Правда, Бонг?
Молодой филиппинец хмыкнул и взял мачете из рук капитана.
- А для меня оружием является только это, - капитан поднял винтовку, - оно обеспечит нам безопасность в джунглях и сохранит наши жизни. - Он ласково погладил деревянный приклад винтовки.
Сара почувствовала, что слегка завидует этой винтовке.
- Я взял в руки оружие в... - он бросил взгляд на Сару, - думаю, еще до вашего рождения.
- Мне двадцать лет, капитан. Вы что, умели стрелять еще ребенком?
- Конечно. Там, где я вырос, еду можно было добыть только в лесу. Мы ходили на охоту за дичью. И потом, я на пятнадцать лет старше вас, моя девочка. - Нэш поднял два пистолета.
Сара невольно отступила, когда он, ловко повертев их в руках, взвел курки и прицелился. Дула пистолетов смотрели как раз на зловонную уборную. Сара почувствовала явное облегчение от того, что смертоносные штукенции направлены не в ее сторону.
- Я подарил их себе на день рождения. Это прекрасные пистолеты, и они не принадлежат армии, они мои. Мне кажется, я заслужил их. Армия кормит меня бесплатно, поэтому я сумел скопить деньги, чтобы заплатить за них. И довольно быстро, мне ведь не надо содержать жену и детей.
У Сары громка застучало сердце. Он не женат. Она подошла к горе оружия. Он поднял и показал ей два пистолета.
- М-да. Эти тоже мои. Браунинги. Последняя модель ручного оружия. - Он с нежностью подбросил их на ладонях. - Старина Бонг разевает рот каждый раз, как видит их. Правда, капрал?
Капрал опять усмехнулся и кивнул. Сара поняла, что маленький филиппинец обожает своего командира, а тот, в свою очередь, уважает способности капрала Манаве.
- Ваши вещи уложены, миссис Зумвальт.
- Мархем, раньше вы называли меня Сарой. Откуда вдруг такая официальность?
- Вы были настолько непреклонны в своем стремлении стать женой, а потом вдовой, что я решил не лишать вас радости именоваться новым именем. - Он покосился на дуло револьвера и прикрыл глаз. - Ваши бумаги готовы и в полном порядке. Вы хотите отправить их домой?
- Да, с письмом, в котором все рассказала. Папу и маму, конечно, расстроит смерть Роберта. Но они уверены, что я поступлю, как надо. Мне не терпится приехать на место и начать работать. - Какое-то время она разглядывала бронзовое от загара лицо капитана. - Я знаю, вы сделали все возможное, чтобы избавиться от меня, и мне пришлось использовать все виды оружия в борьбе с вами, от венчания до вдовства.
- Чтобы добиться своего.
- Да, я думаю, вы правильно выразились.
- Ну что ж, вы победили, моя дорогая. Остается надеяться, что вы не раскаетесь.
- Не раскаюсь. - Она крутанула в руках револьвер так, как это сделал Мархем Нэш несколько минут назад. - Расскажите о себе, капитан. Где вы родились? И какое место вы называете домом? Я знаю, вы не из Айовы, у вас легкий южный акцент.
- Надеюсь, что легкий. Я из резервации.
- Индейская резервация?
- Да, индейская и оклахомская резервация. Говорят, скоро Оклахома станет штатом. Но дома я не обращал большого внимания на политику, поскольку все равно никак не мог на нее повлиять.
- Индейская резервация. Ваши родители сейчас там?
- Да. Мой отец белый, он из Кентукки. Мать из племени ирокезов.
- Вы индеец? - Сара с удивлением посмотрела на него. - Вы похожи, похожи...
- Я похож на отца, хотя иногда мне кажется, что и на мать... Это хорошо. Я всегда считал ее более энергичной. Именно она отправила меня в школу. - Он минутку помолчал. - И она убедила меня, что пора перестать без всякого толку скакать на лошадях по окрестностям резервации с толпой орущих парней. Она объяснила мне, что я мог бы использовать свою буйную энергию на службе в армии, где скачка на лошадях, стрельба и крепкие выражения не только вполне допустимы, но и обязательны. - Он вновь подбросил на ладони револьвер, как бы прикидывая его вес. - Она знала, что никакими силами меня нельзя поставить за стойку бара или усадить за письменный стол. Отец согласился с ней. Он сказал, что, поскольку я наполовину индеец, опасности военной службы придутся мне по вкусу, ну а вторая моя половина, белая, не останется равнодушной к завоеванию чинов и званий. Они достаточно хорошо знали своего сына.
- Я никогда не думала, что белым разрешается жить в индейских резервациях. - Она испуганно зажала рот рукой.
Вот дуреха, надо сначала думать, а потом говорить.
Мархем смерил ее взглядом и усмехнулся:
- Отец всегда довольно свободно обращался с законом. Он, как и большинство белых в резервации, женился на индианке, а попадали они туда, скрываясь от чего-то или от кого-то. Возможно, и он приехал из Кентукки с той же целью, возможно, у него осталась там семья. А может быть, он и бежал от семьи. Он никогда ничего не рассказывал о своей жизни до резервации. - Мархем улыбнулся. - Скорее всего, он просто хотел быть с мамой. Проходя мимо нее, он до сих пор похлопывает ее пониже спины. Они все еще влюблены друг в друга, старые перечницы.
