Ц Воровать не можешь Ц проси.
Просить Володька умел. У женщин, особенно у старых, просил многословно. У м
ужиков просил с опаской, долго приглядываясь и не подходя близко, задава
л вопросы. По тому, каким блеском блестели мужицкие глаза, по ответам, по м
олчанию, по ухмылкам, по другим тонким приметам определял, что ему говори
ть дальше и куда поворачивать. Если все приметы сходились как надо, Волод
ька задавал вопрос:
Ц Дяденька, вы думаете, Гитлера повесят, когда поймают? Не-а. Раскалят лом
с одного конца и холодным концом Гитлеру в задницу воткнут.
Ц Почему холодным? Ц спрашивал мужик обязательно и разочарованно.
Ц А чтобы никто не смог вытащить, Ц отвечал Володька и хохотал и припля
сывал.
Полицай, который сейчас Володьку тянул, был ему непонятен и поэтому стра
шен.
Полицай приволок Володьку в конец эшелона, к раскрытой теплушке. Рывком
поднял его, швырнул внутрь.
Ц Возьмите, пока его до смерти не забили. Тронутый он. Ц Полицай бросил в
вагон недоеденного леща и краюху и, повернувшись круто, пошел напрямик ч
ерез рельсы.
Володька подгреб леща и краюху к себе и только тогда огляделся.
На соломе вдоль стен сидели и лежали ребята Ц стриженые мальчишки, стри
женые девчонки. Одна нестриженая, но не девчонка уже, стояла у распахнуто
й двери.
Ц Как тебя зовут? Ц спросила она.
Володька с треском оторвал со спины леща кожу:
Ц Гаденыш, змееныш, ублюдок, сирота, воришка, попрошайка, собачье дерьмо,
паскудник… А вас как?
Ц Меня зовут Полина Трофимовна. Это дети. Мы из детдома. А ты откуда?
Ц Откуда-то черт принес… А может, в капусте нашли. Ц Володька рвал зубам
и леща, кусал хлеб и, захлебываясь торопливой слюной, громко, нахально чав
кал. Он их презирал: «Сволочи, а не детдомовцы Ц с немцами на поездах ездя
т».
Ц Вши есть? Ц спросила Полина Трофимовна.
Ц Полно. Умные, стервы, они от войны заводятся.
Ц Мальчики, остригите его, Ц сказала Полина Трофимовна.
Двое мальчишек поднялись с соломы, оба старше Володьки и гораздо сильнее
.
Володька оскалил зубы:
Ц Кушу.
Ц Не бузи, Ц сказал ему мальчишка покрепче, темный лицом и скуластый. Ц
Все равно острижем. Бузить будешь, в лоб дам Ц и тихо.
Володька плевал им в лица разжеванным лещом, бил их ногами, но они повалил
и его, и, когда он укусил одного за руку, другой дал ему кулаком. Володька ср
азу ослаб, застонал, распластался на дощатом полу и пополз. Мальчишки под
тащили его к двери, чтобы голова Володькина свесилась наружу. Один ему на
ноги сел, руки за спину завернул. Другой стриг его голову ножницами как по
пало, но аккуратно Ц чтобы волосы падали на землю.
Трещали сухие рваные крылья, тянулись к Володькиной голове мертвые тощи
е лапы. От бабочки воняло керосином. Когда Володьку стошнило и он пришел в
себя, предзакатное небо светилось в четырех маленьких окнах. Под полом с
тучали колеса. Ветер проникал в щели, щекотал под рубахой тело. Голове был
о холодно. Саднило, пекло оголенные волдыри и коросты. Кожа по всему телу и
лицо натянулись от керосина. Керосиновая вонь смешивалась с вонью белог
о порошка, на который немцы были так же щедры, как и на порох. Тело, как и все
гда после ударов по голове, было слабое, но Володькина мысль не могла оста
вить беззаконие неотмщенным.
Ц Сволочи. Икра немецкая. Паскуды. Кто меня керосином вымазал?
Над Володькой наклонился тот же скуластый, темный лицом парнишка.
Ц Я, Ц сказал он. Ц Не хватало нам твоих вшей и сыпного тифа. И заткнись. И
язык придержи, не то я тебе еще врежу.
