоил преподанные ему правила этикета. Очень мило с его стороны. Вот только не стоило пользоваться ими в столь сомнительных обстоятельствах...
Однако противник Мика, как уже не раз случалось за этот вечер, больше не сомневался в том, что имеет дело с джентльменом.
Он сунулся было к Винни и тут же получил удар в челюсть, потом под ложечку и напоследок пинок в пах. Изнывавший от скуки джентльмен, решивший развлечься созерцанием «городских низов», получил эту возможность, лежа на полу. Причем все случилось в мгновение ока, так что Винни не успела и охнуть.
Из ее горла вырвался какой-то жалкий сдавленный писк.
— Идем! — Мик схватил ее за руку и потащил к двери, кинув через плечо своим друзьям: — Отведите его умыться, когда очухается!
У Винни голова шла кругом. Сегодня из-за нее подрались двое мужчин, сыну барона пришлось несладко из-за того, что он оказался неравнодушен к ее чарам. Ею восторгалась вся таверна. А еще она целовалась с мужчиной в темной глухой аллее, как заправская шлюха со своим дружком.
Чудесный, незабываемый вечер!
Едва оказавшись в карете, Мик набросился на нее и стал целовать. Но вот что странно: вместо того, чтобы проделать с ней все обещанные им ужасные и неприличные веши, он вкладывал в свои поцелуи все меньше и меньше страсти.
А потом вдруг и вовсе отодвинулся от нее. На протяжении остававшихся до дома пяти минут он так и сидел неподвижно, уставившись в темноту за окном.
Винни немедленно решила, что сделала что-то не так. И теперь он на нее рассердился. Он явно разочарован. Она его обидела. Но чем?
Нет, не может быть, она ошиблась. Как ни старалась, Винни не могла вспомнить за собой никакой вины, и если уж на то пошло, почему она вообще должна считать себя виноватой? Они оба прекрасно провели время, к тому же он ни в чем, вот именно — ни в чем, не встречал сегодня отказа. Похоже, он дуется не на нее, а на себя!
Ревность. Винни так и подпрыгнула от восторга. Он ревнует ее к сыну барона! Ну что ж. немного ревности — это даже здорово. Это так приятно щекочет нервы... Теперь Винни могла считать себя настоящей женщиной: желанной и опасно могущественной.
Но с другой стороны, Далила не очень-то хорошо обошлась с Самсоном. Пожалуй, Винни не будет заходить так далеко. Она просто хотела, чтобы Мик любил ее такую, какая она есть. Хотела близости и ласки.
Винни попыталась заговорить с ним, чтобы отвлечь от грустных мыслей.
Но Мик мрачнел буквально на глазах. Он чувствовал, как углубляется разделявшая их пропасть.
Ему было противно вспоминать о своей стычке с этим идиотом, который даже не смог отличить ложь от правды. Весь вечер Мик чувствовал себя королем среди своих друзей, однако разряженный повеса мигом спустил его с небес на землю. На настоящую землю, где он если и был королем, то королем голодранцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39