Шана радостно улыбнулась.
– Тогда я стану твоим первым другом. А ты – моим первым английским другом.
Спустя некоторое время Вилл убежал. Сердце Шаны радостно стучало – она могла поклясться, что его глаза сияли от гордости.
Но когда начался день, в душе девушки не поселилась радость. Торн потребовал, чтобы она присутствовала рядом с ним вечером на ужине, а сам не обращал на нее внимания. Леди Элис сидела слева от графа, рядом с сэром Джеффри. Она прекрасно развлекала обоих мужчин, и они не сводила с нее глаз.
Торн, заметила Шана с неприязнью, мог быть вполне обаятельным человеком, когда хотел этого. Он проявлял внимание к каждому слову леди Элис, улыбаясь, кивая и даже поддакивая. Он смеялся с ней, и таким смехом, которого принцесса от него еще никогда не слышала.
Шана стиснула зубы. Ей было невероятно трудно скрывать свое неудовольствие оттого, что она увидела. Раздражение все увеличивалось, и девушка не знала, кто вызывает его больше, ее муж или леди Элис. Наконец настал тот момент, когда Шана уже не могла все это выносить. Она резко встала, полная решимости покинуть холл. Де Уайлд даже не заметил этого, полностью поглощенный беседой с жеманной вдовой.
Но Шана ошиблась. Не успела она встать на ноги, как протянулась рука и схватила ее за запястье. С тревогой девушка заметила, что привлекла его внимание к себе, но улыбка, предназначенная леди Элис, исчезла с лица графа. Теперь же в его глазах ясно читалось неудовольствие. Он коротко сказал:
– Куда это вы собрались, миледи?
– Я устала, милорд. Мне хотелось бы удалиться. – При этом она даже не попыталась высвободить свою руку от его крепкой хватки. Но по выражению глаз Торна Шана поняла, что он ожидал этого. Не сводя своего жестокого и холодного взгляда с ее лица, граф проговорил:
– Я присоединюсь к вам позже, – и отпустил принцессу.
Страстно желая отойти от него хоть на какое-то расстояние, она отступила и мило сказала:
– Вам не стоит торопиться. У меня нет ни малейшего желания мешать вашей дружеской приятной беседе.
Высоко держа голову, Шана выскользнула из зала, но успела заметить в глазах леди Элис легкую победоносную улыбку.
Принцесса расчесывала волосы перед камином, когда дверь со скрипом открылась. Торн стоял, широко расставив ноги в сапогах, в сугубо мужской позе. У него были такие широкие плечи, что едва помещались в дверном проеме. Шана готова была съязвить, что как это он смог оторваться от леди Элис. Однако она этого не сделала, а сжала губы и отвернула в сторону голову, погружая расческу в длинные пряди и делая вид, что не замечает его.
В действительности же Шана была сильнее потрясена и удивлена, чем призналась себе. Она это поняла, как только Торн сделал шаг вперед. Принцесса не ожидала, что он появится так скоро. Она надеялась, что будет уже лежать в постели и сладко спать, когда он соизволит вернуться. Одетая только в тонкое льняное белье, Шана чувствовала себя уязвимой и незащищенной. У нее все сжалось внутри, когда де Уайлд подошел и остановился за ее спиной. Но он произнес то, чего Шана не ожидала.
– Мы узнали реакцию Левеллина на наш брак, принцесса.
Его заявление произвело желаемый результат. Расческа замерла в воздухе, и девушка повернулась к графу.
– Что?! Что он сказал?
Торн напряженно улыбнулся.
– Он требует, чтобы наш брак был расторгнут.
Ее губы приоткрылись. Торн догадался, какие мысли пришли Шане в голову, и увидел, как в ее глазах блеснула надежда.
– Брак не будет расторгнут, – хрипло проговорил он.
От ярости Шана побледнела и напряглась, как приготовившаяся к прыжку тигрица.
– Вы даже отказываетесь обсуждать это?
– Да.
Он объявил свой вердикт, словно вынес приговор суда, а жесткое выражение лица отбивало охоту спорить. Но Шана не обращала на это внимания. Она буквально взорвалась от негодования, вызванного его отказом.
– А почему так, милорд? Нет, не говорите мне. Вы отказываетесь обсуждать это только потому, что Эдуард не дал распоряжения!
Торн плотно сжал губы. Он не мог не обратить внимания на ее вызов, так как понял, что она хотела расторжения, это явно было видно по ее воинственной позе, по дерзкому блеску красивых серебристых глаз, по резким обвинениям в его адрес.
– Теперь король уже ничего не сможет сделать, принцесса, – сказал Торн мягким, убаюкивающим голосом. – Действительно, о расторжении брака не может быть и речи, так как этот брак состоялся. Думаю, мне не стоит напоминать вам о том, что произошло между нами здесь, в этой комнате, на этой самой кровати?
Его взгляд скользнул на упомянутый предмет, словно окунаясь в приятные воспоминания. Но Шана не позволила себя одурачить. Уложить ее в постель для него было ничем иным, как еще одной победой, и, ей-богу, она не удостоит его своим ответом.
Торн высоко поднял бровь.
– Вас подводит память, принцесса? – на его лице появилась широкая улыбка. – Ну, тогда, – легко продолжил он, – может быть, вам нужно напоминание?
– Мне не нужно напоминать о том, что вы со мной сделали!
Де Уайлд вздохнул.
– Ах да, ведь я самец.