Ц А я бешеный. Я тебе горло перегрызу. Ц Володька подумал и вялым голосо
м уточнил: Ц Лучше я тебе ухо откушу. Ты уснешь, я подкараулю и откушу тебе
ухо. Ц Он засмеялся бессильно. Ц И не трогай меня, по голове не бей. Где мо
й лещ? Сожрали?
Ц Заткнись, говорю, Ц ответил ему скуластый парнишка.
Полежав еще с полчаса, Володька сел. Дверь была закрыта неплотно. Он присл
онился к ней. Лес в щели будто темная вспученная река. Поляны Ц светлые ос
тровки на ней. Небо синее, и земля теплая. И трава мягкая.
Ц Едете? Почему не удираете? Ц спросил он. Поезд стоял на разъезде, брал в
оду. Ц Ссыпимся, рванем в лес, и ищи-свищи. Может, боитесь?
Ц А малышей куда деть?
Володька огляделся внимательно. В глубине вагона сидели и лежали ребяти
шки гораздо младше его, многие совсем малыши.
Ц Больные у нас, Ц сказала стриженая девчонка, высокая, тощая и задумчи
вая. Ц Мы детский дом, у нас так нельзя.
Глаза у девчонки мамины. А какие у мамы глаза? Мертвые.
Ц Есть дают? Ц спросил Володька, помолчав.
Ц Дают. Облюешься.
Володька смотрел в открытую дверь на волю.
Ц Я-то убегу. Отдохну у вас, поем и дам ходу. Что я, дурак Ц к немцам ехать? Т
ем более не охраняют. Выпрашивать буду Ц все лучше.
Изредка он поглядывал на ребят. Девчонки штопали и латали одежду. «Семей
ка, ишь путешествуют».
Ц Пить, Ц застонал кто-то, укрытый пальто.
Ц Нужно удрать, в городе вас по домам разберут, Ц решил Володька, почеса
в стриженую, в коростах голову.
Никто ему не ответил.
Ц Конечно, нарасхват не пойдете. А я и подавно. Да я-то что, и так проживу. Не
знаете, зачем вас немцы в поезде возят? А я знаю! Ц заорал он. Ц Чтобы парт
изаны эшелон не взорвали. Не догадываетесь?
Полина Трофимовна заплакала.
Ц Где мой лещ? Сожрали?
Полина Трофимовна оттащила его в угол, загородила собой. Он кричал из-за с
пины:
Ц Ссыпаться нужно! В лес удирать! Вы, герои чертовы, так и будете ездить?
Ребята гудели долго и не могли уснуть.
Ночью состав остановился. В щели показался свет. Фонарь «летучая мышь» в
плыл в вагон. За ним, широко отодвинув дверь, влез немец. Был он на пьяных но
гах, в руке бутылка. Поставил фонарь посередине вагона и все говорил что-т
о и выкрикивал, пел и приплясывал. Он совал ребятам кусочки сахара и након
ец заявил членораздельно:
Ц Я есть артист.
Он кричал петухом, лаял, корчил смешные рожи, играл на губной гармошке и вс
е прикладывался к бутылке, и глаза его сатанели. Рожи становились страшн
ее, страшнее, наконец он начал хрипеть и дергаться, водка, стекая на грудь,
зло вспыхивала. Ребята, смотревшие на него сначала с любопытством, потом
даже весело, стали расползаться по углам, прятались в тень, несколько мал
ышей заплакало.
Ц Почему не веселись? Ц закричал немец. Ц Сейчас будем еще веселись. Се
йчас главный циркус. Фокус-покус.
Он принялся сгонять ребятишек в центр вагона и рассаживать их кружком, п
отом вытащил к фонарю Полину Трофимовну.
Ц Фокус-покус Ц есть жизнь! Ц закричал он, швырнул пустую бутылку в отк
рытую дверь. Вытер губы, забрал кофту Полины Трофимовны на груди в кулак
Ц словно сжевал тонкую ткань пальцами.
Она ударила его по руке и отпрянула. Он заржал. И пошел на нее, перешагивая
через ребят.
