Софа была прорезана, стулья сломаны, зеркала разбиты вдребезги. Керамический сиамский кот был вмазан мордой в телевизор. Пока Денни ковылял через раскиданные вещи, Бад бросился прямиком в спальню, которая также подверглась варварскому нападению. Он устремился к кровати и под матрацем обнаружил папки Кингсбэри там, где он их оставил. Кто-то разгромил помещение, не осмотрев все тщательно.
Вдруг страшный хрип донесся из кухни. Там Бад обнаружил Денни, склонившегося над Молли. Она лежала на спине, с подвернутой ногой. Ее бедра были обвязаны рваным, измазанным чем-то халатом. Ее лицо было избито всмятку, пятна крови, как огромные вишни, проступали сквозь ее редкие волосы. Глаза были закрыты, и губы серые, но она дышала – слабые неровные вздохи.
Денни пощупал ее пульс. – Боже милостивый, – произнес он, – кому мы можем сообщить об этом?
– Никому, – покачал головой Бад, – неужели ты не понимаешь, что мы не можем никуда звонить? – Он положил свою забинтованную руку на лоб Молли.
– Кто, черт побери, мог сделать такое со старухой?
– Надеюсь, она не умрет?
– Я тоже, – ответил Бад, – клянусь Богом, это было бы несправедливо.
17
Брюки Джо Уиндера промокли насквозь. Нина спросила:
– Ты ловил рыбу?
– Да.
– В середине дня?
– Рыба вся ушла, – отозвался раздраженно Джо, – после того, как они все перекопали. Нина сидела по-турецки на полу. На ней были синие шорты и розовая хлопчатобумажная блузка. Она была одета так же, как в тот день, когда он впервые встретил ее в Семинол Холле. Джо пошел туда, чтобы увидеться с индейцем по имени Сэми Дир, который продавал катера на воздушных крыльях. Но Сэми уехал на уикенд во Фрипорт, оставив Джо с тремя сотнями говорящих по телефону женщин в Бинго-холле. За дверью Джо услышал голос Нины, быстро вошел и удостоверился, что она столь же прелестна, как ее голос. Она поведала ему, что он может звонить ей за частичную плату, как член Бинго-холла, а он открыл ей по секрету, что купил катер на подводных крыльях, так что может исчезнуть теперь в голубой дали, как только захочет. Но он изменил свои планы после их встречи.
Сейчас, глядя на ее тело, Джо знал, что его мужская привлекательность для Нины ослабевает.
Желтый блокнот лежал на ее коленях. Она стучала ручкой по своей обнаженной ноге, держа ее при этом как барабанную палочку.
– Что случилось на встрече? – спросила она его, – почему ты не в Королевстве?
Джо сделал вид, что не слышит. Он продолжал:
– Они свалили в пещеру кучу грязи, остатки фундамента и спиленные деревья.
Он снял брюки и пристроил их на крюке: '
– Все незаконно, естественно, копать в прибрежной зоне запрещено.
Джо сел рядом с Ниной. Он хотел продолжить свою лекцию, но она перебила его: – Одень какие-нибудь штаны.
– Что ты имеешь в виду?
Вместо ответа Нина спросила, почему у него синий язык, и он подробно рассказал ей историю о мышах-манго, но она сказала, что не верит ни одному его слову.
– Чарли практически признался во всем.
– А мне наплевать, – отрезала Нина. Она прекратила строчить на своем колене и отвернулась.
– Что это значит?
– Послушай, я больше не могу поддерживать тебя.
Она обернулась к нему, и он увидел злобу в ее глазах.
– Твои дела шли так хорошо, – добавила она.
Уиндер был ошеломлен. Она что, действительно печется только о деньгах?
– Нина, – сказал он, – человек погиб, ты что не понимаешь? Я не могу работать на убийцу.
– Замолчи! – она потрясла блокнотом перед его носом. – Ты знаешь, над чем я работаю? Экстрасенсорные истории! Девочкам так понравились мои материалы, что они готовы покупать их по 2-3 в неделю. Двадцать пять баксов каждый.
– Здорово! – он гордился ею, черт подери. Но она никогда не верила, что ею можно гордиться.
Держа ручку во рту, Нина начала рассказывать:
– Я написала о существовании вне тела. Подобно тому, как если бы человек умирал и видел себя как бы со стороны, но потом, в самое последнее мгновение был спасен. Только мой очерк о занятиях любовью, о том, как будто я плаваю вне тела в тот момент, когда в меня погружается мужской член. Паря в воздухе над самой собой, я смотрю вниз на кровать и вижу себя содрогающейся, мои ногти царапают чьи-то загорелые плечи. Я дала почитать это одной новой девочке, Эди, и она попробовала это в пятницу. Так она говорит, что ее клиент после этого кончил одиннадцать раз.
– Это новый рекорд?
– Да, но дело не в этом. Я вижу новую возможность для себя. Если я буду продавать достаточное количество таких сценариев, то смогу обойтись без звонков, а буду только сидеть дома и писать. Что может быть лучше!
Уиндер обнял ее: – Ты сможешь это, моя сладкая! Это будет здорово.
