– Слушай, ты вроде как неплохой парень. Капитан Мецгер считает, что ты заслужил отдых. Мир летит в тартарары, и с этим никому ничего не поделать. Ты можешь провести остаток своих дней копаясь в грязи, а можешь, – он взмахнул рукой в сторону гостей, будто осыпал их блестками, – здесь. Если хочешь работу, дай знать до того, как уедешь. Если нет, то на нее целая очередь желающих.
Он встал и улыбнулся, словно никто в мало-мальски здравом уме не мог отказаться от его предложения. Крисси схватила меня за руку.
– Обалдеть! Джейсон! Аарон Гродт предложил тебе работу.
Воинский долг? Долг перед кем? И откуда? Еще недавно я был готов бежать очертя голову куда угодно, лишь бы из армии. Если у Гродта и правда солидные связи, он меня не просто из армии вытащит, он и с судьей Марчем поможет разобраться. Такая возможность раз в жизни бывает. Чего же я мешкаю?
Пока я размышлял, Крисси увлекла меня в дом, провела вверх по лестнице, а потом вдоль по коридору, длинному, как ротная линейка. Из-за закрытых дверей доносились блаженное постанывание и приторный запах наркотиков – настоящих, запрещенных наркотиков.
– У Аарона здесь сорок спален, – хихикнула она. – Тут есть все, что душе угодно.
Пока моей душе было угодно разгадать тайны, скрытые за ее платьем. Нетвердой от шампанского рукой она открыла дверь и завела меня в розовую комнату с занавешенной постелью, плюхнулась туда, колыхнув своими пышными формами, и осушила бокал. Ее платье задралось почти до ягодиц, она перекатилась на спину и похлопала по кровати рядом с собой. Я сел, удивляясь, почему сразу не согласился на предложение Гродта.
– Давай, завтра будешь думать. – Крисси потянулась и погладила меня пальцем по уху.
Как давно я не видел женщины. А ухо мое в последний раз трогал врач, когда меня продуло в детстве. Я поймал себя на том, что часто дышу. О чем, о чем мне завтра надо думать?
– Тяжело? – прошептала она в мое ухо.
– Что?
– На службе – тяжело?
– А, да, да, непросто.
Она пододвинулась ближе, выскользнула из платья и решительно скинула с себя тонюсенькие кружевные трусики. Я замер. Если я шелохнусь, она исчезнет.
Крисси разочарованно отстранилась.
– Я тебе надоедаю?
– Нет! Что ты, господи, вовсе нет! Просто… – я замялся, – у меня обязанности.
– Джейсон, проснись! – Она укоризненно ткнула меня пальцем в грудь, прямо в нашивку о пройденном девяностодневном курсе. – Это у Мецгера обязанности. Ты же просто солдат.
И потом, наклонив голову:
– Хотя… Может, ты готовишься к высадке.
Если высадка намечалась где-нибудь между ее коленками и плечами, я точно готовился.
– К какой-такой высадке?
– Ты что, новостей не смотришь?
Ну да, конечно, смотрю – в кузове грузовика.
– О ней теперь только и говорят.
Крисси щелкнула пультом, и голограф ожил, без малейшего намека на атмосферные помехи. Наглядный пример того, что все продается и все покупается.
На ковре перед нами появилась ведущая; вокруг нее заплясала эмблема канала голоновостей.
«Уже сейчас штаб экспедиционных войск ООН, планирующих высадку на Ганимед, завален заявками от добровольцев. Лучшие солдаты со всего мира мечтают сюда попасть. Как стало известно сегодня со слов высокопоставленных чиновников, планы создания исполинского космического корабля, несущего несколько тысяч пехотинцев на главную луну Юпитера, находятся на стадии воплощения».
Я потряс головой, пытаясь стряхнуть с себя пьянящий дурман.
«Вот уже к следующей весне планируется закончить работы над корпусом корабля. Место работ в целях безопасности не разглашается. Высказываются догадки об аризонских пустынях или о пустыне Сахара».
Другой ведущий кивнул из угла нашей спальни.
«А когда ожидается высадка?».
«Эксперты говорят, что в ближайшие пять лет. Они полны надежды».
Судя по ставкам на тотализаторе, никто не верит, что человечество и четыре-то года протянет. Тоже мне, надежда!
Крисси выключила голограф.
– Ты что, расстроился, Джейсон?
У меня кружилась голова – и не столько от шампанского, сколько от новостей. Высадка. Пехоте представится возможность спасти мир. И мне бы представилась, если бы я не облажался. Якович же сказал, что мне теперь только самые отстойные задания будут давать. Попасть в экспедиционные войска, наверное, и без того труднее, чем куда бы то ни было за всю историю армии. Эх, драть тебя в задницу!.. Я заскрежетал зубами.
– Джейсон?
– А?
Крисси расстегивала мои штаны ухоженными пальцами.
– Не расстраивайся. Я сейчас все улажу.
Куда ей. Она бы все уладила, если записала бы меня на высадку, но это не в ее силах. Впрочем, Джейсон-младший начал думать за меня и надумал срочные мысли. Я обнял Крисси за талию и потянул к себе.
