- Терпеть не могу на женщинах костюмы для верховой езды, - заметил он.
Виктория приблизилась к нему, вкалывая последние булавки в шляпу.
- Вы считаете, что принадлежащее вам по праву место узурпировано мужской одеждой на леди?
Он улыбнулся и протянул ей руку.
- Я не настолько неуверен в себе. Просто мне кажется, что глупо сочетать костюм и корсет. Если буфы и кружевные оборки - это слишком, то такая строгость еще хуже. Что же касается вашей шляпы, - он устремил презрительный взгляд на украшенный перьями женский вариант цилиндра, - тут и сказать нечего, она говорит сама за себя.
Виктория оперлась о его руку и посмотрела на жесткий шелк сине-стального цвета, который виднелся из-под ее черного плаща. Это было, конечно, ближе и по цвету, и по фасону к ее собственному гардеробу, чем любое из остальных платьев, которые заказал для нее Рейберн.- А мне это нравится, - заявила Виктория, задев его за живое.
Рейберн лишь усмехнулся и кивком велел Эндрю открыть дверь.
Они вышли на гравийную аллею, и Виктория посмотрела на темные низкие облака. Казалось, сейчас не утро, а сумерки. «Так вот почему ему захотелось поехать сегодня утром», - подумала она. Дурному предчувствию в ее сердце соответствовало пасмурное небо.
Конюх подвел лошадей. Это были замечательные экземпляры, что ничуть не удивило Викторию. Рейберн не принадлежал к типу мужчин-охотников, но был требователен и достаточно горд, чтобы держать в своей конюшне только самых лучших лошадей. Она удивилась, увидев на гнедом хорошо начищенное дамское седло.
- Еще одно наследие вашего двоюродного деда? - спросила Виктория, скорее чтобы завязать разговор, чем из любопытства.
Рейберн пожал плечами:
- Принцесса была предназначена для Летиции, но уверен, вам эта лошадь вполне подойдет.
- Его зовут Принцессой? - удивилась Виктория.
- Настоящее имя у него другое. Прозвище Принцесса ему дал конюх в Четтерхэме. И оно прилипло к нему. - Рейберн поморщился. - Вы поймете, что я имею ввиду.
- А эта? - Молодая женщина указала на черную кобылку.
- У Аполлонии другого имени нет. - Он хмуро посмотрел на конюха. - Кажется, Стивен забыл принести подставку. Хотите, я подсажу вас?
- Настоящая леди должна садиться на лошадь без посторонней помощи. Иначе она не достойна называться леди.
Виктория взлетела в седло, раздув юбки. Оправила их и перебросила правую ногу через седло так, что обе ноги свисали слева. Потом взяла у конюха вожжи и кивнула. О, как она соскучилась по верховой езде! Ощущение сдержанной мощи под собой, летящая свобода тела. Не прошло и недели с тех пор, как она последний раз ездила верхом, а казалось, что целая вечность.
Рейберн с удовольствием посмотрел на нее и с легким изяществом сел на Аполлонию. Кобыла наклонила голову, скорее в знак приветствия, чем показывая свой норов, и он пустил ее шагом. Бок о бок они поехали по длинной аллее.
- Он всегда такой? - спросила Виктория, бросив на Принцессу неуверенный взгляд. Жеребец гарцевал - нет, семенил - по дороге, выгнув шею и высоко поднимая копыта.
Рейберн улыбнулся:
- Теперь поняли, почему его назвали Принцессой?
«Через полчаса он устанет от этого. Если не считать его склонности к тщеславию, это надежная лошадь. Виктория скорчила гримаску. - Я вовсе не боялась, что упаду.
- Вас никогда не сбрасывала лошадь? - поинтересовался Рейберн.
- Я практически родилась в седле - конечно, сбрасывала. - Она улыбнулась. - И не одна. А сколько пинали! Как-то раз я чуть не перекатилась через одну дерзкую кобылку.
- Настоящая наездница, - торжественно произнес он. - Полагаю, вы единственная в семье, кто ездит верхом.
- Как быстро вы догадались! Мать перестала ездить верхом еще задолго до моего рождения, у отца - подагра, а мой брат предпочитает носиться в легких экипажах по глухим переулкам, пугая местное население. Ну а я езжу верхом.
- Почти каждый день? - предположил он. Она посмотрела на склон голого холма, негостеприимно расстилавшегося внизу.
- Почти каждый день, несколько часов кряду. Некоторое время они молчали. Рейберн свернул на узкую тропинку. Принцесса наморщил нос и начал грызть удила, не желая идти по траве, но, поартачившись, все же пошел, только уши выдавали его недовольство.
- Это чтобы убежать от семьи? - спросил наконец Рейберн.
Виктория улыбнулась и впервые после вчерашнего ужина вновь ощутила доверие к Рейберну.
- Конечно же, нет. Я люблю ездить верхом с того дня, как отец посадил меня на моего первого пони. Мне было три года.
- И вы все еще помните об этом? Виктория кивнула.