- Думаю, что мои родители тоже. - Сара вдруг почувствовала острый прилив тоски по дому. - Со дня свадьбы они не расставались больше чем на день. Конечно, мама с папой не целовались на людях, но всегда так смотрели друг на друга, что всем становилось ясно, как они любят друг друга.
Ей казалось, что прошли не месяцы, а годы с того дня, когда она в последний раз видела мать и отца. Может быть, они и не отличались большим умом или выдающимися способностями, но они любили ее, а она любила их. Любила скучную Айову, большой уютный родительский дом, мисс Арнольд и школьных друзей. Она вздохнула и сглотнула подкативший к горлу ком.
Может быть, действительно надо было вернуться в Айову, И так ли серьезна ее вина перед Робертом? И на самом ли деле так нужна здесь ее работа? Может быть, она зря не послушалась капитана Мархема Нэша и не позволила ему отправить ее домой?
Никто не укорил бы ее за такой выбор. И не важно, что она подписала какие-то бумаги мистера Хайнза. Если она захочет, то может уехать. Мархем с радостью объяснит в департаменте образования, что она раздумала. Он будет доволен. А она? Она должна принять решение сейчас... Другой возможности не будет.
Глава 8
Это было ее пятое утро на Филиппинах. Сара остановилась в дверях, чтобы в последний раз окинуть взглядом маленькую комнатку, которая на четыре дня стала ее домом. Она и сама была удивлена, поняв, что ей так же жаль уезжать из дома священника, как из родительского дома в Айове.
- Прощай, моя маленькая комнатка, - прошептала она, - спасибо тебе.
Сара поправила подол своего синего с желтым ситцевого платья, дотронулась до шляпки, чтобы убедиться, что та сдвинута под нужным углом, взяла маленькую дорожную сумочку и быстро спустилась вниз. Толкнув дверь, она вышла на улицу, решительно спустилась по ступенькам, пересекла двор и медленно подошла к конюшне.
Сара стояла и молча смотрела на беспокойно перебирающих ногами лошадей и мулов. Мархем что-то прокричал, она не расслышала, что ответил ему Бонг. Сара не могла не отметить, как ловко на них с Бонгом сидит военная форма. Их шерстяные мундиры были вычищены и застегнуты на все пуговицы, брюки гамаши отпарены и выглядели безукоризненно чистыми. На головах у них были широкополые походные шляпы военного образца, завязанные тесемками под подбородками. Шляпа Бонга была на уровне плеча капитана, который был выше всех во дворе. Какой он все-таки огромный. Трудно сказать, насколько хорошо он сложен, но рост и осанка прекрасные. Сара даже почувствовала некоторую робость от внушительности его вида в военной форме.
Она гордо выпрямилась, завязала под подбородком голубые бархатные шляпные ленты и напомнила себе, что она учительница, вдова и имеет те же права, что и военнослужащие американской армии, а может быть, ее миссия и повыше.
Маленькая горничная Лус кокетливо хихикала в ответ на слова какого-то мужчины, которого Сара раньше не видела. Они стояли в тени, отбрасываемой крышей конюшни, Сара даже слегка позавидовала беззаботной легкости этого флирта. У нее никогда не было таких отношений с мужчиной. Она опять посмотрела на шляпу капитана и подумала с улыбкой, что тоже бы хотела стоять вот так и радостно смеяться. Вздохнув, Сара подошла к капитану.
- Я считала, что военная форма предполагает ношение фуражки. На Филиппинах другая форма или вы с Бонгом сами изменили ее, чтобы защититься от солнца?
- У меня есть фуражка, но, во-первых, они упразднены, а во-вторых, она уже давно не синяя. Такие походные шляпы носят большинство солдат и офицеров. - Он дотронулся до полей ее шляпки: - Уж поверьте мне, вы вскоре обрадуетесь даже этой маленькой защите.
Сара не видела своей повозки, но знала, что она стоит где-то с другой стороны домика священника. Несколько часов назад, перед тем как лечь спать, она отнесла в нее последние вещи. Наверное, мужчина, стоящий рядом с Лус, - возница каррамото, которое нанял Мархем..
- Я готова, капитан, - сказала она.
- Прекрасно. Тогда отправляемся. - Он что-то крикнул, и Бонг вместе с возницей погнали нагруженных поклажей животных к воротам.
Мархем кивнул Саре, взлетел в седло и возглавил караван лошадей и мулов. Бонг ехал замыкающим.
- Сеньора, - окликнул Сару возница, указывая на повозку.