– Что там у тебя – пистолет в кармане? – хихикнула она.
Старые игры – но как хорошо она в них играет!
Бум, бум!
Дверь с шумом распахнулась.

15

– Специалист Уондер?
Вошли двое сержантов в черных беретах, повязках на рукавах с надписью «ВП» – «военная полиция» – и элегантных белых перчатках.
Черт! Черт, черт, черт! Попасться пьяным в опиумном притоне. И еще в мои годы – документы-то с липовой датой рождения остались у Орда в конверте. Да в постели с такой же пьяной красоткой – нет, это просто слишком хорошо, чтобы быть законным.
Сержанты захлопали зенками на Крисси, потом один сказал:
– Тебе приказано возвращаться в строй.
Я замотал головой.
– Я в увольнении.
– Вызывают обратно.
Суровый сержант номер один помахал бумажкой.
Крисси завернулась в простыню и надулась.
– А куда являться-то?
– На ближайшую базу. В Канаверал.
– Когда?
– Сейчас же. Собирайся.
– Хорошо. Дайте мне десять минут.
– Я сказал: собирайся, специалист. – Сержант потянулся к кобуре.
Я миролюбиво развел руками.
– Ребят, я три месяца спал в одной казарме с полусотней волосатых парней. Ну десять минут, а?
– Можешь хоть с яками спать, армии это не касается. Пошевеливайся давай. – Он шагнул вперед.
Неподчинение приказам на войне равносильно дезертирству: тебя могут расстрелять на месте, даже не церемонясь с такими мелочами, как конституция. А я в последнее время не очень-то хорошую репутацию себе заработал. Я еще раз глянул на кобуру, вздохнул, заправился и застегнул ширинку. Крисси со стоном отвернулась к стене.
– Как вы меня нашли? – поинтересовался я, поднимаясь.
Сержант постучал себя пальцем по груди, потом ткнул в небо.
– Радиожетон.
Ну конечно. При записи в войска каждому солдату за грудину вживляют идентификационный микрочип. Одна из его задач – опознание трупов; поэтому и суют его в центр самого защищенного куска мяса. Кроме того, чип посылает сигналы навигационным спутникам, как любой мотоцикл или машина. Тридцать восьмая поправка к конституции* На настоящий день существует только 27 поправок к конституции США (прим. пер. )

запрещает спутниковое наблюдение за людьми, но армии не впервой пренебрегать гражданскими правами. Говорят, радиожетоны сперва опробовали на собаках и хотели назвать «бирками». Не знаю, правда или нет.
Я бросил прощальный взгляд на Крисси. Она послала мне воздушный поцелуй, и мое сердце облилось кровью. Ну ладно, ладно, не сердце. Кровь хлынула кое-куда пониже.
Громыхая солдатскими ботинками, мы прошагали по мраморным ступенькам, преодолели через бесконечную прихожую и вышли к уродливой полицейской машине. Через открытую дверь я увидел на заднем сидении Мецгера – голова запрокинута, глаза закрыты. Сержант номер один пригнул мне голову и толкнул в машину, рядом к Мецгеру.
– И тебя загребли? – изумился я. – За что?
Мецгер нехотя повернулся и приоткрыл один глаз.
– Вызывают всякий раз, когда засекают приближающийся снаряд. А вот на кой черт ты им сдался, ума не приложу.
– Я думал, за пьянство, – выдавил я, чувствуя себя круглым идиотом.
Мецгер закрыл глаз.
– Расслабься. Наслаждайся минутами, которые остались от увольнения. Скоро они кончатся.
Как когда-то кончилось мое детство.
Нас везли той же дорогой, какой Мецгер добирался сюда, только медленнее, и я, несмотря на мучившие меня вопросы, задремал. Мне снились мама, и Вальтер, и космический корабль, отправлявшийся без меня на Юпитер. Я вдруг осознал, как сильно переменился. Я почти не горевал, что на самом интересном месте меня оторвали от восхитительной красотки (а ведь раньше я буйствовал бы из-за этого целый день). Конечно, я предпочел бы ехать рядом с Крисси, а не с храпящим Мецгером, но это так, мелочи. Больше всего мне сейчас хотелось пробраться на корабль, отбывающий к Юпитеру.
Разбудил меня свет прожекторов у ворот Канаверальской базы. Я застонал: разговоры о том, что после дорогих вин не бывает похмелья, оказались таким же враньем, как и «готовые к употреблению блюда» в нашем пайке.
Машина остановилась на потресканном асфальте перед старым темным зданием без окон. Мы вышли. Сержант хлопнул дверцей, и я скривился – так сильно отдало в голову.
– Это что? – спросил я, кивнув на здание.
Мецгер завел меня внутрь и провел в комнату, уставленную старомодными мониторами, за которыми сидели операторы, наговаривавшие что-то в микрофоны. С дальней стены светил экран. Ну прямо ожившая голограмма из исторического кино.
– Капитан Мецгер! Джейсон!
Знакомый голос. Я повернулся и увидел того самого чудаковатого капитана из военной разведки, с которым мы таскались по Питсбургу. Говард Гиббл.
