И много-много горячей воды и душистого мыла. И вышколенная прислуга, знающая свое дело.
– На прислугу я бы не стала рассчитывать, – предупредила Элистэ. – Ты забыла, что хозяева не из Возвышенных.
– Но и не чернь, я надеюсь?
– Тише, дети! – приказала Цераленн. – Вперед.
Выйдя из-под портала, она пошла, постукивая тростью о мостовую, а Элистэ, Аврелия и Кэрт потянулись следом. Указатель на столбе подтвердил, что они пришли туда, куда нужно. Дом мастера Ксувье должен находиться где-то поблизости. Они торопливо спустились по склону, приноравливаясь к постукиванию мелькающей во мраке белой трости Цераленн. Холодный ветер обдавал их дымом и копотью, но теперь это не имело значения. Вниз по склону, минуя дома с наглухо закрытыми ставнями, последний крутой спуск, и вот она, колонка, а рядом – большой дом, белый с черными балками, какие строили в старину, в точности отвечающий описанию во Мерея.
Вот только кавалер не упоминал о досках, которыми были забиты окна, о висячем замке на цепи, о большом алом ромбе, нарисованном на парадных дверях. Конституционный Конгресс наложил на дом свою лапу, а его бывший хозяин, мастер Ксувье, то ли уже мертв, то ли сидит в темнице, то ли бежал из Шеррина – этого не мог знать никто. Судя по грязи, скопившейся на парадном крыльце, дом изрядное время простоял без хозяина, но Элистэ не могла в это поверить. И ни многократный стук в дверь, ни пригоршня камешков, запущенная в окно, ни их приглушенные крики не возымели действия. В доме явно не осталось ни единой живой души, и проникнуть в него не было решительно никакой возможности.
Порыв ледяного ветра промчался по Подгорной улице. Дрожа от холода, Элистэ поплотнее укуталась в плащ. Где-то неподалеку башенные куранты пробили три часа ночи. Звон затих, и воцарилось безмолвие.
«Куда же теперь податься?»
Этот немой вопрос оставался без ответа. Порыв ветра с примесью дыма обдал их холодом. Элистэ прикрыла лицо краем капюшона. Замерзшие пальцы одеревенели. Ей хотелось вернуться назад на проспект Парабо, и, не будь никого рядом, она бы так и поступила, заплатив за это жизнью. Но присутствие бабушки каким-то непонятным образом исключало саму возможность капитуляции. А ветер не отставал. Если б она заплакала, то слезы замерзли бы у нее наг щеках. Ее подмывало отбросить саквояж, кинуться навзничь на мостовую и завыть во весь голос. Но вместо этого она посмотрела на Цераленн, их единственный оплот и надежду, и впервые увидела ее растерянной. Тем временем ветер становился все злее, пробирая до костей.
– Придумай что-нибудь, бабуля, – попросила Аврелия, но ответа не получила.
Ветер налетел с новой силой, выдувая из тел оставшееся тепло. И негде было укрыться.
Смертельный гнетущий холод и мрак объял их со всех сторон.

18

«Назад нельзя. В гостиницу нельзя – сразу поймут, кто мы такие. Через городские ворота не пройти. Скоро, должно быть через несколько минут, появится ночной патруль жандармов или народогвардейцев. И это будет конец».
Мысли метались в голове у Элистэ, как пойманные летучие твари Нану.
«Идти некуда. Некуда податься. Неужели всего несколько часов прошло с тех пор, как мы были дома, в тепле и довольстве, а Аврелия болтала о своем воздыхателе? Да, ее воздыхатель, Байель во Клариво. Он-то отсиживается в безопасном укрытии где-то в Шеррине. И она знает, где именно».
– Аврелия! – Элистэ повернулась так резко, что та подскочила от неожиданности. – Где прячется Байель?
– О Чары, как ты меня напугала, кузина!
– Сейчас не до испуга. Где он?