- Это самое яркое воспоминание детства. Сначала мне было скучно, и я упрямилась, от пони дурно пахло, а в детской меня ждала красивая новая кукла. Конюх водил меня по кругу на корде, мне надоело, и я стала придумывать, как заставить их увести меня домой.- И тогда?
- Тогда мне отдали поводья, а конюх меня отпустил. И вдруг я оказалась самым свободным существом на свете. - Она улыбнулась своим воспоминаниям. - После этого меня невозможно было выгнать из конюшни, пришлось дать моей бедной няне крепкого маленького пони, чтобы она сопровождала меня на прогулках по парку. Но когда мне исполнилось семь лет и у меня появилась гувернантка, а няня присматривала за Джеком, я уговорила позволить мне ездить где захочу. Без няни, без гувернантки, без конюха, без горничной. Чтобы я чувствовала себя свободной.
- А что вам хотелось делать? Виктория рассмеялась:
- Бегать свободно, как краснокожие индейцы, мчаться по склону холма так, что сердце, казалось, летит впереди меня. Быть сумасшедшей и беззаботной, что не положено маленькой леди.
Рейберн пристально посмотрел на нее.
- В сущности, вы нисколько не изменились, верно? Виктория посерьезнела:
- Пожалуй, да.
Наступило молчание. Они пересекли вересковую пустошь, вереск и утесник касались их ног, цепляясь за одежду.
- Вы, конечно, не против галопа? - спросил Рейберн, прервав молчание.
Его попытка развеять ее плохое настроение была очевидна, и Виктория приняла ее с благодарностью.
- Это вызов? В ответ Рейберн пригнулся к седлу, его кобылка бросилась вперед легким галопом. Рассмеявшись, Виктория последовала за ним.
- Это нечестно! - крикнула она. - Я же не знаю, куда ехать!
Рейберн усмехнулся в ответ.
- Не все ли равно? - бросил он.
Виктория предоставила коню самому выбирать дорогу, и он поскакал галопом вслед за Рейберном.
Час спустя они выехали из узкой лесистой долины как раз в тот момент, когда упали первые капли дождя. Виктория спросила, почему они так долго добираются до развалин, ей казалось, что они совсем близко; Байрон ответил, что они на самом деле близко, если вскарабкаться на утес. Для менее проворных этот путь - единственный.
Виктория подняла голову. Впереди возвышалась громада Грачиной башни. Длинный гребень вел к разрушенному периметру старинной крепости. С того места, где они находились, было видно, что очертания холма имеют слишком правильную форму, чтобы быть естественными, и что плоский гребень - это остатки дороги, проложенной по насыпи.
Только когда Рейберн с улыбкой повернулся к ней, Виктория поняла, что остановилась.
- Ну? - спросил он.
- Чего вы ждете? Ведите дальше, прежде чем дождь примется всерьез.
Рейберн пустил лошадь шагом по направлению к нависающему над вересковой пустошью черному призраку башни.
Виктория не ощутила ни волнения, ни даже любопытства, однако пока они приближались к башне, у нее вновь появилось дурное предчувствие, которое она испытала накануне. Башня все меньше и меньше походила на постройку и все больше на ствол какого-то огромного каменного дерева, которое росло прямо из земли, из холма. Сооружение это было впечатляющих размеров, но в обрушившемся крепостном валу обнаружилось больше теней, чем должно было быть, больше провалов и вершин, чем можно было ожидать, учитывая его величину. Эта надменная твердыня словно бросала ей вызов, как бросала вызов окружающему пейзажу, возвышаясь на фоне затянутого тучами неба. И снова у нее появилось странное ощущение, что ответы - здесь, среди этих камней, только бы она могла, их понять. Эти камни и тени звали ее, но в то же время отталкивали.
Она невольно посмотрела на герцога, едущего впереди, и в голове у нее мелькнула мысль. Виктория попыталась прогнать ее, но мысль снова возвращалась.
Лошадиные копыта цокали по полузаросшим травой булыжникам, когда они поднимались по гребню к башне.
- Ее разрушили во время гражданской войны, - проговорил Рейберн. - Однако уже тогда она была необитаема целое столетие, но поскольку замок был не защищен, мои предки - сторонники короля - обосновались в Грачиной башне.
Виктория ничего не сказала, глядя на крепость и пытаясь предположить, какую брешь пробила пушка, а какую часть разрушило время. Когда они поднялись наверх, редкие капли дождя превратились в морось. Прямо перед ними поднималась квадратная башня, а немного в стороне появилась вторая каменная постройка, низкая и длинная, невидимая снизу из-за изгиба холма. Еще более удивительным оказалось то, что половина крыши этого строения была крыта соломой.
- Идите сюда, - сказал Рейберн и спешился, загадочно улыбаясь.
Он провел лошадь через дверной проем в низкой постройке, и копыто лошади тупо загрохотало, задев полускрытый камень. Виктория заглянула в полумрак, пытаясь рассмотреть, как велико расчищенное пространство внутри, но там было бы темно даже при безоблачном небе. Виктория спешилась и последовала за герцогом.
