Дженроза мельком заметила идеально голубое небо, высоконосые хаксусские корабли, деревянные краны и деловую суету на причалах.
Она ахнула от удивления и невольно попятилась к суше.
– Дженроза! – снова вскрикнула Подытоживающая.
– Тихо! – резко приказала Дженроза.
Она попыталась успокоить собственное сердце, которое, казалось, готово было выскочить у нее из груди, но даже при этом мысли ее летели вскачь. Откуда взялось это заклинание? Оно не было воспоминанием: Дженроза никогда не слышала этих слов ни от Подытоживающей, ни в ходе своего обучения в теургии. Она вызвала в себе что-то намного более глубинное, чем просто воспоминание.
Дженроза глубоко вздохнула и повторила заклинание, снова вызвав рябь, и на этот раз каждый расходящийся круг нес иное отражение. Затихая, слова сошли с ее уст, пока она наблюдала сотню удаляющихся от нее сцен, непохожих одна на другую.
– Прошлое одинаково, – промолвила она, – но у настоящего нет границ.
Она услышала за спиной всплеск. Вода вокруг заколыхалась и помутнела. Дженроза обернулась, и гнев ее сменился удивлением. Она увидела стоящую прямо позади себя Подытоживающую, не замечающую воды, что лизала ей талию.
– Что ты сказала? – неистово потребовала ответа Подытоживающая.
– Что?
– Когда смотрела на воду. Что ты сказала?
– Не уверена… – Дженроза моргнула. – По-моему, я не…
Подытоживающая схватила ее за руки.
– Прошлое одинаково… – почти прокричала она. И Дженроза почти машинально ответила:
– Но у настоящего нет границ.
Лицо Подытоживающей раскраснелось.
– Кто сказал тебе это?
– Я… я не знаю.
– Что за заклинание ты применила?
– Не знаю. Оно… словно само всплыло из глубин разума. Я никогда его прежде не слышала.
Подытоживающая отпустила ее.
– Извини, если напугала тебя.
Дженроза внезапно осознала, что они с Подытоживающей оказались в центре какого-никакого, а внимания. Четты смотрели на них так, словно стали свидетелями какого – то важного события; хаксусские солдаты просто глазели. В этот миг она услышала, как Подытоживающая резко вздохнула.
– Что случилось? – спросила Дженроза.
– Я никогда раньше не бывала в такой глубокой воде, – призналась та.
Дженроза взяла ее под локоть и вывела обратно на берег. Поблагодарив, Подытоживающая быстро села на лошадь, спеша оставить между собой и водой как можно большее расстояние. Когда в седле оказалась и Дженроза, остальные восприняли это как сигнал и вернулись к делам, которыми занимались до ее приезда в порт. Вскоре они с Подытоживающей остались наедине. Некоторое время ни та, ни другая не произносили ни слова; наконец Подытоживающая шумно выдохнула – словно задерживала дыхание с момента пребывания в воде.
– Я знала: в тебе есть что-то особенное. Знала с того дня, как мы впервые вместе сотворили магию. Но и не представляла себе…
Голос ее стих.
– Ты ведь не собираешься снова заводить разговор насчет Правдоречицы, верно? Потому что если собираешься, то…
Подытоживающая покачала головой.
– Нет.
Дженроза осеклась.
Подытоживающая неуверенно посмотрела на нее, словно Дженроза не была больше той, кем она ее считала.
– У нас есть одно предание о великом маге…
– О нет! – живо перебила ее Дженроза, подняв руки. Она нутром чуяла, что рассказ этот будет каким-то образом относиться к ней. – Я не собираюсь этого слушать.
– Он умер свыше тысячи лет назад, – продолжала Подытоживающая.
– О-о, – только и произнесла Дженроза, внезапно чувствуя себя глупой.
– В то время не было ни четтов, ни кендрийцев, ни аманитов, ни хаксусцев. Было лишь одно племя, и оно недавно поселилось на Тиире. Народ настолько почитал этого великого мага, что сделал его своим правителем. Долгое время государство процветало при его правлении… Потом он состарился, и у него начались видения… ужасные видения. Сперва он никому не рассказывал о них, а записывал всё в великие книги. Как-то раз некий служка прочел одну из них, сошел с ума и умер. Когда король-маг обнаружил тело служки, то сразу понял, что именно произошло. И тогда маг осознал: его безумие столь велико, что может однажды уничтожить все, что он помог построить. Он призвал к себе самых великих людей своего народа, рассказал им о случившемся и сообщил, что намерен предпринять. Он создал четыре великих талисмана и вложил в них четыре грани своей мощи: свою щедрость, свою мудрость, свою силу и свою надежду.
– Четыре талисмана? – подозрительно переспросила Дженроза.