Он пожал нам руки и потащил в застекленный конференц-зал. Мы уселись друг напротив друга.
– Мы бы, конечно, все равно тебя нашли, – улыбнулся он мне, – но я и не ожидал, что ты так близко окажешься.
Вошел медик в хирургическом костюме и с переносным компьютером. Гиббл кивнул на меня. Медик обернул мое предплечье подсоединенной к компьютеру манжеткой.
– Давление в нижних пределах нормы, – пробормотал он.
– Да я в порядке, – сказал я Гибблу. Они чего, на наркотики меня проверяют?
Тем временем медик сунул мне в ухо термометр и удовлетворенно буркнул, глядя на экран. Он приступил к моим коленным рефлексам, а я все еще переводил недоуменный взгляд с Мецгера на Гиббла и обратно.
– Это что за музей такой?
– Музей? – фыркнул Мецгер.
Я показал на экран за стеклом конференц-зала, где шел документальный фильм о ракете. Вот она стоит, снежно-белая в лучах прожекторов, а снизу поднимаются пары жидкого азота. Я раньше собирал фантики с ракетами – в основном, ради жвачки – так что сразу ее узнал.
– Это ж «Сатурн-5», ракета-носитель для «Аполлона». Триста шестьдесят футов в высоту. На ней летали на Луну в прошлом веке. – До чего грустно, что эпоха покорения космоса окончилась семьдесят лет назад. – Это который из «Аполлонов»?
– Это реальное изображение, – сказал Гиббл.
– В смысле, было реальным, когда его давным-давно снимали?
– Вся техника того времени хорошо сохранилась до наших дней, – вмешался Мецгер. – Корпус и двигатели воссоздали по старым чертежам. Добавили только современные компьютеры – и теперь для управления ракетой достаточно одного пилота.
Я присмотрелся к машинам, сновавшим, как муравьи, у нижней ступени «Сатурна»… и тут до меня дошло. Электромобили! Их ведь пустили в производство не более десяти лет назад. Так мы и вправду заново отстроили «Аполлон»! Как расконсервировали форт Индиантаун с боевыми пайками и соорудили перехватчики для аэрокосмических войск. До какого же отчаяния дошло человечество!
Рассказывают, сто лет назад, в тысяча девятьсот тридцать девятом году, польские кавалеристы с копьями бросались на немецкие танки. А во время Тибетского восстания в две тысячи двадцатом году повстанцы кидались камнями по китайским вертолетам. Да, за этот век мы победили СПИД и распространили права человека в самые отдаленные уголки планеты. Тогда это были главные задачи, затормозившие разработку двигателей на антиматерии, лучевого оружия и так далее. И вот теперь приходится кидаться по противнику трехсотфутовыми ракетами – все равно что камнями по вертолетам.
Вдруг меня осенило. Ну конечно! Наши-то камни с сюрпризом будут. Впервые я был горд, что мы изобрели водородные бомбы. Так значит, десант на Ганимед – это утка! Зачем слать в космос пехоту, если можно расплющить врага ядерным оружием? На душе вдруг стало радостно и легко, хотя и слегка жалко, что пехоте особой славы не достанется.
– Понятно, – улыбнулся я Гибблу. – «Сатурн» понесет ядерный заряд, чтобы разнести Ганимед на мелкие кусочки.
Гиббл нахмурился.
– Нагрузить «Сатурн» плутонием и превратить его в межпланетную атомную бомбу? В принципе, это осуществимо – только совершенно бесполезно.
Бесполезно?
Мецгер подхватил эстафету.
– Первая ядерная ракета, которой мы попытались сбить снаряд с курса, не взорвалась. Мы сначала решили, что ракета неисправна – никто ведь их не проверял с конца прошлого века.
– Та же история случилась со следующими четырьмя, – продолжил Гиббл. – Мы попробовали обычные заряды – те сработали. Похоже, противник умеет нейтрализовывать ядерное оружие. Как – мы не знаем. Думаем, они распространяют вокруг себя элементарные частицы, которые замедляют нейтроны. Ты понимаешь, конечно, что это останавливает цепную реакцию.
– А то! – Я понятия не имел, о чем они лопочут. Что я им, Эйнштейн? Однако, глядя им в глаза, я видел, они не врут. Хана нам без бомб.
И тут еще постепенно начало доходить, что ведь не случайно нас сюда военная полиция приволокла, как бандитов каких-нибудь.
– А при чем тут мы и эта ракета? – Я кивнул на мастодонта на экране.
Гиббл глянул на медика, который к тому времени перестал меня мучить и собрался выходить.
– Он может отправляться, капитан.
– Куда отправляться? – удивился я.
Говард подождал, пока за медиком закроется дверь, потом достал из стола бумажную книгу. Здоровую книгу, больше тех, которые я не так давно читал в комнате отдыха. Размером со старый ноутбук. Вернее нет, со стопку ноутбуков. На обложке большими желтыми буквами было написано: «Совершенно секретно». Говард крякнул, уронил книгу на стол и накрыл обложку ладонью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29