Тут он коснулся ее руки, и она почувствовала, что не в силах отстраниться. - Поверь, я буду счастлив, если только ты одна будешь моей.
- В данный момент? - осведомилась она. - Ведь в будущем все может измениться, не так ли?
Он пожал плечами:
- Кто знает, что произойдет в будущем?
- Ты ведь заведешь себе любовницу, верно? - допытывалась Кэтрин. Он не ответил, и она продолжала: - Значит ли это, что и мне можно будет завести любовника?
Он переменился в лице и отдернул свою руку. Глаза его вспыхнули; в них пылали гнев и ревность.
- А ты захочешь иметь любовника?
На самом деле она и представить себе не могла, что сможет допустить к своему телу кого-нибудь, кроме мужчины, сидевшего напротив нее. Но он не должен был знать об этом. А если бы узнал, то получил бы неограниченную власть над ней.
Кэтрин отвернулась, чтобы муж не смог догадаться о ее чувствах. Глядя в окно, она проговорила:
- По-моему, несправедливо, что ты получишь право искать наслаждений в объятиях других женщин, а я буду сидеть дома одна.
Вены у него на шее вздулись, как если бы он с трудом сдерживал какое-то очень сильное чувство. Руки же, лежавшие на коленях, сжались в кулаки.
- Метко замечено, Кэт. Но не обязательно обсуждать этот пункт прямо сейчас. Я не собираюсь оставлять тебя неудовлетворенной в ближайшее время.
Гнев и разочарование охватили Кэтрин. Она даже испугалась силы своих чувств. С одной стороны, она была в ярости от того, что ее муж завел разговор на подобную тему на второй день после свадьбы. Что он вообще посмел признаться в том, что он негодяй. Но с другой стороны, она не могла не восхититься его откровенностью и грубоватой честностью. По крайней мере, теперь она знала, чего ожидать от своего супруга. И ей будет гораздо легче держать свое сердце закрытым для него.
Но она не могла не признать: слова мужа о том, что он желает только ее одну - пусть даже это будет продолжаться недолго, - очень ее взволновали. Да, эти слова взволновали ее самым постыдным образом, и радостное возбуждение с каждой секундой росло, вытесняя все другие чувства и эмоции.
- Как ты верно заметил, наш брак был заключен не по любви. - Эти слова дались ей с огромным трудом. - Да, не по любви, и мы оба прекрасно это понимаем. Нет никаких причин, которые могли бы помешать тебе и в дальнейшем вести привычный для тебя образ жизни. А я найду, чем заполнить свое время, найду себе занятие и не буду сохнуть от того, что сердце моего мужа принадлежит не мне.
Он утвердительно кивнул, хотя, судя по виду, был не слишком доволен тем, что она так быстро согласилась на его условия. Казалось, он хотел что-то сказать, но тут карета стала замедлять ход. Выглянув в окно, Доминик начисто забыл о жене - очевидно, теперь его интересовало только поместье.
Наконец карета остановилась, и Доминик, даже не дав вознице времени спуститься с козел, а слуге с запяток, сам распахнул дверцу и выскочил на снег. Кэтрин же ничего не оставалось, как сидеть в карете, наблюдая за мужем.
Окинув взглядом стоявший перед ним особняк, он вздохнул, но по его лицу нельзя было догадаться, доволен он увиденным или нет. Кэтрин подождала еще немного, затем пересела на сиденье поближе к дверце и тихонько кашлянула.
Доминик вздрогнул от неожиданности, словно совершенно забыл, что в карете осталась жена. Обернувшись к ней, он с виноватой улыбкой сказал:
- Извини, Кэтрин.
Откинув ступеньку, муж помог ей выбраться из экипажа, и она, ступив на занесенную снегом землю, с любопытством осмотрелась. Дом, высившийся перед ними, был довольно большой, однако казался очень запущенным - видимо, здесь давно уже не жили. Несколько окон верхнего этажа были наглухо заколочены досками, а краска на оконных рамах кое-где отслаивалась. Чувствовалось, что дом этот был когда-то гордостью хозяев, но времена эти давно миновали.
И все же дом вполне можно было привести в порядок - Кэтрин нисколько в этом не сомневалась. Ей очень понравились огромные окна; при таких окнах в комнатах почти весь день будет светло. «А отделка фасада просто прелесть, - подумала она. - Надо только не полениться - и весь дом засверкает».
- Ну что? - Доминик взглянул на жену. - Как он тебе?
Кэтрин улыбнулась:
- Я ожидала совсем другого.
- Как я уже говорил тебе, я совсем недавно вступил во владение этим поместьем.
Он пожал плечами с самым беззаботным видом, однако она уже догадалась: по какой-то причине это поместье очень много значит для ее мужа. Иначе зачем бы он привез молодую супругу именно сюда, а не в свой лондонский дом или в какое-нибудь другое поместье?
- Кажется, я понимаю, почему тебе захотелось приобрести этот дом. - Она запрокинула голову и снова посмотрела вверх. - Он очень красив и выстроен с большим вкусом. Правда, запущен, но это поправимо.