– Да, ты уже поняла. Четыре талисмана, которые стали четырьмя Ключами Силы. Когда маг закончил создавать их, он умер. И вместо того, чтобы править именем его, те великие, коих он созвал, передрались друг с другом из-за талисманов. Один из них в конечном итоге заполучил в свои руки все четыре, но к тому времени единый народ уже распался на те племена, которые существуют по сей день.
– И как звали этого короля-мага?
– Колан Эзер.
Дженроза покачала головой и непринужденно рассмеялась.
– Никогда о нем не слышала. – По какой-то причине, которой и сама не могла объяснить, она почувствовала от этого облегчение.
– Это неважно. – Подытоживающая пожала плечами. – Важно, что его кончина отметила раскол единого народа. Далее легенда гласит, что народ снова объединится, когда вновь появится человек, подобный ему.
– Подобный ему? – Дженроза напряглась.
– Рассказывают, что он мог одновременно видеть все возможности любого курса действий. И он часто говорил, что «прошлое одинаково, но у настоящего нет границ».
– Нет! – громко воскликнула Дженроза. – Нет, я никогда в это не поверю!
Подытоживающая печально посмотрела на нее, но ничего не сказала.
– Нет! – выкрикнула Дженроза и, с силой рванув узду, умчалась галопом прочь от Подытоживающей и полыхающего порта.

На размещение в порту гарнизона потребовалось больше времени, чем думал Эйджер. Кроме формирования смешанных частей из четтов и хаксусцев для надежной охраны берега и прилегающей к нему территории, ему пришлось сколачивать рабочие бригады для борьбы с пожарами и расчистки развалин. За следующие несколько недель требовалось отремонтировать доки и склады – до того, как в Колби прибудут торговцы и пора будет выгружать товары. Торговля была животворной кровью городов вроде Колби, без нее они в конечном итоге чахли и умирали. Эйджер напомнил себе, что надо объяснить это Линану – а затем подивился собственному высокомерию. Линан же вырос при дворе Ашарны, а уж та позаботилась, чтобы все ее дети знали, чем королевство оплачивало свое существование.
К ночи самые сильные пожары были потушены, большинство тел собрано и увезено. Эйджер начал обход, желая убедиться, что новая охрана выполняет свою работу как должно. К тому времени, когда он закончил, высоко в небе зажглись звезды, и он оказался стоящим на одном из наименее поврежденных причалов. Слева от него находился затонувший корабль, мачта которого торчала из воды, словно надгробье. Эйджер присел на край причала, свесив ноги, и прочел безмолвную молитву по морякам в брюхе этого корабля. Он посмотрел туда, где река Ойно впадала в море – на север. Ему доводилось плавать на нескольких торговых судах, которые в мирные времена спускались по Ойно до Колби. Насколько Эйджер помнил, тот был довольно симпатичным городом. И снова им станет, сказал он себе, почти веря в это.
Он скорее почувствовал, чем услышал за спиной чье-то присутствие и положил руку на эфес меча, но когда оглянулся через плечо, Увидел Мофэст. Эйджер расслабился и печально улыбнулся.
– Из тебя никогда не получится даже относительно приличной наемной убийцы.
– Я хотела понаблюдать за тобой, когда ты не знаешь о моем присутствии, – сказала она и подошла, чтобы сесть с ним рядом.
– Я мог бы придумать и более веселые способы провести время.
– Мне нравится смотреть на тебя, – просто сказала она. – Я пытаюсь представить себе, о чем ты думаешь.
– И о чем же, по твоим представлениям, я думал сейчас?
– О чем-то, связанном с водой. Я знаю, ты работал на торговых судах. – Она внимательно изучила взглядом его лицо. – В твоем единственном глазу появился блеск, Эйджер. Ты тоскуешь по тем временам?
– Нет, не тоскую. Во всяком случае, не по работе. Но по морю. Да, иногда я тоскую по морю. – Он тихо рассмеялся. – В Океанах Травы я по нему не тосковал. Находиться там было все равно что быть в море. Степь удачно назвали.
– Мне хотелось бы однажды выйти в море, – призналась Мофэст. – Мне всегда было любопытно узнать, на что это похоже.
– Однажды я возьму тебя в море, – пообещал Эйджер.
Мофэст наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Ты будешь слишком занят работой на короля, чтобы брать кого-то в море.
Эйджер не понял, о ком речь, а затем сообразил, что под королем она подразумевала Линана. Из-за этого у него возникло странное ощущение, словно он находится вне настоящего времени и вне пространства.
– Да, полагаю, это верно, – неопределенно произнес он.
– А когда ты не будешь заниматься королевскими делами, то будешь заботиться о своем клане.
Эйджер внезапно улыбнулся. Его все еще изумляло, что он был вождем клана четтов. Его предшественник однажды ночью напал на него из засады, так как в поединке Эйджер уязвил его гордость. Защищаясь, Эйджер убил вождя и его семью – и таким образом унаследовал клан. Он так же гордился своими четтами, как и они гордились им. Члены его клана показали себя отличными воинами в трех великих битвах. Фактически члены клана Океана считали себя равными Красноруким, личным телохранителям Линана.