Она выбросилась из вагона спиной вперед. И Володьке показалось, что в пос
ледний свой миг она глянула на него, как бы моля увести ребят. Немец качнул
ся за ней с протянутыми руками. Он бы не упал, но скуластый с разбега удари
л его ногой в зад. Немцевы руки соскользнули по двери, зацепились за дверн
ой полоз и тут же исчезли. Фонарь «летучая мышь» скуластый тоже выбросил
в темноту.
Паровоз загудел, набирая хорошую скорость после поворота.
Ц Ссыпаться! Нужно ссыпаться! Ц кричал Володька.
На остановке в вагон налезли пьяные немцы. Они хохотали и громко звали св
оего товарища. Гришка молча кивнул на дверь. Немцы не поняли. Но потом, так
же громко ругаясь, как только что хохотали, они спрыгнули из вагона. Закры
ли дверь снаружи. И окна закрыли.

На скобленом столе с черными пятнами от утюгов, чугунов и самоварных угл
ей, с дырками от выпавших усохших сучков на белой нежной бумажке лежал не
опознанный плод. Его бугристая кожа сочилась душистым солнечным маслом,
заполняя избу запахом некой небесной росы, которую бабка надеялась поню
хать только в райских садах.
Райский плод принес Сенька.
Ц Вот, Ц сказал он. Ц Я раненому немецкую фрукту принес.
Ц Украл, не иначе, Ц осудила его бабка Вера.
Ц Да неужто они такую фрукту сами дадут? Вкусная небось. Только я не знаю,
как ее едят.
Сенька уселся на порог, чтобы не глядеть в мальчишкино лицо, из которого к
расные пятна сосут жизнь, и осталось ее там на донышке.
Вслед за Сенькой в избу набились ребятишки Ц глазищи до сердца, а сердце
через них Ц на ладони. Нету у бабки Веры для ребятишек настоящего имени: к
то Колька тут, кто Васька, кто Манька, а кто Тамарка, бабка Вера никак не зап
омнит. Бабки Верина память уже не сплетает таких узелков малых, как имена
ребячьи, Ц Савря, и все тут. В Малявине поросенок Ц Савря, мальчишка сопл
ивый Ц Савря и прочая мелкая безобидная нечисть Ц Савря. Ребятишки тар
ащились на бабкин стол скобленый, на неведомый фрукт, как на чудо. По их гл
азам понимала бабка, что глядят они на него не из голодной жадности, а пере
полненные восхищением, радостные оттого, что глаза их видят невиданное,
ноздри слышат неслыханное. Только самая маленькая, Сенькина сестренка М
аруська, щурилась на чудесный плод с нескрываемым точным смыслом. Она и с
казала, когда, наглядевшись досыта, ребятишки сбегали к деду Савельеву, ч
тобы определить назначение фрукта:
Ц Дедушка, а ее едят?
Ц Едят, Ц сказал дед Савельев. Ц Называется оно Ц апельсин. Деликатны
й плод, небось попробовать надо.
Бабка Вера уточнила строптиво:
Ц Хотя бы и апельсина, да для больного младенца это Сенька небось не для
вас постарался. Ишь Саври…
Сенька отвернулся, сдержал вздох.
Ц Для больного оно без радости, Ц сказал дед. Ц Сопьет, и все тут, как вод
у.
Он взял апельсин со стола Ц упало бабкино сердце, но, видя рассыпанные во
круг сверкающие ребячьи глаза, она не посмела вмешаться. Дед Савельев вз
ял нож Ц бабкино сердце совсем ушло. Дед надрезал кожицу сверху вниз, раз
вернул ее лепестками Ц бабкино сердце подпрыгнуло, толкнулось в груди с
ильно и радостно, как у ребенка.
Ц Смотри ты…
На стариковой ладони расцвел цветок, и словно весна пришла в избу, словно
расцвели целебные бабкины травы, а старые бревна стен дали вдруг клейкий
веселый лист.
Ц Будто лилия…
Маруська, встав на цыпочки, тихо спросила:
Ц А ее кушают?
Дед, как волшебник, на ладони обнес по ребятам душистый цветок, подержал п
еред каждым, чтобы каждый успел нанюхаться, потом разделил сердцевину цв
етка на ядреные ломтики, в которых под тонкой пленкой кипел оранжевый со
к.
