оба несли на огром­ных лакированных подносах накрытые крышками блюда.
– Мы задержимся здесь до следующего четверга, мисс Рэйвен? – озабоченно спросила Дэнни.
– Это зависит от…
– А в чем, собственно, дело? – перебил кузину Филипп Бэрренкорт. – Не станете же вы утверждать, что проделали такой путь из Англии только для того, чтобы заехать ко мне на денек и тут же отправиться обратно!
– Я действительно приехала по личному делу, – нерешительно проговорила Рэйвен.
Она не собиралась начинать разговор на столь ще­котливую тему, как деньги, за ужином; ей бы хотелось обсудить это наедине с кузеном – без слуг и даже без Дэнни. Хотелось бы также, чтобы он успел прочитать письмо отца.
– И не думайте об этом. Серьезные темы совершен­но не способствуют пищеварению. – Филипп посмотрел на Рэйвен каким-то рассеянным взглядом. – Мы пого­ворим обо всем завтра, когда вы немного придете в себя после путешествия. А может быть, послезавтра. Но вы должны пообещать, что останетесь на званый вечер.
– Обещаю, – сказала Рэйвен, опустив глаза. Филипп удовлетворенно улыбнулся:
– Отлично! А сейчас прошу вас попробовать вот это, – добавил он, указывая на блюдо с тушеной барани­ной, завернутой в нечто, напоминавшее капустные листья. – Это деликатес родной провинции Хаммада.
Позже, когда Филипп удалился в свой кабинет и слу­ги вышли, Рэйвен с Дэнни отправились в гостиную – заняться вышиванием. Было совершенно ясно, что Фи­липп Бэрренкорт не собирался принимать в этой комнате гостей, так как она была для этого не приспособлена. Несколько ламп, стоящих на столиках с изогнутыми нож­ками, освещали почти дюжину чучел, расположенных вдоль стен. Там были несколько оскалившихся тигров, леопард, горный козел со стеклянными глазами; а также другие породы козлов – таких Рэйвен видела впервые.
– О Господи! – воскликнула она, остановившись на пороге, невольно поднося ладонь к губам и широко раскрыв глаза.
Дэнни устроилась на низенькой дамасской софе, раз­ложив на коленях вышивание, а прямо над ее головой торчали огромные загнутые вверх бивни слона. Рэйвен в полном молчании бродила по этому музею, разглядывая животных. Мерцающий свет ламп отражался в стеклян­ных глазах охотничьих трофеев Филиппа Бэрренкорта. Дэнни украдкой наблюдала за молодой хозяйкой.
– Как ты можешь сидеть здесь и вышивать? – спросила наконец Рэйвен. – Даже твоя спальня кажется уютнее, чем эта комната.
– Наверняка так оно и есть, – с невозмутимым видом ответила Дэнни.
– Тогда почему ты устроилась здесь? – нахмури­лась Рэйвен.
– Мистер Филипп предложил мне расположиться тут. Я заявляю вам, мисс Рэйвен, что ваш кузен Филипп – очень странный.
– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спросила Рэйвен, подходя ближе, чтобы рассмотреть сверкающие глаза оскалившегося бенгальского тигра. – За обедом он показался мне очень любезным.
– Но какой-то он… отстраненный, словно не от мира сего, – возразила Дэнни. – Мне кажется, он и полови­ны того, что ему говорили, не услышал.
Рэйвен пожала плечами.
– Наверняка он постоянно думает о делах. Ты же знаешь, какими могут быть мужчины. Даже папа… – Она осеклась, ей по-прежнему было больно вспоминать об отце, особенно сейчас, когда на сердце и без того было невыносимо тяжко от предательства Шарля.
– Ну полно, полно, мисс Рэйвен, – поспешно про­говорила Дэнни, заметив блеснувшие в глазах девушки слезы. – Пора уже перестать печалиться. Жизнь ведь продолжается. Я просто уверена, что мистер Филипп от­даст вам ваши деньги и мы целыми и невредимыми вер­немся в Нортхэд, не успеете и глазом моргнуть.
– Наверное, ты права, Дэнни, – согласилась Рэй­вен, продолжая бродить по комнате.
Странно, но мысли о Нортхэде сегодняшним вечером не приносили обычного утешения. Тупая боль в сердце при любой мысли о Шарле почему-то умаляла значение всего остального. Она все еще не могла поверить всерьез, что той ночью он отправился сразу после нее к этой ис­порченной девчонке – Беттине Бейтмэн. «Немедленно прекрати изводить себя'» – приказала себе Рэйвен, бо­ясь, что сойдет с ума от боли, если и дальше будет думать об этом ужасе.
– Почему бы вам не сесть рядом со мной и не почи­тать, мисс Рэйвен? – спросила Дэнни с заискивающей улыбкой, очень обеспокоенная поведением своей юной хозяйки.
Отрешенность на лице Рэйвен слишком напоминала дни, последовавшие после смерти мистера Джеймса. Дэн­ни поняла что что-то случилось. Но что именно? Она удив­лялась и тревожилась, со страхом осознавая, что мало чем может помочь; к тому же Рэйвен молчала о причине своей тайной боли.
