Это было не­описуемо прекрасно.
Он нежно провел пальцем по темной брови, ласково погладил чудесный носик и горько усмехнулся про себя: милое совершенство этого носика и небольшая горбинка безошибочно выдавали аристократическое происхождение Рэйвен. И это объединяло их, хотя она об этом и не догадывалась. Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что он граф де Монтеррей, по рождению наполови­ну француз, дворянин, несколько лет назад передавший титул и земли ближайшему в роду претенденту, когда понял, что тяга к морю пересилила все остальное.
Нет, лучше пусть она по-прежнему думает, что я вор и пират, решил Шарль. Его полные губы дернулись в усмешке. Уж он-то понимал, как обжигающая страст­ность этих кошачьих глаз может превратиться в ледя­ное равнодушие или даже в сокрушительный гнев. Поездка окажется намного интереснее, если Рэйвен будет и даль­ше забавлять и раздражать его своим бурным темпера­ментом.
– Только подумать! Ведь ты каждый день бывала в моей каюте и пользовалась моей ванной! И ни слова мне об этом, – заметил он слегка посуровевшим голосом, вспомнив, что подозревал ее в вовлечении Эвана Флетчера в какую-то тихую интригу против него.
– Я полагала, что ты ни за что не позволишь мне, если я попрошу, – ответила Рэйвен ему в тон. Она успе­ла заметить, как сердито потемнели зеленые глаза, и тут же отреагировала.
– Ты колючая, как ежик, сладкая моя, – со смехом сказал Шарль. А его чресла невольно напряглись, когда он взглянул на её приоткрытые губы. Он наклонился и жадно поцеловал ее. И снова в нем полыхнул огонь жела­ния. Рэйвен сразу поняла это и ответила с такой взрыв­ной пылкостью, что восхитила Шарля. Она охотно и раскованно потянулась к нему. Он нежно ласкал ее розо­веющие соски языком, тронул губами соблазнительную шею, вдыхая её экзотический аромат, и снова ощутил при­лив неистового желания обладать ею. Маленькие ручки Рэйвен гладили его спину, и Шарль задрожал от неска­занной ласки этих прикосновений. Он властно отыскал ее губы и впился в них.
– Мисс Рэйвен! Мисс Рэйвен!
Ирландский акцент безошибочно выдал Эвана Флетчера, пытавшегося докричаться до Рэйвен через толстую дверь каюты. Шарль поднял голову, а Рэйвен застыла под ним.
– Мисс Рэйвен, капитан покинул штурвал, и я не знаю, где он. Лучше поторопитесь, ладно?
– Спасибо, – глухо отозвалась Рэйвен, давясь от смеха в ответ на смешинки в изумрудных глазах, не отры­вавшихся от нее. Улыбка Шарля была нежной, и на мгно­вение она испытала необыкновенную близость к этому загадочному мужчине. Но выражение лица Шарля быст­ро изменилось. В глазах его снова появилось голодное выражение – знак пробудившегося желания.
– Рэйвен, – пробормотал он. Казалось, ему до­ставляло удовольствие произносить ее имя, и он улыбнул­ся. Но когда он потянулся к ней, она ускользнула и протестующе вытянула руку. Подбородок Шарля оцепе­нел, и Рэйвен содрогнулась от выражения его лица. Не­жная улыбка исчезла без следа, изумрудные глаза превратились в льдинки.
– Так спешишь покинуть мою постель? – спросил он, словно железным обручем обхватив ее запястье. – Неужели я доставил тебе так мало удовольствия?
Глаза Рэйвен были совсем рядом с его лицом, и она снова увидела не нежного любовника, каким он только что был, а холодного и безжалостного прежнего капитана «Звезды Востока». Наваждение нежности растаяло, сме­нившись привычной враждебностью теперь, и желтые, и изумрудные глаза зло сверкали – в каждом говорила оскорбленная гордость.
– Нет, пожалуй, глупо полагать, что вы не в востор­ге от нашего совокупления, – протянул Шарль, и слова его хлестнули Рэйвен больнее любой плети.
– Так… так вот что, по-вашему, у нас только что было! – прошептала Рэйвен. В глубине ее потемневших глаз затаилась боль. Совокупление! Вот чем были для него эти непередаваемые минуты страсти!
У Шарля сжалось сердце при виде раненого взгляда кошачьих глаз, потемневших до цвета крепкого портвей­на. Мягкие губы Рэйвен подрагивали. Шарль тихонько ругнулся сквозь зубы. Что это с ним? Неужто эта прож­женная обманщица так подействовала на него? Актриса! Какие, к дьяволу, угрызения совести? В конце концов она отдалась ему по своей воле! Подумаешь, Рэйвен Бэрренкорт добавила к армии своих любовников еще одного!
– Вряд ли и вы расценили это как-то иначе, – с издевкой произнес он хриплым голосом. – Женщина с вашим опытом должна понимать, что подобным всплес­кам страсти придают не больше значения, чем случке до­машних животных.
Рэйвен взвилась, словно ее обожгли крапивой, теперь глаза тигрицы смотрели на Шарля с ненавистью.