– О чем ты спрашиваешь, кузина? Ты же знаешь, я поклялась хранить тайну и скорее умру, чем проболтаюсь.
– Ха! Ты была готова принести Присягу на верность и тут же нарушить ее, так сейчас-то зачем ломаться?
– Кузина, порой ты просто меня обижаешь, но я прощаю, потому что у тебя нет поклонника. Все понять – значит все простить.
– Очень мило с твоей стороны. А теперь изволь ответить на мой вопрос.
– Ни за что! Как я после этого посмотрю в глаза моему Байелю?
– Чепуха! Он все поймет. Послушай, это очень важно. Мы должны где-то укрыться, пока нас не схватили. Ты что, хочешь отправиться в «Гробницу»?
– Лично я предпочла бы отправиться домой. Более того, я считаю, что нам так и нужно сделать. У меня болят ноги, я умираю от холода. Хочу снова оказаться в моей комнате, среди моих вещей, у пылающего камина, с чашкой горячего шоколада. Хватит с меня бродяжничать! Вернемся домой. Канальи ничего нам не сделают, если мы поведем себя умно. Как-нибудь уж мы обведем эту мразь вокруг пальца.
– Ты сама не понимаешь, что несешь. Захотелось в Кокотту?
– Со мной этого не случится, и не нужно меня запугивать!
– Ах, вот как? Немедленно говори, Аврелия, или я просто ударю тебя. Я тебя изобью!
– Бабуля! – отпрянув, взвизгнула Аврелия. – Бабуля, помогите! Чего она ко мне цепляется?
– Что ты задумала, Элистэ? – строго спросила Цераленн.
– Ее тайный воздыхатель Байель во Клариво…
– Предательница! А еще клялась, что никому не скажешь! Как тебе не стыдно, кузина!
– Молодой во Клариво, – продолжала Элистэ, – скрывается здесь, в городе. Судя по всему, в его укрытии Возвышенным ничего не грозит, и Аврелия знает, где оно находится.
– Это правда, Аврелия? – спросила Цераленн.
– Но это тайна, нерушимая тайна! А я, в отличие от кузины, чужие тайны не выдаю. Вы же, бабуля, не потребуете, чтобы я нарушила мое истинное слово?
– Если наследник рода во Клариво настоящий Возвышенный рыцарь – а на это можно надеяться, учитывая его благородную кровь, – то он с радостью пойдет на любые жертвы, лишь бы выручить тебя из беды, – ответила Цераленн. – Следовательно, в нашем нынешнем положении он наверняка освободил бы тебя от клятвы. Говори, где его найти.
– Нет, нет, я ничего не скажу – как же я потом посмотрю ему в глаза?
– Говори, если не хочешь отведать моей трости, – невозмутимо произнесла Цераленн.
– А я все-таки ударю тебя, – пообещала Элистэ. – И прикажу Кэрт задать тебе взбучку.
– Она не посмеет!
– Еще как посмею, – вставила Кэрт. – Раз надо, так надо.
– Но это нечестно! Трое на одну! Что вы на меня напали?
– Пока что никто на тебя не нападал, – возразила Элистэ. – И не нападет, если ты перестанешь упрямиться.
– Ну, вы! Только попробуйте до меня дотронуться! – завопила Аврелия, отступая, пока не вжалась спиной в стену опечатанного дома мастера Ксувье. Но спутницы надвинулись на нее, и Аврелия рванулась вбок, туда, где толстая деревянная колонна подпирала выступ крыши.
У подножия колонны громоздилась высокая груда отбросов. При приближении Аврелии груда дрогнула, сверху посыпались пустые бутылки и осколки посуды; разлетелись в стороны тряпье и скомканные газеты – и укрытая под слоем мусора скорчившаяся фигура медленно поднялась во весь рост. Аврелия с визгом отпрянула, Элистэ вздрогнула, Кэрт охнула. И только Цераленн, по всей видимости, не утратила присутствия духа и не сдвинулась с места.