– Я, пожалуй, отправлюсь спать, – ответила Рэй­вен с мягкой улыбкой. – Я очень устала. Ты уверена, что не будешь нервничать здесь одна?
– Одна? Да разве я здесь одна? А эти все, что глазеют на меня?
Рэйвен рассмеялась и поцеловала Дэнни в морщинис­тую щеку. Но выходя из комнаты, уже снова была хму­рой и задумчивой. Измученная до предела, она страшилась наступающей ночи, зная, что проведет ее без сна, что будет метаться, пытаясь избавиться от боли последней встречи с Шарлем. Быстро раздевшись, она скользнула в постель и погасила единственную свечу, горевшую на сто­лике рядом.
Бамбуковые жалюзи почти не пропускали света, и комната погрузилась в кромешную тьму. Тишина удруча­ла Рэйвен так же, как и одиночество. Невыносимо! Она просто больна Шарлем, она стремится к нему всем своим существом; тело ее томилось от жажды волнующих при­косновений его рук и губ.
Крепко зажмурившись, она старалась прогнать из па­мяти эти смеющиеся зеленые глаза, но они вновь всплы­вали перед ней, словно еще не насытились ее муками. Слабость в теле словно издевалась над её попытками убе­дить себя, что она больше ничего к нему не чувствует. Где он сейчас? – размышляла отчаявшаяся Рэйвен. За­йдет ли, прежде чем окончательно покинет Лахор, или этого не случится? Ведь он сказал, что получил от неё все, что хотел, и больше она ничего для него не значит.
Одинокая слеза скатилась из-под плотно прикрытых век и упала на подушку.
– О Шарль! Почему ты не любишь меня хоть не­много? – прошептала она.
– Ради Бога, Дмитрий, ты когда-нибудь прекра­тишь бесконечное вышагивание по комнате? Ты на­поминаешь мне стреноженного быка!
Шарль, ястребиные черты которого еще больше заос­трились, перешагнул порог гостиной и теперь стоял, ши­роко расставив ноги и раздраженно глядя на своего первого помощника, неустанно метавшегося по шелковому ковру. Было раннее утро, и дверь террасы была открыта на­стежь; до них доносился шум многолюдных улиц Лахора. Мириады запахов наполнили прохладный воздух: резкий аромат жасмина, кокосового масла, специи, дешевого та­бака, чеснока; били в нос и запахи верблюжьего и лоша­диного пота.
Дмитрий удержался от резкости, видя, что Шарлю достаточно малейшего повода, чтобы взорваться. Он гру­бо выругался по-русски и вышел из комнаты с горящими от гнева глазами.
Шарль посмотрел ему вслед и вздохнул. Он вышел на террасу и уставился на петлявшую внизу торговую улицу.
Этот вытянутый в длину дом с террасой и балконом, увитыми виноградными лозами, принадлежал раньше ка­кому-то влиятельному набобу, который подарил его впос­ледствии своему любимому придворному. После оккупации Лахора британскими войсками дом перешел к одному британскому офицеру, которого хорошо знал полковник Бейтмэн. Хозяин был счастлив предоставить дом в рас­поряжение Шарля и Дмитрия, пока сам он вместе с полком находился на маневрах.
Многое из того, что прежде украшало дом вельможи, все еще оставалось здесь, и Шарль обнаружил коллекцию очень дорогих ламп, драпировок, инкрустированной мебе­ли и бесценных шелковых ковров. Но ему недоставало «Звезды Востока» – ничем не стесненной свободы про­соленных палуб. Вот и сейчас он страстно желал почув­ствовать на лице шаловливый ветерок с запада – пусть бы он принес с собой свежесть и растрепал волосы, а то вдыхаешь тут запах отбросов и перезревших фруктов.
Приманка в виде алмаза «Кохинор» поблекла сама собой; он всю прошлую бессонную ночь пытался найти этому объяснение, но так и не нашел.
Возможно, из-за этой потери интереса к поискам ал­маза они теперь плохо ладили с Дмитрием, что случилось впервые за все годы их дружбы. Дмитрий с безграничным энтузиазмом мотался по базарам и встречался с разными темными личностями в не менее темных аллеях, пытаясь собрать все мыслимые и немыслимые слухи и сплетни о местонахождении и нынешнем владельце алмаза. Шарль же большую часть времени проводил в форте Акбар; че­рез адъютанта генерала Боствика он получал все послед­ние сведения о сикхах и пытался вычислить вероятность новой конфронтации с ними. Друзья с трудом выносили друг друга – плачевная ситуация, что ни говори… Их вкусы и пристрастия все больше расходились. Дмитрий предпочитал шататься по базарам и вести задушевные беседы за бутылью дешевого вина; он общался с конокра­дами, рыночными торговцами и всевозможными бродяга­ми, ему все средства казались хороши в поисках вожделенного алмаза. Шарлю же нравились тайные встречи с влиятельными персонами, когда восточная хитрость сра­жается с отточенным европейским разумом, но и эта борьба умов успела ему наскучить.
– Наверное, старею, – вздохнул Шарль и тут же разозлился и испугался, поскольку заговорил вслух сам с собой – явный признак приближающегося старческого маразма.