– Вам нравится надо всеми смеяться, не так ли? Потому что для вас нет ничего святого! Ни грамма сочув­ствия и понимания! Как вы умудряетесь жить, когда все, что в вас было доброго и любящего, давным-давно умер­ло? Вы же пустая оболочка человека с камнем вместо сердца! Наверное, поэтому вы с такой легкостью берете от жизни все прекрасное, чтобы затем безжалостно рас­топтать!
Она вскочила с кровати, мгновенно натянула валяв­шееся на полу платье, собрала белье в охапку и пробежала к двери. Уже взявшись за ручку, она повернулась и про­шептала побелевшими губами так тихо, что Шарль едва разобрал: «Кроме вас, Шарль, никогда никого не было!»
Дверь с грохотом захлопнулась, и в каюте вдруг стало пусто, холодно и неуютно. А в узком коридоре Рэйвен молча прижалась к стене, переводя дыхание. С закрыты­ми глазами она старалась прийти в себя и сдержать дро­жавшие на ресницах слезы.
Боже, это уж слишком! Невыносимо! На какие-то драгоценные доли секунды Шарлю удалось заполнить ту пустоту, которая возникла после смерти отца, да еще так невыразимо сладко заполнить, как и не мечталось. Отк­рыв ей восхитительные тайны отношений между мужчи­ной и женщиной, Шарль утолил и её тоску по защитнику, душевному комфорту и по любви. Она так быстро впусти­ла его в свое сердце, что и сама поразилась этому!
С губ Рэйвен сорвалось рыдание, и она зажала рот рукой. Едва добежав до каюты, она захлопнула за собой дверь.
И как он мог так бессердечно уничтожить ту волшеб­ную близость, которая возникла между ними? Зачем? Зачем облил ядом те прекраснейшие мгновения, которые они разделили друг с другом? Господи, за что? Как будто ее недавно зажившее от горя сердце разорвали снова и с еще большей жестокостью, чем прежде.
– Ненавижу! – прошептала Рэйвен. Слезы тихо стекали по ее щекам. – Святой Иуда, как же я его ненавижу!
Глава 7
Медленно и степенно, что было несколько непривыч­но для быстроходного клипера, «Звезда Востока» про­двигалась вперед вдоль болотистых берегов основного русла реки Сутледж, оставив позади Инд. Они приближались к Гималаям и Касуру. Проплыв через холмистые рай­оны Индии, через равнины, переходящие в пустыню, они приближались наконец к цели своего путешествия, свернув на запад в приток Инда Сутледж на участке между Чачраном и Бахавалнагаром. Рыбацких лодок ста­новилось все больше, утлые суденышки деловито волок­ли за собой сети.
Вчера днем на горизонте появились Гималаи. Воз­бужденные крики матросов выманили Рэйвен из каюты на палубу. Вначале она ничего не сумела разглядеть в пустом, подернутом дымкой небе, куда все, ликуя, тыкали пальцами. Затем, вскинув глаза выше, еще выше, она увидела прямо перед собой покрытые снегом пики – и ахнула от их величия. За дымкой виднелись снежные вер­шины, парящие над землей. Казалось, они явились взору лишь для того, чтобы через какое-то время растаять вновь. Призрак исчезнет, оставив сомнение: а не почудилось ли все это пылкому воображению?
Рэйвен потрясло редкое чудо природы; она была согласна с Джеффри Литтоном, что в каком-то смысле величие Гималаев навсегда изменило ее представления. Очевидно, ничто не может быть постоянным в этом мире, философски рассудила она чуть позже, когда вид Гима­лаев стал привычным и не вызывал такого энтузиазма. Правда, они по-прежнему то появлялись, то исчезали, но, видимо, именно это-то и поражало больше всего – даже такие громадины могут растаять в мгновение ока без следа.
Вот и смерть ее отца была такой же. Только что он сиял заразительной улыбкой лихого парня, которому все нипочем, и, смеясь, направил своего длинноногого жереб­ца через пустяковое препятствие, а в следующее мгновение уже лежал на упругом мхе без движения. Не так ли точно покинула ее и мать, да еще тогда, когда жизнь, казалось, обещала им всем бесконечное счастье? Так и Нортхэд ускользнет из ее рук, если она не вернется во­время, и так же все мечты и идеалы детства исчезли, стоило ей лишь переступить через барьер, отделявший её от зрелости в полном, физическом смысле слова. Не без помощи мужчины, который даже не понял, что сделал ее женщиной.
Она влюбилась в Шарля Сен-Жермена! Осознание этого вызвало горько-сладкую агонию чувств и такую сер­дечную муку, что ей стало страшно. Это не было похоже на пучину отчаяния, в которую она погрузилась, узнав об угрозе потерять Нортхэд, единственный якорь в своей жизни. С того мгновения, как Шарль занялся с ней любо­вью и она открыла для себя волшебный мир любовного экстаза, приобщилась к таинству отношений между муж­чиной и женщиной, она упорно пыталась заставить свое сердце забыть про него, твердя себе, что он просто ковар­но и мерзко воспользовался ею и вовсе не испытал того головокружительного, сладчайшего восторга, какой пос­частливилось пережить ей.