Фигура же, истинное порождение помойной кучи, из которой восстала, и больше всего смахивающая на скелетообразное огородное пугало, обряженное в скудные лохмотья, медленно выступила из-за колонны. В мутном свете ближайшего уличного фонаря можно было различить, что это мужчина, неимоверно костлявый, с гнусным обликом, с низким лбом, широким отвисшим ртом и маленькими поросячьими глазками. Общее впечатление от его внешности, мерзкой самой по себе, усугубляла покрытая вздутыми расчетами, коростой и воспаленными, в отслаивающихся чешуйках кожа лица. Ночь – и та не могла скрыть этого уродства. Такие же чешуйки и лоскутья отслоившейся кожи покрывали его лодыжки и руки, выставленные на обозрение даже в эту зимнюю стужу.
Привидение приблизилось к ним, обдав их вонью застарелого пота и прогнившего рубища. Элистэ с большим трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть, однако, к счастью, прокаженный не подошел к ним близко, остановившись на расстоянии нескольких шагов, и спросил хриплым, скрипучим, но в то же время каким-то злорадным голосом:
– Нужно укрытие, а?
Дамы не ответили.
– Может, перетрухали? Растерялися? И места, небось, незнакомые? Счас бы вам благородного рыцаря, верно? Считайте, вам повезло, госпожи Возвышенные! Вот он, перед вами, – самый что ни на есть благородный.
Молчание.
– А, понятно, мы вышли проветриться. Прогуляться низачем, а просто для своего удовольствия. А я-то, дурак, подумал… Виноват. Нижайше извиняюся, госпожи Возвышенные.
– С чего это ты обзываешь нас Возвышенными, нахал неотесанный? Какая я тебе Возвышенная! – взорвалась Карт.
– И то правда. Ты, верно, горничная, рабыня при госпоже, – заметил нищий с ухмылкой, обнажая гнилые черные зубы и распухшие десны. – Тогда кому-то достанется нынче знатный ужин – сухая перезрелая рыбина и три недозрелые овечки. Устраивает?
Кэрт и Аврелия ничего не поняли, а Элистэ окаменела, не веря собственным ушам. Цераленн же никак не отреагировала.
– Ступай прочь, – произнесла Элистэ, непроизвольно прибегнув к интонации холодного презрения, с какой могла бы осадить зарвавшегося серфа где-нибудь в Дерривале. На сей раз, однако, интонация не возымела действия.
– К вашим услугам, госпожа Возвышенная, – ответил бродяга, вновь обнажая в улыбке гнилые зубы. – Ухожу, ухожу. Торчите себе на ветру все четверо, вымораживайте свои Возвышенные телеса, пока на рассвете вас не загребет первый патруль. А то можете и пойти со мной. Сами решайте.
– С тобой?! – Элистэ от удивления забыла о своей злости. – Но кто ты?
– По вашим меркам, никто, пустое место – просто нищий.
– Но у тебя ведь есть имя?
– Нет, уж вы представьтеся первой, маркизочка.
– Чего ты добиваешься, любезнейший?
– Вам повезло. Я могу свести вас в убежище.
– Что ты хочешь сказать?
– Комната. Четыре стены. Крыша над головой. Идете? Вы что, разучилися понимать по-вонарски, госпожа Возвышенная?
В прошлые времена за подобную наглость он схлопотал бы от нее пощечину. Но теперь Элистэ не могла себе такого позволить.
– Куда ты нас отведешь?
– Ай, не берите этого в свою завитую головку. Главное, вы сможете там отсидеться, а порой ничего другого и не нужно.
– Почему это ты решил оказать нам услугу?
– А вы пораскиньте мозгами, госпожа Возвышенная, глядишь, и поймете.
– Ты… ах да, за это нам придется заплатить? – Элистэ так и не привыкла к тому, что можно расплачиваться наличными. В ее мире это было просто не принято.
– Она всегда так сечет? – обратился бродяга к Цераленн, но та предпочла не заметить издевки.
