На лбу – рубленая рана, так что вряд ли можно предполагать смерть от естественных причин. Они поехали туда ночью, был ноябрь, и в воздухе носились снежинки. Сомнений в том, что девушку убили, не было. Выяснилось, что она была в Истаде в кино, потом села на автобус, вышла на своей остановке и пошла через луг к хутору. Отец, обеспокоенный отсутствием дочери, взял карманный фонарь и пошел ей навстречу – тут-то он ее и нашел. Следствие растянулось на несколько лет, тысячи страниц заполняли папку за папкой, но преступника так и не нашли. Они не могли даже определить мотив убийства. Единственным вещественным доказательством в деле так и осталась найденная на месте преступления сломанная бельевая прищепка. Она лежала в крови рядом с телом. И все. Убийство так и осталось нераскрытым. Рюдберг захаживал иногда в кабинет к Валландеру – ему приходила в голову какая-нибудь версия, и он хотел ее обсудить. Валландер знал, что Рюдберг иногда приходит на работу даже в выходные – сидит и роется в старых следственных материалах – не может примириться, что какое-то преступление не раскрыто. В последние дни, уже в больнице, умирая от рака, он снова заговорил об этой убитой девушке. Валландер понял, что Рюдберг завещает ему не забывать, что произошло той далекой осенью, – может быть, ему когда-нибудь удастся найти убийцу. Но он так ни разу и не сходил в архив, не взял в руки старые пожелтевшие бумаги. Он почти не думал о том происшествии – но не забыл его. Иногда она ему снилась, эта девушка, – всегда одинаково: он стоит, нагнувшись над ней, где-то рядом Рюдберг… Она смотрит на него, хочет ему что-то сказать, но не может.
Он свернул с главной дороги. Не хочу, чтобы мне снились эти трое, подумал он. Не хочу, чтобы мне снился Сведберг. Мы должны найти того, кто это сделал.
Он остановился у входа в национальный парк. Там уже стояла полицейская машина. К своему удивлению, Валландер увидел, что из машины вылез Эдмундссон и направился к нему.
– А где собака?
– Дома, разумеется. Не спать же ей в машине.
Валландер кивнул в сторону леса:
– Все спокойно?
– Там только Нюберг. И кто-то еще с ним.
– Нюберг здесь?
– Только что приехал.
И Нюбергу тоже не спится, подумал Валландер. Ничего удивительного.
– Август, а тепло, – заметил Эдмундссон.
– Осень на носу, – сказал Валландер, – может похолодать в любой момент.
И пошел в лес.
Этот человек был в лесу уже давно, с наступления темноты. Он пришел со стороны моря, чтобы остаться незамеченным. Сначала долго шел по берегу, карабкался по скалам, а потом, улучив момент, скрылся в кустах. Он не был уверен, что там нет полицейских с собаками, поэтому пошел в обход. Остановился он только на главной тропинке, ведущей в зону отдыха. Оттуда он мог легко скрыться, если вдруг собаки что-то учуют. Но он не волновался.
Под защитой темноты он наблюдал, как полицейские снуют по тропе. Мимо прошло несколько машин. Среди полицейских он заметил двух женщин. В начале десятого почти все уехали, почти одновременно – сели в машины и уехали. Он не торопился. Спокойно выпил чаю из термоса. Посылка из Шанхая уже пришла – завтра с утра он пойдет на почту. Он допил чай, сунул термос в рюкзачок и пошел к тому месту, где он их убил – он уже убедился, что собак в лесу нет. Издалека он видел призрачный свет полицейских прожекторов. Он подумал, что все это похоже на некое театральное представление, закрытое, без публики, и вдруг почувствовал соблазн подкрасться поближе и послушать, о чем говорят полицейские. И посмотреть на их лица. Но удержался. Он никогда не совершал необдуманных поступков. Если сохранять самообладание, ничего с тобой не случится – оно всегда защитит…
Он видел, как в свете прожекторов шевелятся тени полицейских. Тени были устрашающе огромными, но он знал, что это только иллюзия. Они тыкались во все стороны, ничего не понимая, как слепые котята. Они были не в состоянии разобраться в загаданном им ребусе. Он почувствовал что-то вроде удовлетворения, но тут же окоротил себя. Самодовольство опасно.
Потом он вернулся на главную тропу. Он решил уже уходить, как увидел приближающийся свет фонаря. По тропе шел человек. Конус света плясал по земле. На какую-то долю секунды он увидел его лицо. Он знал этого человека – это был Нюберг, криминалист. Он, значит, и должен разгадать его загадку, сообразить, с чем он имеет дело. Он не сообразит. Может быть, ему и удастся сложить какие-то кусочки мозаики, но целостную картину он не поймет никогда.
Он поправил рюкзак и уже собрался переходить тропу, как вдруг, еще не видя фонарика, услышал еще чьи-то шаги. Он скользнул в кусты. Это был какой-то здоровенный детина, но походка была почти стариковская, должно быть, от усталости. Ему вдруг захотелось выскочить из кустов, словно ночной зверь, промчаться мимо и снова исчезнуть во мраке.
