Когда-то, теперь уже давно, один зэк, не признававший свою причастность к
преступлению, держал голодовку восемь (!) лет. Добился этим он только того,
что срок ему снизили с одиннадцати лет до десяти. На девятом году он умер.
Может, он и прав был, не признавая вину, но кто теперь о нем вспомнит?
В правовом аспекте голодовка, вроде бы, и не существует. Процессуально он
а никак не может повлиять на ход следствия или суда, так как не предусмотр
ена ни одним законодательным актом. А среди зэков значение голодовки оче
нь сильно преувеличивается. Бестолково организованная голодовка не да
ст никакого толка.
Обычно отказ от пищи проходит по такой схеме. Зэк, сидящий вместе с пятью и
ли пятьюдесятью сокамерниками, прекращает есть. В знак протеста против ч
его-то там, понятного ему одному. Он не берет баланду, отдает кентам имеющ
иеся у него продукты и честно начинает голодать. Увлеченный своей справе
дливой обидой и гордый своей непреклонной волей, он не задумывается, что
в это время следователь, прокурор или судья, против действий которого он
протестует, с удовольствием «трамбует кишку» (так в тюрьме называется пр
оцесс приема пищи). Он и не может ее не трамбовать, потому что абсолютно ни
чего не знает о чьей-то там голодовке.
Затем при удобном случае голодающий (а он к тому времени может уже два-три
дня не есть) заявляет о своем намерении голодать какому-нибудь тюремном
у начальнику, рассчитывая на соответствующую реакцию. Реакции не будет.
В крайнем случае начальник его издевательски одобрит, дескать, правильн
о, голодай, братуха, это полезно. Стройней будешь. И забудет об этом разгов
оре. Формально администрация должна реагировать на устное заявление о г
олодовке, но не делает этого никогда. Тюремщики очень опытны в этом вопро
се, голодающих перед ними прошли десятки или сотни. Они прекрасно понима
ют, что цель зэковской голодовки Ц не заморить себя, а привлечь внимание.
Вот они это внимание и не проявляют. После этого «протестант», поголодав
еще день-два и не выдержав голода, насмешек сокамерников и ощущения безы
сходности, начинает есть все подряд.
Более умный арестант прежде чем начать голодать, подает письменное заяв
ление об отказе от пищи, и даже отдав заявление, продолжает есть. Иногда по
дготавливает себя к голодовке по наивной тюремной методике: ест меньше,
но чаще, пьет больше воды и так далее. Ну, в натуре, йог! Сам по себе факт, что з
аявление кто-то взял и куда-то унес, еще ничего не означает. Как и большинс
тво других заявлений и жалоб оно, скорее всего, отправится к майору Корзи
нкину, а тот и ухом не поведет, даже если вся тюрьма вдруг начнет голодать.
У него и уха-то нет.
Лишь добившись беседы с каким-нибудь офицером, можно считать, что заявле
ние дошло до цели. Этот сотрудник, если, конечно, он способен связать пару
слов, объяснит голодающему всю пагубность голодовки, ее бессмысленност
ь, условия, в которых голодающий будет находиться, опишет «ужасы» принуд
ительного кормления и расскажет примеры (совершенно правдивые) о печаль
ных последствиях некоторых голодовок.
Если зэк продолжает настаивать на своем, его переводят в карцер. Не сажаю
т как нарушителя, а переводят: с матрасом и вещами. Любые продукты питания
забирают. Самое страшное и, как правило, неожиданное для голодающего то, ч
то у него забирают сигареты. Некурящему, конечно, на это наплевать, а курящ
ему? Причем делают это на совершенно законном основании, так как табак Ц
яд, а здоровье голодающего теперь надо охранять.
Одновременно с этим администрация тюрьмы должна направить сообщение о
голодовке в орган, расследующий уголовное дело, и прокурору, надзирающем
у за тюрьмой. Казалось бы, цель голодовки достигнута. Теперь можно предпо
ложить, что злой следователь или кто-то там еще потеряет аппетит и сон от
стыда и раскаяния. Не тут-то было! Тюремщики эти бумаги сразу никогда не н
аправят. Просто из лени. По опыту они знают, что через пару дней зэк все рав
но «снимет» голодовку, так чего напрягаться. Потом придется снова сообща
ть, что он стал принимать пищу. Таким образом, неделя, а то и десять дней гол
одовки Ц невидимые миру слезы.
Но и когда наконец-то сообщения дойдут по адресам, опять же ничего не случ
ится. Абсолютно ничего. Если зэк от слабости не сможет ходить на допросы, с
ледствие просто приостановится, но наличие соответствующих документов
у следователя позволит потом продлить сроки. Если зэк не сможет выезжат
ь в суд, то перенесут заседание. Месяца на три. И все. Все, против кого была н
аправлена голодовка, будут сладко пить, вкусно есть и крепко спать.
Таким образом, и в правовом аспекте голодовка не имеет никакого смысла. Р
азговоры о том, что кто-то когда-то с помощью голодовки добился своего, ос
нованы на том, что такие случаи очень редко, но все же происходили. Но голо
довка была не первым и даже не третьим по важности методом борьбы. Главно
е Ц сильные адвокаты, а также «выходы» на властные структуры и средства
массовой информации. А вот этого у рядового зэка как раз и нет.