– А не сидеть здесь с тобой целыми днями, слушая дурацкую музыку.
– Я найду другую работу.
– Нет, Джо. Это будет тем же самым дерьмом. – Она оттолкнула его и встала с пола. – Я не могу писать, когда мою жизнь лихорадит. Я нуждаюсь в стабильности, покое, тишине.
Уиндер почувствовал себя ущемленным.
– Бога ради, Нина. Я понимаю кое-что в писательской работе. Это место вполне спокойное для нее.
– Нет, здесь существует напряжение, – сказала она печально, – и не отрицай этого.
– Писатели процветают в домашнем напряжении. Вспомни По, Хемингуэя или Майлера в их молодые годы, куда тебе до их напряжения! – он думал, что Нине будет лестно попасть в ряд таких знаменитостей, но ошибся. Он добавил: – К тому же это – не высокохудожественная литература, а всего лишь телефонная порнуха.
– Телефонная порнуха? Спасибо, Джо!
– Господи, а что же это?
– Всего лишь писательство, а это – тяжелый труд. И если я хочу продвинуться в этом, то нуждаюсь в уединенном месте и защищенности. Я не могу испытывать давление.
– Если тебе не нравится мой вес, то не беспокойся, я перестану есть каши.
Нина вскинула руки, вопрошая: – О, Боже! Ну где ты найдешь еще такую хорошо оплачиваемую работу?
Джо не верил своим ушам. Откуда такая неожиданная злоба? Обвинения? Если бы он знал, что.ему придется всерьез оправдываться, то надел бы штаны.
Нина сказала: – Дело не только в деньгах. Мне нужен настоящий мужчина, который был бы здесь со мной.
– Разве я когда-нибудь подводил тебя?
– Нет, но можешь подвести в любую минуту.
Уиндер ничего не ответил, потому что она была права, ничто в его ближайших планах не могло ее обрадовать.
– Я знаю тебя, – добавила Нина печальным голосом, – ты ведь не бросишь это и теперь?
– Нет.
– Тогда, я думаю, наши пути разошлись, я боюсь, что ты кончишь тюрьмой или умрешь.
– Ты в меня совсем не веришь.
– Это невозможно, – Нина направилась к шкафу, открыла дверь и посмотрела на полку: – Куда ты Дел мой чемодан?
* * *
В середине семидесятых годов Флорида выбрала нового губернатора по имени Клинтон Тайри, футбольного экс-чемпиона и ветерана Вьетнамской войны. При шести с лишним футах роста, он был самым высоким, лидером в истории штата. По всей видимости, он был и самым честным. Когда хищная компания, занимающаяся экологией, попыталась подкупить его, он записал ее предложения на пленку и передал ее в ФБР. Благодаря личному противостоянию таким мощным силам, Клинтон Тайри прослыл народным героем Солнечного штата и в округе. Народная молва о его честности разнеслась по всему Штату и сделала молодого губернатора звездой нового политического авангарда.
Это был, к сожалению, авангард состоявший из одного человека. Речи Клинтона Тайри своей вызывающей прямотой приводили в ужас его политических коллег. В то время, как другие весело поддерживали трескотню о прекрасной Флориде, Клинтон Тайри с тревогой говорил об экологической катастрофе, грозящей Штату. Поляны высыхали, коралловые рифы погибали, озера были загрязнены отбросами, и рыба травилась ртутной и прочей отравой. Пока другие расписывали Флориду как тропическую мечту, губернатор называл ее тропической свалкой. В популярных радиопередачах и телешоу он, вместо того, чтобы приглашать туристов, призывал их не приезжать во Флориду года два. Он говорил не о развитии Штата, а о том, чтобы природу оставили в покое. Это, по его мнению, был единственный путь к спасению.
В день, когда Клинтон Тайри закрыл один из популярных журналов, наиболее влиятельные люди Флориды – банкиры, строительные и дорожные компании, сахарные магнаты – объединились в тайном сговоре помешать его реформам и окружили его, как кусок собачьего дерьма на шикарном ковре.
Обезвредить губернатора было довольно просто, для этого требовались только деньги. В течение нескольких месяцев все, кто надо, были скомпрометированы, запуганы, подкуплены. Губернатор оказался в изоляции даже от своей собственной политической партии, которая стала несостоятельной, так как от нее отвернулись самые крупные члены.
Спасти Флориду? Зачем? И от кого? Поддержка избирателей, которой пользовался Клинтон Тайри ранее, не могла помочь ему на этот раз в закулисной игре. Любой законопроект, который он хотел провести, встречался в штыки. Тот факт, что губернатор.пользовался популярностью в округе, не смущал его врагов, они просто действовали более гибко. Они сделали нечто худшее, чем обычные нападки на предложения губернатора – они всего лишь игнорировали их. При этом самые вежливые слова произносились о молодом Клинтоне, красивом герое войны, о его идеализме и отваге.
Каждый репортер, приезжающий во Флориду, заполнял два-три блокнота хвалебными словами о нем – так что новые жители могли подумать, что Клинтон Тайри давно уже умер, впрочем, в каком-то смысле, так оно и было.