Ц И тебе, Вера, Ц наделив ребятишек, сказал дед Савельев. Ц Лизни… А это
Ц больному. Ц Он подошел к бельевой корзине, где со стиснутыми зубами ле
жал найденный на дороге мальчишка. Ц Разожми ему зубы.
Зубы мальчишки сами разжались.
Ц Кто меня керосином намазал? Ц крикнул он хрипло и дико. Ц Нужно «Хайл
ь!» кричать… Ой, не бейте меня больше по голове… Поросятники! Недоноски! Ко
лбасники!..
Бабка перекрестилась. Дед выдавил сок из ломтика в открытый, хватающий в
оздух мальчишкин рот. Мальчишка дернулся, выплюнул сок прямо в деда, засн
овал по корзине и наконец затих, затаился, спрятав голову под подушку.
Разделенное по частичкам солнце, каждому на ладонь подаренное, как бы по
меркло. Маруська заплакала, сказала с необоримой обидой:
Ц Вдруг ее есть нельзя. Вдруг это гадючья ягода.
Ц Можно, Ц сказал дед. Ц Она вкусная.
Первым свой ломтик проглотил Сенька, его обожгло кисло-сладким. За Сеньк
ой остальные ребята съели враз. Одна Маруська лизала свою дольку, высасы
вала по капельке. С первой же капелькой сока ее страх ушел. Съев, Маруська
сказала:
Ц Я б такой апельсины много бы съела Ц целую гору. Ц Она слизнула с ладо
ни запах. Ц Вон как пальцы напахли. Ц Она нюхала пальцы, прижимала их к ще
кам и ко лбу, смеялась кокетливо и заливисто.
Ц Леший с тобой, Ц пробурчала старуха. Ц От горшка два вершка, а смотри
как девчится. Неужто в этой кислятине сок такой сильный? Я бы последнее яб
локо на нее не сменяла.
Дверь отворилась. Генералом вошла в избу Любка Самарина, в белой блузке ш
елковой, платок на плечах с розами Ц еще до войны Мишкой подаренный, трак
тористом, туфли «Скороход» на высоком каблуке.
Ц Чем это у вас пахнет? Ц спросила она с порога. Увидев на столе апельсин
овые корки, на Сеньку глаза кинула. Ц Корки апельсиновые Ц в буфет, ребя
тишек Ц за печку. Ц И с улыбочкой, вежливым голосом: Ц Будьте любезны, вх
одите, герр доктор. Ц Бабке шепотом: Ц Я тебе немца привела из Засекина, д
октор ихний.
Немец вошел в избу стеснительно. Поздоровался, как крещеный, сняв шапку.

Ц Вот он, герр доктор, Ц сказала Любка и рукой оголенной повела, будто к т
анцу. Ц Пулей раненный.
Немец снял с плеча сумку, обшитую кожей, положил ее на скамейку и достал ку
сок мыла. Бабка засуетилась, налила в глиняный рукомойник теплой воды, вы
хватила из комода чистое полотенце. Пока немец мыл руки, она стояла возле
него, печальная и покорная, с затаенной надеждой, как все матери перед вра
чами.
Немец долго, старательно вытирал пальцы и все рассматривал полотенце.
Ц Зер гут, Ц сказал он и похвалил работу.
Ц Чего уж, Ц ответила бабка, Ц крестьянское дело такое.
Немец смотрел на мальчишку внимательно, веки смотрел, десны смотрел, жив
от щупал. Спросил название трав, которыми бабка обкладывала рану, и запис
ал их в тетрадочку. Рану похвалил, мол, чистая, значит, заживет скоро. Поинт
ересовался, поила ли бабка мальчишку, попросил рассказать, какими отвара
ми и настоями. Бабка рассказывала, а он все кивал, все записывал. Потом поп
росил показать ему травы. Некоторые он признал, другие завернул в пакети
ки, подписал и спрятал в сумку. Особенно заинтересовался ятрышником.
Ц Эта трава силу придает, Ц говорила бабка, Ц и ясность в голове. Ее на с
пирту нужно настаивать крепко, на перваче, потом в воде распускать Ц три
капли в рюмку и так пить. Можно на водке Ц тогда побольше капель. Можно на
воде, как слабенький чай пить. Полстакана утром и вечером полстакана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18