Самоубийство

Практически любого человека, впервые попавшего за решетку, посещает мыс
ль о самоубийстве. Это вполне ожидаемо, всякий разумный человек, перебир
ая в голове способы выхода из жизненного тупика, в котором он оказался, за
думывается и о крайнем варианте Ц суициде.
Провоцирующим фактором являются случаи самоубийства, время от времени
происходящие в тюрьме. Ведь кто-то смог решиться и довести до конца это ре
шение.
Администрация тюрьмы упорно проводит работу по предотвращению суицидо
в: выявляет лиц, склонных к самоубийству, устанавливает за ними усиленны
й надзор, проводит профилактические беседы. Работа эта, может быть, и не вс
егда дает желаемый эффект, но проводится постоянно и настойчиво. Результ
ат ее заметен: в расчете на количество обитателей тюрьмы самоубийств зде
сь намного меньше, чем на свободе.
Разговоры о том, что менты, мол, специально доводят некоторых зэков до сам
оубийства, абсолютно глупые. За допущенный суицид с тюремщиков очень стр
ого спрашивают. Да и доведение до самоубийства как целенаправленный про
цесс Ц занятие весьма сомнительное и малоперспективное. Можно тратить
время и нервы месяц, три, год, а результата нет Ц подлец все не вешается. Та
к что же, самому от тоски в петлю залезть?
Зэки относятся к самоубийствам очень тревожно, воспринимая их как резул
ьтат того, что еще один не выдержал тяжелых условий и ушел из жизни. Зэков,
несмотря на их грубость и черствость, самоубийства очень впечатляют.
Мысль о самоубийстве неожиданна и коварна. При малейших признаках надо г
нать ее от себя поганой метлой. Жить тяжелей, чем умереть. Умереть доброво
льно Ц удел слабых. И это надо внушать себе постоянно, нужно быть готовым
к тому, что желание уйти из жизни может возникнуть совершенно внезапно, к
огда, казалось бы, нет никаких внешних причин для появления такого желан
ия.
Тюремная практика показывает, что в подавляющем большинстве суициды со
вершенно непредсказуемы. Очень редко бывает, когда на это решается челов
ек, который давно вынашивал и высказывал такую мысль. (Последнее не нужно
путать с демонстративными покушениями на самоубийство, когда кто-то с п
онтом вешается, зная, что его тут же вытащат из петли. Цель таких выходок
Ц не уйти из жизни, а привлечь к себе внимание).
Гораздо чаще зэк совершенно нормально и буднично общается с окружающим
и, решает свои немудреные арестантские проблемы, рисует себе какие-то пе
рспективы, обсуждает футбольный матч и… вдруг, через час-два оказываетс
я висящим в петле. Предсмертных записок практически не бывает, а если они
есть, то содержание их очень туманно и явно символично. Странно, казалось
бы, самоубийца понимал, сколько проблем возникнет у сокамерников: опросы
, выяснения, подозрения, разборки. Но логика в предсмертных записках напр
очь отсутствует, также как и в предсмертных действиях самоубийцы.
Тюремное самоубийство всегда имеет налет мистики. Вот уж, действительно
, как будто дьявол уловил момент, когда человек оказался без «защитной об
олочки», и толкнул под локоть. Недаром церковь так сурово относится к сам
оубийцам.
Поэтому, кто верит в Бога Ц пусть укрепляет свою веру, кто не верит Ц пус
ть верит в жизнь, но к подлой мысли о самоубийстве нужно быть готовым в люб
ой момент, чтобы на вдруг возникшее сомнение «жить или не жить?», твердо от
ветить Ц «жить!»