Вдруг тот остановился и направил фонарь на кусты. На секунду его охватил почти непереносимый страх – он решил, что обнаружен. Уйти не удастся. Но конус света вновь переместился на тропу, и человек двинулся дальше. Затем снова остановился, обернулся и посветил на тропу позади себя. Потом потушил свет и остался стоять, совершенно неподвижно. Он стоял так несколько показавшихся ему бесконечными мгновений, затем вновь включил фонарик и двинулся дальше.
Он выждал, лежа в кустах. Сердце колотилось. Почему тот остановился? Он не мог ни слышать его, ни видеть.
Он даже не знал, сколько пролежал в этих кустах. В первый раз ему изменили его идеальные биологические часы. Может быть, час, может быть, больше. Наконец он поднялся, пересек тропу и пошел к берегу.
Уже начинало светать.
Свет Валландер увидел издалека, но еще раньше услышал он усталый и сварливый голос Нюберга. На тропе стоял полицейский и курил.
Он остановился еще раз и прислушался. Он не знал, почему у него появилось это чувство, скорее всего, это было продолжение того, о чем он думал в машине, – убийца, прячущийся в темноте, невидимый и неслышимый убийца. Вдруг ему послышался какой-то звук. Он замер, словно парализованный страхом. Потом понял, что ему почудилось. Он погасил фонарь и прислушался. Ничего, кроме далекого шума прибоя.
Увидев Валландера, полицейский на тропинке поспешил потушить сигарету. Валландер поздоровался и махнул ему рукой – кури, пожалуйста. Они стояли как раз на границе тени и света от прожектора. Валландер знал этого парня – он начал работать всего полгода назад. Длинный и рыжий, зовут его Бернт Свенссон. Валландер почти не сталкивался с ним по работе, но вспомнил, что тот подходил с каким-то вопросом в Высшей школе полиции в Стокгольме, куда Валландера пригласили прочитать лекцию.
– Все спокойно?
– По-моему, здесь где-то бродит лиса, – сказал Свенссон.
– Почему ты так решил?
– Какая-то тень мелькнула. Больше, чем кошка.
– В Сконе нет лис после эпидемии.
– Может быть, и нет, но это, скорее всего, была лиса.
Валландер кивнул:
– Пусть будет лиса.
Они медленно стали спускаться по откосу. Там, внизу, стоял Нюберг и внимательно рассматривал дерево, под которым лежали трупы. Но теперь даже и голубой скатерти уже не было. Увидев Валландера, он скривился.
– А ты еще что здесь делаешь? – проворчал Нюберг. – Ты должен поспать. Кто-то один должен сохранять голову.
– Знаю. Не могу заснуть.
– Все должны поспать. – Голос его был хриплым от усталости. Валландер почувствовал, что Нюберг на пределе сил.
– Все должны поспать, – повторил Нюберг, – а такие вещи случаться не должны.
Они помолчали, наблюдая, как полицейский в комбинезоне копает что-то маленькой лопаткой у подножия дерева.
– Я уже сорок лет в полиции, – вдруг сказал Нюберг. – Через два года на пенсию.
– И что ты будешь делать?
– Скорее всего, на стенку лезть, – сказал Нюберг, – но уж, во всяком случае, не торчать ночью в лесу в компании полуразложившихся трупов.
Валландер вспомнил слова бывшего директора банка Сунделиуса – раньше я каждое утро уходил на работу, а теперь просто на стенку лезу.
– Придумаешь, чем заняться, – утешил он Нюберга.
Тот что-то буркнул в ответ. Валландер зевнул и потянулся, пытаясь преодолеть усталость.
– Я приехал, чтобы подумать, что делать дальше.
– Ты имеешь в виду раскопки?
– Если мы правы в наших догадках, надо поставить вопрос – что за логика в его действиях? Зачем он прятал трупы?
– И другой вопрос – занимался ли этим один человек, – напомнил Нюберг.
– Думаю, один. Невероятно, чтобы в подобном массовом убийстве участвовали двое. К тому же это, скорее всего, мужчина. По той простой причине, что женщины обычно не стреляют в голову. Особенно в голову молодых ребят.
– Забыл прошлый год?
Вполне правомерное замечание – в прошлом году они расследовали сразу несколько убийств. Убийцей была женщина. В конце концов они ее взяли. Но это позиции Валландера ничуть не поколебало…
– Надо понять, кого мы ищем, – настаивал Нюберг. – Психа-одиночку? – Может быть. Но с уверенностью сказать нельзя.
– Надо же из чего-то исходить.
– Это уж точно. Хорошо: он один. Собирается спрятать три трупа. Как он рассуждает? Что делает?
– Прежде всего, ищет место неподалеку. Из практических соображений – ему же пришлось их тащить на себе. Если у него, конечно, не было тачки. Но тачка слишком заметна, а этот тип, судя по всему, очень осторожен.
– Дело не только в расстоянии, – сказал Валландер, – дело еще и во времени. Не забудь – это зона отдыха. Лето. Здесь даже ночью могут быть люди.