Доминик не обратил внимания на ее замечание.
- Холодно как… Пойдем в дом.
Он предложил ей руку, но она немного помедлила. Ведь опасно было даже прикасаться к нему. Когда муж взял ее за руку, помогая ей выбраться из кареты, кровь у нее так и вскипела. А когда он повел ее туда, куда хотел повести, она вся затрепетала от сознания его близости.
После разговора, который у них недавно состоялся, стало совершенно ясно: гораздо разумнее держаться от него как можно дальше. Он не собирался впускать ее в свою жизнь, только в свою постель. В такой ситуации было бы неразумно дарить ему свое сердце.
Когда они поднялись на крыльцо, дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий. У него было довольно приятное лицо и белоснежные седины; а выражение в его глазах явно свидетельствовало о том, что он еще не знает, добро или зло сулит ему смена хозяина.
- Добрый вечер, сэр, - сказал дворецкий, когда они вошли в холл. - Осмелюсь предположить, что передо мной мистер и миссис Мэллори.
Кэтрин широко раскрыла глаза, услышав столь странное приветствие. Дворецкий как бы давал понять, что прежде никогда даже не видел Доминика. Она пристально посмотрела на мужа.
- А ты и впрямь здесь впервые, - заметила она.
Он улыбнулся ей, затем повернулся к дворецкому:
- Да, я Доминик Мэллори. А вы, должно быть, Мэтьюз.
- Да, сэр. - Дворецкий жестом приказал, слугам взять саквояжи и плащи хозяев, и слуги исполнили приказание с похвальным проворством. - Мы изо всех сил старались привести поместье в надлежащий вид к вашему приезду, но это оказалось нелегкой задачей…
Доминик отмахнулся от извинений старика:
- Не стоит беспокоиться о таких пустяках. Мы с миссис Мэллори не собираемся задерживаться в Лэнсинг-Сквере надолго. Я совершенно уверен, что те удобства, которые вы сможете нам обеспечить, окажутся более чем достаточными.
Мэтьюз еще больше насторожился при столь странном и, пожалуй, даже грубоватом ответе. Кэтрин очень удивило, что муж ее взял с дворецким такой тон. Слуги, очевидно, нервничали, так как не знали, чего ждать от новых хозяев. Несколькими любезными фразами вполне можно было бы успокоить их, дать понять, что новые хозяева не собираются никого увольнять. Собственно говоря, будь ее воля, расходы на содержание поместья немедленно были бы увеличены, и кое-что было бы выделено для его обновления.
- Ах, Мэтьюз, - обратилась она к старику с ласковой улыбкой, - этот дом просто прелесть! Я уверена, что мы будем очень счастливы здесь.
Казалось, старик немного успокоился.
- Благодарю вас, миледи. Позвольте проводить вас в ваши покои. А потом я дам знать кухарке, что хозяева прибыли. Если, разумеется, вы не хотите, чтобы я собрал всю прислугу. Тогда вы могли бы посмотреть на них прямо сейчас.
Кэтрин закивала утвердительно: ей очень хотелось встретиться с прислугой. Во-первых, чтобы успокоить всех, а во-вторых, потому что ей хотелось начать свою «карьеру» хозяйки с торжественного обращения ко всем обитателям дома.
Но Доминик поспешил вмешаться.
- Нет, Мэтьюз, уже поздно, - заявил он. - Просто вели кому-нибудь принести нам наверх поднос с ужином. Мы поприветствуем прислугу завтра.
Решительный тон, которым ее муж произнес это, заставил Кэтрин воздержаться от возражений - по крайней мере, отложить их до тех пор, пока они останутся наедине. Но опять она была неприятно поражена тоном Доминика. Ее муж держался так, будто и этот дом, и прислуга являлись для него всего лишь источником лишних хлопот. Это было странно, учитывая, как он взволновался, впервые увидев дом.
Мэтьюз поклонился и указал в сторону лестницы. Наверху он провел их по длинному коридору к высоким двустворчатым дверям. Двери отворились, и они увидели прекрасные хозяйские покои. Огромная кровать была с высокими резными столбами, поддерживавшими балдахин, а в камине весело трещало пламя. Мебель же была необыкновенно изящная и, судя по всему, очень дорогая. Ясно было, что слуги постарались обставить хозяйскую спальню как можно лучше.
- Боюсь, остальные покои еще не в лучшем состоянии, но здесь мы сделали, что могли, - как бы извиняясь, сказал Мэтьюз и поклонился.
Кэтрин же невольно вздрогнула; ей очень хотелось иметь отдельную спальню. Но, сделав над собой усилие, она попыталась улыбнуться. Слуги так старались приготовиться к их приезду, и огорчение хозяйки было бы воспринято как неодобрение.
Откуда Мэтьюзу было знать, что она не хочет делить со своим мужем спальню? Если бы у нее имелась отдельная комната, всегда можно было бы сослаться на головную боль и ускользнуть от Доминика… Но, увы, такой возможности у нее, оказывается, не было. Что ж придется полагаться только на силу воли.