– Если я правильно вас поняла, вы требуете с нас деньги, и, разумеется, немалые, чтобы проводить в некое место, которое не желаете называть?
– Истинная правда, ваша Возвышенность.
– И не даете со своей стороны никаких гарантий?
– Никаких.
– Так, может быть, вы не захотите или не сможете выполнить данное обещание?
– Все может быть. Вы вольны рискнуть. Или не рисковать. Вам решать. – И он пожал плечами под жалкими лохмотьями.
Выбора у них практически не оставалось – любое другое решение сулило еще более ужасный исход. Нищий был мерзок, условия его – неприемлемы, но до наступления рассвета им любой ценой требовалось найти убежище. И все же довериться такому подонку… Даже в голове не укладывалось…
– Заодно прикиньте и вот еще что, – заявил он уже с нескрываемым злорадством. – Откажетеся, так я мигом добегу до окружного участка – он тут рядышком, – стукну ихним вонючим козлам и получу свои пять рекко, когда они вас заметут. Немного, понятно, но все лучше, чем ничего. Так либо эдак, а я внакладе не остануся.
– Дерьмо из-под желтой курицы, – пробормотала Кэрт себе под нос.
– Так что решайте сами, госпожи Высокородные. Только поскорей, я не собираюся сшиваться тут до утра.
Безжалостный порыв ветра подтолкнул их к решению.
– Сколько мы должны заплатить? – спросила Цераленн.
– Сто рекко.
– Да он с ума сошел! – вырвалось у Элистэ.
– Такой порядок. По двадцать рекко с каждой из Возвышенных дамочек, двадцать – за девчонку горничную. Пусть научится держать рот на запоре, – по нынешним временам за помощь надо платить. Ну и двадцать процентов Лишаю за услуги.
– За что? И кому?
– А уж тут скостить не получится, и не надейтеся. Лишай, он-то нас и поставил приглядывать за этим домом.
– Приглядывать?
– А то нет? Посменно, как только Ксувье свое схлопотал. Вы что, думали, я тут просто так торчу? Здесь и до вас перебывало полно Возвышенных. Ксувье, он при своем деле сидел, а коли так, вот мы и ждали, глядишь, новые птички объявятся. И дождалися, точняк в мою смену.
Элистэ все это не понравилось, она с тревогой покосилась на бабушку, но та и бровью не повела, лишь неуверенно возразила:
– Сперва вы должны услужить нам, как обещаете, а уж потом речь пойдет о деньгах.
Ее слова были встречены лающим смехом; лицо нищего скривилось в ухмылке, отчего лоскутья облезающей кожи на носу и щеках пришли в движение. Он даже не удосужился ответить.
– Ровно сто рекко, полная плата за ваши услуги. – Цераленн бесстрастно протянула ему пачку банкнот. – Мы следуем за вами.
Элистэ вдруг показалось, что она поняла мысли бродяги. Она могла поклясться чем угодно, что он подумал: уж не убить ли их всех и ограбить? Но не решился. Возможно, потому, что они хоть и женщины, но их четверо против него одного. Или, побоялся, как бы на их крики не прибежали жандармы. А может, он был не так страшен, как казался на вид. Да и болезнь, вероятно, основательно подорвала его силы. Догадайся он о содержимом саквояжа Цераленн – и нападения было бы не избежать. Но он не догадался. Поразмыслив с минуту, он взял деньги и сунул под тряпье.
А что, если, получив деньги, он просто исчезнет?
– Не бойтеся. Папаша Кенубль выложит мне за вас еще шесть рекко, так что к нему-то я вас и доставлю. Он не жмотничает, как экспры, – ответил бродяга на ее невысказанный вопрос.
– Кенубль? – переспросила Элистэ. Знакомое имя, но где она его слышала? – А за что он выложит шесть рекко?
Похоже, у него не было желания объяснять.
– Ладно, двинулися. Следуйте за мной и не болтайте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110