Он помог ей взобраться на сиденье и положил рядом сумку, потом взгромоздился на свое место, и они пристроились за Бонгом. Сара оглянулась. За повозкой трусили привязанные к ней лошади, Лус махала им вслед и улыбалась. Она помахала ей в ответ и посмотрела вперед. Мархем на своем Джонсе уже был в самом конце булыжной мостовой. Скоро мостовая кончилась, и повозка покатила по каменистой почве. Большие дома, прятавшиеся за высокими стенами с железными воротами, сменились ничем не огороженными строениями из бамбука.
Через час процессия выехала за пределы Манилы. На фоне сельского пейзажа лишь изредка попадались бамбуковые хижины, одиноко стоящие у дороги.
Почти возле каждой хижины играли бронзовые от загара, почти нагие ребятишки. Сара приветливо махала им, проезжая мимо. На крышах некоторых домов были привязаны собаки, что чрезвычайно удивило Сару.
- Никогда раньше не видела, чтобы собаку привязывали к крыше, - произнесла вслух Сара.
Ей никто не ответил. Да никто и не слышал ее слов.
Скрип колес, крики мужчин, цоканье копыт, лязг упряжных цепей создавали такую какофонию, через которую невозможно было пробиться нормальному человеческому голосу.
Они уже въезжали в джунгли, и солнце спряталось в листве у них над головой. Лишь иногда сквозь буйный шатер зелени проникал яркий солнечный луч. Они ехали уже около двух часов, и накрахмаленное платье Сары стало похоже на мокрую тряпку, корсет натер тело, и ей хотелось хотя бы немного вытянуть ноги. Но больше, чем жара, ее донимала пыль, которая забивалась в рот, нос и в складки платья.
- Приободрись, Сара, - вслух сказала она себе, - ты должна выдержать. - Она попыталась сосредоточиться на красоте окружающей природы.
Позади остались поля сахарного тростника, и широкая прямая дорога постепенно переходила в узкую тропу, все глубже вползающую в тропический лес.
В тот самый момент, когда Сара почувствовала, что в ее ноги как будто впились жала тысяч насекомых-кровососов, Мархем движением руки остановил караван. Из-под расстегнутого на груди мундира виднелась белая рубашка. Он застегнулся и указал на развесистое дерево у подножия холма, в густой тени которого можно было устроить привал. Всего в нескольких футах от места, где они остановились, протекал прозрачный ручеек.
- Мы остановились буквально на пару минут, - крикнул он, и Сара с чувством облегчения и благодарности позволила вознице помочь ей выбраться из повозки.
Встав на ноги, она вынуждена была ухватиться за край повозки и подождать, пока кровь не начнет нормально циркулировать в затекших ногах.
- Как тебя зовут? - спросила она возницу.
Он непонимающе уставился на нее. Тогда она ткнула себя в грудь и сказала:
- Я - Сара, ты кто? - И дотронулась пальчиком до его груди.
- А, - заулыбался возница. - Я - Рудольфо, сеньора.
Она улыбнулась в ответ и повторила его имя. Мархем окликнул его, и Рудольфо направился к нему. Может быть, надо приготовить еду, подумала Сара и, с трудом передвигая ноги, подошла к капитану. Он уже послал Бонга и Рудольфо за водой, чтобы напоить животных.
- Что мне нужно делать?
Несколько секунд Мархем задумчиво смотрел на Сару.
- А что бы вы хотели делать?
- Что угодно. Ходить, гнуться, вытягиваться, бегать, что угодно, только бы не сидеть.
Он улыбнулся.
- Вы можете есть стоя, когда остальные будут обедать сидя. Вас это устраивает?
Сара огляделась, размышляя, где выбрать место для костра. Пожалуй, здесь. Но сможет ли она? Сара закусила губу и кивнула. Сможет и сделает!
- В каком месте я должна разложить костер?
- Когда будете готовить, тогда и решите сами, где раскладывать костер. - Он вытащил из повозки мешок. - Но сейчас в этом нет необходимости. Лус снабдила нас огромным количеством пищи. - Он протянул ей тяжелый холщовый мешок.
- Вам нужно только разделить все это на порции, и мы сможем поесть. - Он сорвал несколько листьев с ближайшего бананового дерева. - А вот и тарелки.
Огромные листья в его руке были прохладными и влажными. Есть с листа? Она смотрела на широкий зеленый лист с недоверием. Кажется, чистый. Может, у нее и получится.
- Мы втроем сядем здесь, возле ствола. Вы можете положить свой лист на сиденье повозки и прохаживаться во время еды. Тем более что мы остановились лишь ненадолго.
- Ненадолго?
- Да, мы же только отъехали от города. До темноты нам нужно проехать еще несколько миль.
Сара кивнула, как будто все поняла, и положила банановые листья на сиденье повозки.
- Я только спущусь к воде и сразу вернусь.
- Хорошо, но будьте внимательны. Не отходите больше чем на несколько шагов от места, где кто-нибудь из нас сможет вас видеть. Мало ли что может случиться с девушкой в джунглях.
Сара кивнула и скользнула в тень двух огромных магнолий. Густой полумрак мог укрыть не одного человека. Она присела на корточки, потом подошла к бегущей воде и глубоко вздохнула. Ненавистный корсет опять впился ей в бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33