Отношение к вере

Отношение к религии и вере в тюрьме своеобразно. Верить в Бога среди зэко
в очень модно (именно так Ц модно). Большинство из них на свободе о церкви
знало только то, что туда можно прийти ночью на Пасху и с пьяных глаз посвя
тить бутылку водки и палку колбасы. Ну и еще, конечно, крашеные яйца. В тюрь
ме почти все резко становятся верующими. Это за версту отдает понтами. См
отри ты, вчера на свободе маленьких детей кушал, а сегодня читает молитвы
и думает о вечном.
Такое неожиданное стремление к вере имеет три причины. Первая Ц абсолют
ная искренность. Немало людей, совершив преступление (как правило, тяжко
е и насильственное, например, убийство), очень тяжело переживают это собы
тие. Мнение, что все убийцы Ц бездушные отморозки, ошибочно. Обычно это жи
вые люди со всем набором хороших и плохих качеств. Внешне эти переживани
я почти не заметны, тюремная обстановка не располагает к их проявлению, н
о внутренне преступников постоянно гложет вопрос: почему случилось име
нно так? Ответ на этот вопрос они ищут у Бога, и, к счастью, случается, что эт
от путь со временем в корне изменяет их личность.
Вторая причина Ц вполне материалистическая: зэк испытывает необходим
ость уйти от реальности, защитить себя от злой действительности. Вот и ищ
ет защиту у Бога. Ищет также эгоистично, как и все то, что делал раньше.
Третья причина Ц слепое копирование. Ошибочно считается, что все зэки
Ц носители злой воли (с ударением на слове «воля»). Это не так, преобладаю
щее большинство их абсолютно безвольно. Они могут быть дерзкими и агресс
ивными, но при этом умеют плыть только по течению, действовать только по о
бстоятельствам и подсознательно копируют привычки (в основном, дурные) с
воих нехороших друзей. Именно безволие зачастую и приводит их в тюрьму. В
ера таких людей Ц понты. Чуть освоившись в тюрьме, они забывают о Боге, та
к и не успев толком задуматься, что же это такое.
Места лишения свободы посещают служители разных конфессий: православн
ые священники, баптисты, иудеи. В последние годы явное предпочтение отда
ется православной церкви, часто ее так и называют Ц официальная религия
. (Какая официальная религия может быть в государстве, в котором религия о
т него отделена?) Впрочем, православные священники никому не навязываютс
я.
У администраций тюрем и колоний стало модным строить храмы. Искренность
их мотивов вызывает сомнения. Когда зэки дохнут от голода и нехватки лек
арств, а тюремную церковь разукрашивают, как новогоднюю елку в стиле «ко
лхозное барокко», это выглядит цинично. А когда какой-то гражданин начал
ьник заходит в церковь с хозяйским выражением на лице и забывает не толь
ко перекреститься, но даже фуражку снять Ц о какой вере может идти речь?

Подобное фарисейство на воспитание зэковских душ оказывает примерно т
акое же влияние, как дебильный плакат двадцатилетней давности «На свобо
ду Ц с чистой совестью!». Зэки эту фальшь оценивают быстро и безошибочно.
К священникам же они относятся очень уважительно. Впрочем, в тюрьму батю
шки приходят характерные: скромные, умные и спокойные. Чванливых попов с
мордами базарных мясников, разъезжающих на не самых дешевых иномарках, т
ам не встретишь.
Иногда совершенно бездумные и бессмысленные действия тюремщиков оказы
вают помощь в укреплении зэков в вере. Задумываясь о Боге, зэки очень бере
жно относятся к религиозной символике. Из фольги от шоколадок они делают
незамысловатые оклады к маленьким иконкам, нательные крестики вырезаю
т из деревяшек или лепят из хлеба.
При обысках эти предметы тупо изымаются и выбрасываются: «Нэ положэно!».
Владельца этих предметов сдуру могут и наказать. Эти действия к воинству
ющему атеизму никакого отношения не имеют, просто «нэ положэно», и все. По
том зэки снова начинают украшать иконки и резать крестики, а так как этот
процесс носит характер борьбы и жертвенности, то невольно способствует
укреплению веры.
В любом случае стремление к вере Ц явление положительное. Даже если оди
н из десяти показушников всерьез задумается о Боге Ц это уже хорошо. Но в
ыпячивать свою религиозность не следует. Вера Ц это всегда личное и инт
имное. Не нужно нательный крестик подвешивать под кадыком, чтобы всем ви
дно было, его место ниже, на теле под рубашкой. Верить нужно тихо, незаметн
о для окружающих.
Может быть, тогда душа станет немного чище.

Побег

Это сладкое слово Ц «Свобода». Чтобы ощутить суть свободы, нужно однажд
ы ее лишиться. Только попав за решетку, человек начинает понимать, как мно
го счастья у него было за забором, и как мало его осталось сейчас.
Побег Ц самое страшное слово в тюрьме. Для тюремщиков существует собств
енная классификация преступлений по их тяжести. Самое тяжкое Ц побег, у
же потом Ц убийство, ТТП (тяжкие телесные повреждения), средние и легкие т
елесные. Замыкает список преступлений наркота.
Тюремная оценка тяжести указанных преступлений не соответствует офици
ально-правовой. Так, за побег «дадут» только 5 лет, за тяжкие повреждения
Ц 10 лет, а за убийство могут дать и пожизненное заключение.
Остальных преступлений для тюрьмы не существует. Истинно или ошибочно у
становленная склонность зэка к побегу обеспечивает ему неусыпное вним
ание тюремного персонала на протяжении всего времени нахождения за про
волокой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22