Глава 15
Виктория замешкалась в дверях, щурясь, а Байрон смотрел из дальнего угла комнаты. «Никогда не прыгнет в неведомое», - насмешливо подумал он, когда ее глаза наконец остановились на нем, и она завела лошадь внутрь.
- По-моему, вы говорили, что башня пустует уже двести лет, - произнесла Виктория, подходя к нему и оглядывая провисающую крышу.
Байрон взял повод ее лошади и привязал к коновязи рядом со своим.- Так и было. - Он ослабил подпруги и потрепал каждую лошадь по холке. - Но во время выпаса овец слишком велико было искушение использовать это строение как убежище для пастухов.
Рейберн жестом указал на противоположный конец комнаты, где виднелся круг кострища под отверстием в крыше, а к стене была придвинута койка.
- Ах! - сказала Виктория, скривив губы в усмешке. - Я половину жизни провела в деревне и только теперь поняла, что ничего не знаю о посевах, овцах и отелах, из которых состоит жизнь арендаторов в нашем поместье.
Байрон усмехнулся, представив себе Викторию в ночном одеянии, которая бежит в сарай посмотреть, как в первый раз ягнится отборное поколение овец, или отчаянно пытается спасти любимую кобылу.
- Не многие леди знают о таких вещах. И не все джентльмены. Зачастую даже те, у кого более пятисот акров земли.
Улыбка Виктории стала мягче, в ней появилось любопытство.
- Но вы знаете. Байрон пожал плечами.
- Я должен был чем-то заниматься в молодые годы, не только дебоширить, и поскольку двоюродный дед предоставил в мое распоряжение четыре мелких поместья, с удовольствием воспользовался этим. - Рейберн бросил на Викторию взгляд. - Пошли. Вы хотели посмотреть Грачиную башню, а пока видели только пристройку.- Охотно, - сказала Виктория, обмотав вокруг запястья подол своей длинной узкой юбки для верховой езды. - Позвольте спросить, сколькими поместьями владеет герцог Рейберн?
Байрон остановился и предложил ей руку.
- Девятью, включая Рейберн-Мэнор. Владею также несколькими кварталами в Лондоне и полудюжиной почти ничего не стоящих особняков в Бате. - Она легко положила руку, обмотанную шелком юбки, на его локоть, и ее кисть в мягкой замшевой перчатке осторожно легла на его запястье. - Земли все еще обширные, хотя только пять поместий остаются открытыми для меня.
- Вот как? А что случилось с остальными? - спросила Виктория, не отрывая взгляда от развалин башни.
Байрон ответил, исподтишка наблюдая за ее реакцией:
- Одно я снес. Оно и в лучшие свои времена мало чем могло похвастаться, а потом вообще стало непригодным для жилья. Второе сдал обувному фабриканту из Лондона, который хотел иметь неподалеку деревенское поместье для поддержания своих общественных амбиций. В третьем теперь школа для мальчиков. В четвертом - сыроварня.
Виктория удивленно взглянула на него:
- А я полагала, учитывая вашу привязанность к этому замку, что вы не захотите расставаться с другими поместьями.
Он остановился и повернулся к ней лицом.
- Все это очень хорошо - разговаривать о прекрасных традициях и семейной истории, но я намерен сделать свой вклад в наследие предков, оставив несколько прибыльных поместий, а не список долгов. Времена меняются, Виктория. Пятьдесят лет назад герцоги и графы Англии были самыми могущественными людьми в мире. Теперь даже самого богатого аристократа лондонские бизнесмены могут купить несколько раз. - Он безрадостно улыбнулся. - Мы мстим им, игнорируя их сыновей в Гайд-парке и отказываясь приглашать их дочерей на наши чаепития и балы, но если хотите знать правду, мы немного боимся их, боимся, что скоро нас будут вычеркивать из их списков приглашенных. Дети Энни не будут признавать следующего герцога Рейберна, к его великому сожалению.
Виктория покачала головой. Щеки ее разрумянились, глаза ярко блестели.
- Возможно, это послужит компенсацией ткачам и кузнецам, о чьей судьбе вы так печетесь. Но все это представляется почти невероятным. Даже здесь, - она указала на чудовищные руины, - где, кажется, легче всего поверить в упадок нашего класса. - Она слегка улыбнулась. - Не важно, что могущественные находятся в упадке, они сохраняют память о могуществе, которое выше, чем самые фантастические достижения не могущественных.
- Значит, вы предрекаете нашим наследникам упадок и распад? - Он сухо рассмеялся. - Я предпочел бы забвение!
Они подошли к основанию башни, и Байрон остановился перед узкой трещиной в каменной стене.
- Здесь единственный путь внутрь с этого уровня. Деревянные лестницы, которые вели вверх от главного входа, давно разрушены.- В таком случае, - Виктория расправила плечи, пародируя храбрость, - позвольте мне прокладывать дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27