Еще более помрачнев, он покинул террасу, хлопнув дверью и испугав слугу, принесшего «чота хазри» – лег­кий завтрак для него и Дмитрия.
– Бурра-саиб желает что-нибудь еще? – спросил слуга, заметив, что Шарль даже не обратил внимания на горячий чай и засахаренные фрукты, но тут же в испуге отшатнулся, увидев, как мрачен англичанин.
– Спасибо, Хаким, ничего не надо, – ответил Шарль. Он надел свое тяжелое пальто, натянул перчатки и добавил: – Если возвратится Сергеев, передай ему, что я пошел к генералу Боствику, к джунг-и-лат-саибу.
Последние новости из форта Акбар были неутеши­тельными, и Шарль вернулся несколько часов спустя крайне озабоченным. Рекомендательное письмо от полковника Бейтмэна позволило ему познакомиться с генералом, на кото­рого он произвел приятное впечатление. Он приказал командиру полка Ост-Индской компании постоянно ин­формировать Шарля о развитии событий в британско-сикхской войне. Что же касается полковника Бейтмэна, то он полагал, что мятеж среди жителей Лахора малове­роятен и боевые действия с обеих сторон будут вести только регулярные войска. А сегодня генерал Боствик сообщил, что началась мобилизация войск, поскольку оп­ределено примерное место будущего сражения – Чиллианваллах. Но что, если благоприятный для британцев исход сражения спровоцирует сикхов на поиски возмездия в другом месте? Не приведет ли это к резне, которой он так боялся?
– О, явился, дружище! – Дмитрий услышал тяже­лые шаги Шарля и распахнул ему дверь.
Было очевидно, что казак безмерно рад приходу дру­га; он сверкал белозубой улыбкой и похлопывал Шарля по спине. Густая борода Дмитрия была взъерошена, что придавало ему одновременно комичный и свирепый вид. Его жгучие черные глаза сверкали, и казалось, весь он светился от счастья. Шарль скрестил на груди руки и молча ждал новостей.
– Я на седьмом небе, дружище! И чувствую себя, как изголодавшийся по ласке мужчина, попавший в рай и окруженный дюжиной красоток, готовых на все! Ты зна­ешь, где я был сегодня?
Шарль покачал головой, снисходительно глядя на своего товарища.
– Понятия не имею. На женской половине дворца махарани?
Дмитрий возбужденно потирал руки.
– Нет, на женскую половину так и не попал, но во дворце побывал.
Насмешливости Шарля как не бывало.
– Что ты там делал?
– Садись, дружище, и дай мне рассказать все по порядку.
Дмитрий, взгромоздившись на диван, ждал, когда ся­дет и Шарль.
– Так вот, оказалось, что на службе во дворце махарани есть казак из Курска, который так и не уехал из Индии после афганской войны. Он даже сражался на сто­роне ее светлости в сикхской войне. Когда британцы во­шли в Лахор и махарани потеряла власть, он отказался оставить службу у неё, хотя местные охранники ненавидят его, не желая доверять иностранцу. – Дмитрий понизил голос до шепота: – Говорят, махарани очень красива, а ты ведь знаешь, как мы, русские, преклоняемся перед красотой. Неудивительно, что он остался.
– Рассказывают, что она почти ребенок, – заметил Шарль.
Дмитрий бросил на него свирепый взгляд.
– Тем лучше. Ты и сам знаешь, как быстро созрева­ют местные смуглокожие красотки.
– Итак, тебе удалось попасть во дворец и навестить земляка…
– Вот именно. Георгий оказался очень сердечным и гостеприимным человеком. Мы проболтали не час и не два, и он угостил меня отличной водкой. После этого язык у него малость развязался.
– Ну, так где же он, Дмитрий? Он сказал тебе, где алмаз?
– Да, сказал! Во всяком случае, он сказал мне, где он может находиться!
Шарль молча наблюдал за Дмитрием, видя, что жад­ность опьянила его не хуже водки. Чуть наклонившись вперед, Дмитрий прошептал:
– Он в Оудхе.
– В Оудхе? Но нам ведь удалось узнать, что он здесь, в Пенджабе.
– Так и было, пока он не попал в руки довольно воинственного правителя, отобравшего его у одного пен­джабского землевладельца.
– Значит, теперь ты отправишься в Оудх?
– Не знаю. Я бы хотел, но лишь вместе с тобой. Только ведь «Звезда Востока» не может столько времени торчать в глубинке Индии, пока её капитан и первый помощник мотаются по стране в поисках алмаза. Да ты же и не уедешь из Лахора, пока наша маленькая принцес­са благополучно не выберется отсюда.
Шарль вдруг весь напрягся, подобрался, словно пан­тера перед прыжком.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он. Дмитрий усмехнулся, изображая полное безразличие.
– Я знаю, что ты задержался в Пенджабе только из-за нее, а алмаз тебя уже давно не интересует.
– Ерунда, Дмитрий.
– Неужели? Тогда почему ты мечешься по ночам, словно тигр в клетке? И какого дьявола разыгрываешь джентльмена перед генералом и прочими?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62