– То есть он закапывает их где-то рядом?
– Если закапывает, – задумчиво произнес Валландер, – а какой у него выбор?
– На дерево поднять. С помощью блока и веревки. Но тогда тела были бы еще в худшем состоянии.
Валландеру такая мысль даже не приходила.
– Насчет состояния тел… по-моему, никаких следов. Звери, птицы… ты заметил что-нибудь?
– Я – нет. Пусть медики выскажутся.
– Значит, трупы хранились в недоступном для животных месте. И не просто в земле – зверь докопается. Отсюда следующий вывод – он не просто спрятал их. Они лежали в чем-то. В ящиках или в полиэтиленовых мешках.
– Я в этих делах не эксперт, – сказал Нюберг, – не знаю, как наружная температура влияет на процесс разложения. Но что я знаю твердо – в замкнутом пространстве все идет не так, как если бы они просто лежали в земле. И это, кстати, может означать, что они умерли раньше, чем мы думаем.
Валландер почувствовал, что они подобрались к чему-то важному.
– И что тогда? – спросил он.
– Вряд ли он будет искать место выше по склону. – Нюберг махнул рукой в сторону откоса.
– И не станет пересекать тропинку без особой необходимости.
Оба дружно повернулись спиной к откосу и стали вглядываться в темноту. Тысячи насекомых кружились у горячей линзы прожектора.
– Налево покатый склон, – сказал Нюберг, – местность постепенно понижается до самого дна, но там очень узко, сразу начинается противоположный склон оврага.
– А прямо?
– Тоже склон. Густой кустарник. Колючий.
– Справа?
– Сначала кусты. Но не такие густые. Потом поляна, весной там, наверное, болото. Потом снова кустарник.
– Наверное, где-то там, – сказал Валландер. – Прямо или справа…
– Справа, – решительно сказал Нюберг. – Я забыл сказать тебе одну вещь. Если идти прямо, там тропинка. Но даже не в этом дело…
Он подозвал полицейского, что-то копавшего под деревом.
– Расскажи, что ты там видел – когда пошел прямо.
– Грибов полно.
Валландер понял мысль Нюберга.
– Он избегает грибных мест, чтобы случайно не нарваться на грибников?
Нюберг кивнул.
– Я сам люблю собирать грибы. И у меня есть свои места, я туда даже и не в сезон захаживаю.
Полицейский вновь отошел к дереву.
– Что же, как рассветет, пойдем направо, – сказал Валландер.
– Если мы рассуждаем верно, он спрятал трупы там. Но это не обязательно. Мы можем и ошибаться.
Валландер до того устал, что даже не ответил. Он решил вернуться к машине и немного подремать на заднем сиденье.
Нюберг проводил его до тропы.
– Мне что-то почудилось в кустах, когда я приехал, – сказал Валландер. – А Свенссон уверен, что видел лису.
– Людям кошмары во сне снятся. А у нас все с ног на голову. Бредим наяву.
– Мне не по себе, – сказал Валландер. – А вдруг он ударит снова?
Нюберг ответил не сразу.
– Будем исходить из того, – медленно произнес он, – что раньше, по всей видимости, он подобных преступлений не совершал. Во всяком случае, в этой стране. Мы бы знали.
– Мартинссон уже делает запросы. Может быть, где-то в других странах было что-то схожее.
– Ты боишься, что это может повториться?
– А ты нет?
– Я всегда боюсь. Но все равно думаю, что такое случается только один раз.
– Будем надеяться, – сказал Валландер. – Я буду через пару часов.
Он вернулся на опушку парка. Чувство, что в темноте кто-то прячется, больше не появлялось. Он свернулся на заднем сиденье и мгновенно заснул.
Когда он проснулся, было уже совершенно светло. Кто-то постучал в окно и разбудил его. Валландер открыл глаза и увидел прильнувшее к стеклу лицо Анн-Бритт Хёглунд. Все тело болело. Он, мало что соображая, тяжело вылез из машины:
– Сколько сейчас?
– Начало восьмого.
– Значит, я проспал. Надо начинать искать.
– Уже ищем. Поэтому я тебя и разбудила. Сейчас приедет Ханссон.
Они поспешили по тропинке.
– Ненавижу спать в машине, – сказал Валландер. – А еще больше – просыпаться. Ни умыться, ни побриться. Я уже стар для таких подвигов. Мозги не работают без кофе.
– Кофе есть, – сказала она. – Если его нет у наших, у меня свой термос. Могу даже предложить бутерброд.
Валландер прибавил шагу, но за ней не поспевал. Почему-то это его раздражало. Они шли мимо того места, где ночью ему что-то почудилось. Он остановился и огляделся. Ему пришло в голову, что если кому-то нужно понаблюдать, кто проходит по тропинке, лучше места не придумать. Анн-Бритт посмотрела на него с удивлением. Валландеру пока не хотелось ей ничего объяснять. Он еще раз огляделся и сказал:
– Не могла бы ты попросить Эдмундссона с собакой тут прогуляться? Двадцать метров туда-сюда от тропинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67