– Это не будет лишь обязанностью, – тихо произнес он, а затем посмотрел на Мофэст. – Где мы разбили лагерь?
– Нас расквартировали! – поправила его она. – Его величество разместил нас с тобой во дворце, чтобы мы могли быть рядом с ним, пока находимся здесь.
– А-а…
Он попытался не выдать голосом своего разочарования.

Во дворце царила темнота. Никто не сидел у жаровен и каминов. Через проделанные высоко во внешней стене сводчатые окна просачивалось немного лунного света, придававшего сверхъестественный блеск мраморным колоннам и плитам. Шаги Линана гулко отдавались по коридорам. Он обходил дворец. Благодаря острому зрению он узнал картину, написанную кендрийским художником. Много лет назад Ашарна отправила ее Салокану в ходе какого-то торгового соглашения. Теперь она снова принадлежала Гренде-Лир.
«Потому что я завоевал ее, – сказал он себе. – И Гренда-Лир тоже будет принадлежать мне».
Он пригляделся к картине повнимательней. Нижнюю часть ее пересекала кровавая полоса, похожая на декоративную раму. Под его ногами захлюпало, и он опустил взгляд. На полу все еще оставались большие лужи крови. Тела унесли еще несколько часов назад, но о надлежащей уборке никто пока не побеспокоился. Он вытер ноги о сухую часть пола и проследовал дальше. Впереди послышались голоса. Вскоре Линан оказался в широком и относительно длинном зале. Кто-то зажег жаровни; зал пересекали скрещивающиеся тени. В центре одной из стен находилось большое каменное сиденье.
Линан сообразил, что это тронный зал. Он оказался меньше, чем он представлял. Впрочем, он привык к тронному залу в Кендре, который сам по себе занимал площадь в четверть всего этого дворца.
На одном из подлокотников трона сидела Коригана и давала инструкции предводителю знамени.
– Тебе следовало бы сидеть на троне, – заметил Линан. Командир знамени низко поклонился ему и поторопился выйти из зала. – В конце концов, его же завоевали твои четты.
Коригана непринужденно улыбнулась, и он уже ожидал услышать в ответ, что это его трон.
– Он ниже моего достоинства, – просто объяснила она.
– Ниже твоего достоинства?
Он не мог скрыть удивления.
– Хаксус теперь не более чем провинция. Это кресло губернатора, а не трон. Я не удостою его прикосновением к моему заду. – Она по-прежнему улыбалась. – Ты, полагаю, тоже.
– Я устал, – возразил он. – Зверски устал. Так что посижу, пока не найду для него какого-нибудь другого сидельца.
– И кого же ты найдешь? – спросила она.
– Ты говоришь так, словно я уже принял решение.
– А разве нет?
Теперь уже Линан улыбнулся.
– Да.
– Салокана?
– Это ведь было его королевство. Он знает его лучше любого другого.
– Откуда ты знаешь, что он не поднимет мятеж, как только ты покинешь Хаксус?
– Он недалеко?
– Как ты и распорядился, его разместили в одном из помещений дворца.
– Надеюсь, не в его прежних покоях.
– Ему отвели куда менее величественные.
– Не приведешь ли его ко мне?
Когда Коригана вышла, Линан подошел к трону. Он уже собирался сесть, но затем вдруг передумал. Он не был уверен, что заставило его изменить решение, но знал, что этот трон не для него. В один прекрасный день он воссядет на престол, но не на этот и не в этот день. Он провел рукой по полированному камню трона. Тот был прекрасно сработан, изукрашен искусной резьбой, изображающей сцену битвы. Линан рассеянно гадал, не битва ли это времен Невольничьей войны. Навряд ли, сказал он себе. В той войне Хаксус не одержал никаких побед в великих битвах, хотя и потерпел несколько поражений. Он заметил, что здесь на полу тоже была кровь. Целые лужи крови. Линан подумал о том, сколько же народу погибло при защите этого пустого трона.
– Вы хотели меня видеть? – раздался голос у него за спиной.
Линан повернулся лицом к Салокану. Бывший король стоял, опустив плечи, но в том, как он держал голову, в том, как выпрямил прижатые к бокам руки, проглядывало нечто, говорящее о вызове, а не о покорности. За спиной у Салокана стояли Коригана и один из Красноруких. Линан попросил их выйти. Краснорукий сразу резко развернулся и удалился; Коригана поколебалась, но кивнула Линану и тоже покинула зал.
– Вы рады вернуться в свой дворец? – беспечно спросил Линан, подходя к Салокану.
Салокан моргнул, но не ответил. Линан взял его под локоток. Салокан попробовал было воспротивиться, но охнул от боли, когда Линан сжал пальцы покрепче.
– Позвольте показать вам достопримечательности, – предложил Линан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65