Но как Рэйвен ни пыталась забыть Шарля, это не получалось; выбросить его из головы – все равно что разучиться дышать. Когда «Звезда Востока» вышла на заключительный отрезок пути, Рэйвен безуспешно стре­милась вновь стать хозяйкой своего сердца. Это были адские муки! Стоило увидеть красивый и неприступный профиль Шарля, как у неё слабели колени от тоски по его губам, по его сильным рукам и ласкам! Рэйвен не могла справиться со столь бурным наплывом эмоций, хотя и презирала себя за эту слабость. Больше всего, однако, она страшилась, что Шарль догадается о ее чувствах и использует эту любовь против нее. Рэйвен чувствовала, что погибнет, если он еще раз возьмет ее лишь ради плотского удовольствия, ради удовлетворе­ния похоти.
Стоя утром на палубе и безошибочно угадав, что он сейчас на капитанском мостике занят делами и даже не подозревает о ее присутствии, Рэйвен почувствовала себя совершенно несчастной и запрезирала еще больше. Ярост­ным шепотом она обругала себя слабовольной влюбленной старой девой, но и эта жалкая попытка подшутить над собой и как-то взбодриться не имела успеха.
– Тяжело на сердце, маленькая принцесса? Рэйвен испуганно вздрогнула от неожиданного появ­ления огромной фигуры Дмитрия Сергеева. Неловко ста­ло и оттого, что он так легко прочитал ее мысли. Повернувшись к великану, она одарила его ослепительной улыбкой, не подозревая, что ее темно-желтые глаза по­тускнели, а соблазнительные ямочки исчезли со щек.
– Я просто размышляла, – оправдываясь, сказала она.
– О том, как будете тосковать по Дмитрию, когда покинете нас в Касуре?
Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой и расц­вел, заметив, что и на её щечках появились долгождан­ные ямочки.
– Мне будет очень не хватать вас, – призналась она. И с благодарностью подумала, что действительно без Дмитрия и всей команды просто погибла бы, не выдержав таких мучительных переживаний. Эти люди были драго­ценным даром небес; ей даже удавалось временами забы­вать обо всех страхах и тревогах относительно своего будущего, когда члены экипажа принимались обучать ее вязать разнообразные морские узлы, сшивать плотные паруса и даже пользоваться секстантом.
– Куда вы отправитесь после Касура? – спросила она, испытывая смешанные чувства любопытства и болез­ненного разочарования оттого, что «Звезда Востока» от­правится со своим капитаном в дальние страны искать приключений, которых она уже никогда не разделит с ними. Святой Иуда, как же она ненавидела то жалкое косноязычное существо, в которое ее превратило вспых­нувшее чувство! То и дело поглядывает в сторону Шарля Сен-Жермена, словно некая особа, влюбленная в осла, из комедии Шекспира!
Она впервые поинтересовалась планами клипера, пос­кольку считала само собой разумеющимся, что он возвра­тится в Бомбей, как только заменит английские товары в своих трюмах на индийские, – дальше этого ее мысли не шли. Теперь же это вдруг стало жизненно важным, и Дмитрий, заметив невыразимую печаль в ее глазах, ре­шился на откровенность, которой в любом другом случае поостерегся бы. Придвинувшись к ней и наслаждаясь бли­зостью восхитительной девушки, платье которой лишь под­черкивало её хрупкость, он зашептал:
– Мы тоже отправимся в Лахор, капитан и я! Сердце Рэйвен замерло.
– В Лахор? – повторила она, стараясь казаться равнодушной. – Зачем?
– Чтобы разбогатеть так, как нам раньше и не сни­лось, – бесхитростно сознался Сергеев, как будто этим все было сказано. Увидев ее изумленный взгляд, он рас­смеялся, обнажив ровные белые зубы, и строго погрозил ей пальцем. – Но это секрет, так что ни звука об этом никому, ладно?
– Разумеется, – выдохнула Рэйвен.
– В Лондоне мы натолкнулись на одного индуса, – продолжил Сергеев, блуждая темными глазами по ленивым водам реки, – и он сообщил нам нечто очень заманчивое.
– Что за индус? Откуда он взялся Рэйвен заставила себя вслушаться в путаные объяс­нения Дмитрия, надеясь, что сейчас он наконец объяснит ей, почему они тогда с Шарлем обменялись странными взглядами – на приеме в капитанской каюте, чего Рэй­вен не забыла, хотя и отмела как деталь, не имеющую особого значения. Она и сейчас не была бы уверена, что это существенно, если бы не заговорщицкий тон Дмит­рия, укрепивший ее подозрения.
– Вы мало бывали в Лондоне, малышка, поэтому и представить себе не можете, что такое Лондонский порт с его доками. Пьяные моряки валяются в сточных кана­вах, отбросы и вонь на улочках – поразительные, а драки, потасовки и даже убийства там плевое дело. – Черные глаза быстро заглянули ей в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62