На следующее же утро после закрытия журнала кабинет министров Флориды решил уменьшить расходы на сохранность побережья и продать право на уборку мусора крупной фирме по продаже земель. Только один голос против раздался с Капитолия, после чего Клинтон Тайри бесследно исчез с политического горизонта.
Сначала власти предполагали, что губернатор стал жертвой похищения или какой-нибудь грязной игры. Журналисты и корреспонденты бросились во Флориду в надежде заполучить сенсационную историю, но никто так и не смог его найти. И ничего не было написано даже отдаленно похожее на правду.
А было вот что: Клинтон Тайри появился под именем Скинка и жил в таких местах, где до тех пор не ступала нога человека. В течение пятнадцати лет бывший губернатор скрывался в местах удаленных от человеческого глаза, и жил совсем уединенно, если не сказать больше.
* * *
Джо Уиндер хотел поговорить о том, что случилось много лет назад. – Я слышал разные истории, – сказал он, – и просмотрел все материалы.
– То что знаешь ты, знают все, – ответил Скинк, постукивая палочкой.
Уиндер старался не глядеть на то, что Скинк жарил на сковородке.
– Они никогда не пытались найти тебя? – наконец спросил он.
– Они давно прекратили поиски, – произнес Скинк, вдыхая запах жаркого, – я обычно не ем черепах в панцире.
– Я тоже, – сказал Джо.
– Мука придает пище пикантность.
– Я думаю, – Уиндер наклонился над костром с другой стороны.
Скинк заметил: – Твой друг не был плохим парнем, но он занимался дурными делами.
Уиндер согласился: – Да, и он никогда не понимал, что в этом плохого. Или от чего я прихожу в бешенство. Он так и умер, ни о чем не догадавшись.
Скинк поднял черепаху за хвост и потыкал вилкой: – Еще десять минут, по крайней мере, – сказал он.
Было нелегко разговаривать с ним, в процессе приготовления пищи. Но Уиндер не сдавался: – Интересный сегодня денек выдался, в течение него я потерял и работу, и подружку.
– О, Боже, ты выражаешься как телекомментатор.
– Работа была дерьмовая, я допускаю. Но я думал, что Нина более стойкая, а она оказалась как все.
– Потеря любви, – произнес Скинк, – это всего лишь потеря поцелуя.
Джо подумал: – «Я зря теряю время. Ему наплевать на меня.»
– Я пришел поговорить о планах, – произнес он.
– Пошли, я покажу тебе кое-что, – Скинк медленно поднялся, потянулся и пошел вдоль деревьев, шурша оранжевым дождевиком. На западе начали скапливаться тяжелые грозовые тучи. Джо пошел за ним к яме, где был спрятан труп охранника из Волшебного Королевства. Когда они проходили мимо, Уиндер увидел, что яма пуста. Он не стал спрашивать, куда девалось тело, так как не хотел этого знать. Скинк повел его по опасному, с препятствиями, пути, через свалку всякого домашнего хлама – полки холодильников, сломанные диваны, продавленные матрасы, испорченные грили и кондиционеры – пока они не дошли до очень старой кабины «Плимута» желтого цвета без колес и без стекол. Желтый пляжный зонт, как гигантский цветок, возвышался над автомобилем – минимальная защита от дождя или полуденного солнца. Скинк протиснулся в машину и предложил Уиндеру последовать за ним.
«Плимут» был полон книг – сотни с любовью подобранных томов. Скинк с усилием повернулся на сиденье.
– Я прихожу сюда почитать, – сказал он, – ты не поверишь, но освещение работает.
Джо пробежал пальцем по заголовкам и улыбнулся необычному набору авторов: Черчилль, Гессе, Стейнбек, Камю, Уайльд, Воннегут, Селинджер, Гарсиа Маркес…
– В это время года я читаю от двух до пяти часов в день.
– В машине есть бензин? – спросил Уиндер.
– Конечно.
– Но нет колес.
Скинка передернуло: – Куда, черт возьми, мне ездить?
Холодный ветер подул через разбитое стекло, и зонт наверху шумно захлопал. Крупные капли дождя забарабанили по холсту, дождь расходился все сильнее и сильнее.
– Чертовщина, – проворчал Скинк. Он выбрался из кабины: – Эй, ты идешь или нет?
* * *
Ливень усилился, и они спрятались от него в палатке. Огонь потух, но черепаха была приготовлена отменно. Скинк взял ее за хвост и сдунул дождинку с сохранившегося глаза черепахи, другой лопнул от огня. Он потер свои бронзовые щеки. Огонь был так близко, что чувствовался запах дыма. Уиндер закашлялся, но Скинк не выказывал никакой реакции, даже когда прикасался пальцем к горячему кофейнику. Ветер усилился и Скинк повысил голос, чтобы Уиндер мог его слышать: – Ты знаешь что-нибудь об этом новом курорте?
– Я видел, где они его устроили.
– Да, – Скинк уже кричал, – все сделал этот трахнутый Кингсбэри!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42