- Благодарю, все замечательно. - Доминик наконец-то улыбнулся старику. Его, похоже, отсутствие второй спальни нисколько не огорчило.
- Я прикажу, чтобы вам принесли ужин сюда. Доброй ночи. - Мэтьюз снова поклонился и шагнул к двери.
Кэтрин охватила паника. Она прекрасно знала: едва дверь за дворецким затворится, придет время искушений.
- Доброй ночи, - сказала она в ответ. Несколько минут спустя дверь за стариком закрылась, и они с мужем остались наедине.
- Ты мог бы держаться и поприветливее, - заметила Кэтрин. Она принялась расхаживать по комнате.
Комната действительно была замечательная, однако взгляд Кэтрин то и дело обращался к кровати, высившейся напротив камина. Эта кровать была создана для греха.
- Я что-то не так сказал? - с невиннейшим видом осведомился Доминик. Он ни на секунду не сводил взгляда с жены - следил за ней, как коршун за добычей.
Кэтрин снова покосилась на кровать, но тут же ответа глаза. Она все острее ощущала близость мужа, и ей казалось, что в комнате становится все жарче. Увы, даже после заявлений, которые он сделал в карете - о том, каким должен быть их брак, - она все равно испытывала к нему влечение, и это влечение с каждой секундой усиливалось. Да, ее влекло к этому мужчине… как мошку на огонь.
Чтобы как-то отвлечься, Кэтрин решила отчитать супруга.
- Ты был слишком резок с ним, - заявила она. - И ты не удосужился успокоить старика, хотя совершенно очевидно, что и он, и все остальные слуги очень боятся потерять место.
Собравшись с духом, Кэтрин наконец-то осмелилась посмотреть мужу в глаза. Эти серые глаза притягивали ее и согревали… И они заставляли забывать о том, что необходимо было помнить.
Не ответив ни слова, он сделал шаг к ней, и она затаила дыхание. До чего же тяжело было противиться ему, когда он смотрел на нее так, как сейчас. От этих ярких глаз и от этой его улыбки она словно таяла.
Внезапно Кэтрин поняла, что у нее подгибаются колени.
- Т-ты, должно быть, устал, - пролепетала она, крепко вцепившись в штору; ей казалось, что если она не будет держаться, то не устоит на ногах и непременно упадет.
Доминик приблизился к ней еще на шаг.
- Меня терзает голод, - проговорил он рокочущим голосом, который проникал ей в самую душу.
Она ухватилась за двусмысленность этого заявления - будто это был спасательный круг.
- Да-да, понимаю… Сейчас я позвоню и узнаю, как там насчет нашего ужина. А то мы можем и спуститься… Посмотрели бы, как выглядит столовая, - добавила она с отчаянием в голосе.
Доминик ухмыльнулся:
- Дорогая, ты прекрасно поняла, какой именно голод меня терзает.
Колени у нее снова подогнулись, но она каким-то немыслимым усилием воли сумела устоять на ногах. Только не поддаваться!» - кричала она мысленно - и в то же время трепетала в предвкушении ласк и поцелуев мужа.
Кэтрин еще крепче вцепилась в парчовую штору и, судорожно сглотнув, проговорила:
- Что ж, я готова выполнить свой супружеский долг, если это так необходимо. - Она надеялась, что слова «супружеский долг» расхолодят мужа.
Доминик весело рассмеялся. Судя по всему, он и не думал отступать. Кэтрин мысленно отчитала себя за глупость. Было совершенно ясно: муж прекрасно все понимал, и обмануть его не удастся. Да-да, он знал, что она желала его так же, как он ее.
Стараясь скрыть свои чувства, Кэтрин отвернулась к окну.
- Неужели ночью все было так ужасно? - спросил Доминик.
В следующее мгновение он оказался прямо за ее спиной, и Кэтрин почувствовала его дыхание. А затем губы его прижались к ее шее, и Кэтрин невольно вскрикнула - ее словно горячей водной окатило.
- Нет, отчего же?.. Было совсем неплохо. Очень даже неплохо. - Она чуть не задохнулась, когда он расстегнул верхнюю пуговку у нее на спине.
- А это тебе не нравится? - Он лизнул языком ее шею.
- Нет, это слишком уж… - «Как чудесно!» - промелькнуло у нее. - Это слишком уж необычно.
Он расстегнул еще одну пуговку, и губы его спустились пониже. Она попыталась совладать с собой, не застонать от наслаждения, однако не удержалась от стона.
Доминик снова рассмеялся.
- Значит, тебе не хочется, чтобы я так делал? - Он расстегнул последнюю пуговку, и спину ее словно охватило пламенем от прикосновения его жарких губ.
- Н-нет… - прошептала она.
- А может, лучше так? - Его рука скользнула ей под платье и под рубашку. Затем он осторожно опустил платье с одного плеча и положил ладонь на ее обнажившуюся грудь.
- Нет-нет…
Ей хотелось еще что-нибудь добавить, но она не могла вымолвить ни слова. К тому же все мысли мгновенно вылетели у нее из головы; она даже забыла, почему нельзя было допускать сближения с мужем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36