Он охватил ее взглядом, вызывающе и тщательно изучая. Чувствуя себя совершенно голой, Шана хотела схватить свое платье с пола и прижать к груди. Она понимала, что это выдаст ее страх, но, тем не менее, наклонилась и дотронулась до одежды. Носком сапога Торн моментально отбросил платье из поля ее досягаемости.
Граф схватил Шану за талию и волнующе теплыми руками притянул к себе так, что она оказалась между его широко расставленными ногами.
– Помните, принцесса, я целовал вас так?
У Шаны перехватило дыхание, когда он овладел ее губами.
– А затем я ласкал вас… здесь, насколько я помню. – Сильные руки обняли ее груди, а большой палец гладил ее сосок.
Девушка резко вздохнула. Легкая улыбка выдала его удовлетворение.
– Да, – пробормотал он, поднимая голову. – Нас могли заставить силой обвенчаться, но моей женой вы стали с огромным удовольствием.
О, эта неуклюжая высокомерная деревенщина! Он был так самодоволен, так уверен в себе, не сомневаясь, что она упадет к его ногам, как готова была упасть леди Элис!
Шана оттолкнулась от его груди. Девушке были ненавистны эти вульгарные интимные ласки. Он использовал ее, словно она являлась его собственностью.
– Удовольствие с таким, как вы? Нет, милорд, – ее тон был колким. – Вы не такой уж хороший любовник, каким себя считаете, раз не смогли отличить презрение женщины от удовольствия.
Этим она нанесла жесточайший удар по его мужскому достоинству. Но, не имея достаточного опыта, Шана даже не поняла этого, пока граф не стал удивительно спокойным. Его глаза холодно блеснули, сильно напугав принцессу. Она попыталась отступить назад, но Торн крепко держал ее и не позволил этого сделать. Он сильно сжал ее талию. Их взгляды встретились, и, казалось, они бесконечно долго смотрели в глаза друг другу. Затем, к ее ужасу, он отступил назад и начал раздеваться. У Шаны перехватило дыхание. Оцепенев, она смотрела, как граф неторопливо снимал свою одежду и бросал ее на пол, пока не обнажился полностью. И только сейчас принцесса увидела, что Торн был крайне возбужден.
У Шаны мелькнула только одна мысль. Девушка повернулась и бросилась к двери, но граф действовал быстро, как молния. Он поймал ее и притянул к своей обнаженной груди. Почувствовав, как напряжено его тело, Шана ужаснулась.
Безобразная улыбка искривила губы Торна.
– Что?! – глумился он. – Вы боитесь, принцесса? Говорят, что жене на пользу немного побаиваться мужа!
– Я не боюсь вас! – закричала она. – Я не питаю к вам ничего, кроме презрения!
Граф руками с силой сжал ее талию. Предприняв отчаянную попытку вырваться, Шана попыталась ударить Торна в грудь, но он ей этого не позволил. Поймав ее руки за запястья, он швырнул ее на кровать. И мгновенно на девушку обрушился страстный горячий поцелуй, сметающий на своем пути всякое сопротивление.
Шана глухо застонала, почувствовав себя оскорбленной и униженной. Господи, как она его ненавидела… но и себя она ненавидела не меньше. Ведь он превратил ее гордость в ее слабость, а сопротивление в капитуляцию. Осознание этого вызвало горечь и раздражение. Шана всегда считала себя сильной и способной самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Всегда она и была такой. Всегда… но не теперь.
Сегодня Шана поклялась, что не станет такой легкой добычей, какой она оказалась прошлой ночью. Девушка снова и снова повторяла себе, что тогда испугалась неизвестности, того, что он может сделать с ней, и поэтому позволила ему все. Но теперь она знала, что ее ожидает, и она не сдастся на этот раз, нет.
Резким движением Торн сорвал с нее сорочку и, полностью обнажив, окинул Шану дерзким вызывающим взглядом. Его глаза потемнели, в них чувствовался лихорадочный блеск, опаляющий страстью и желанием. Подмяв ее под себя, граф грубо раздвинул коленом ноги девушки. Лицо Шаны горело огнем, она вся задрожала при виде его возбужденной плоти.
Понимая, что то, что должно произойти, неизбежно, Шана испытала отчаяние, которого не знала прежде. Мысли одна за другой бешено пролетали в голове. Прошлой ночью он был нежен. О, теперь она поняла разницу. Граф опять оказался прав, поняла принцесса со страхом. Торн был с ней предельно бережным, он сдержан и не груб.
Но теперь… Не важно, было ли это желанием или похотью – это было, в самом деле, наказанием!
Отчаяние добавило ей немного храбрости. Шана попыталась увернуться, освободиться от его тяжести, бешено колотя графа в грудь.
– Отпусти меня, бастард! Я не хотела этого брака! Слышишь?! Я не хочу этого! Я не хочу тебя!
Торн схватил ее руки, которыми она молотила его и прижал их к кровати. Его лицо стало холодной жесткой маской, и только глаза выдавали всю силу его – ярости. Они горели адским огнем.
Действительно, де Уайлд был в гневе. В нем заговорил инстинкт. Он был зол на принцессу за то, что соблазняла его, заставляя хотеть себя, а затем отказывала, словно он был самым низким существом. Ему тоже захотелось нанести ей жестокий удар, сделать ей так же больно, как сделала она.
Торн рассмеялся, и этот смех не предвещал ничего хорошего.
– Слишком поздно, принцесса. Сначала я сделал тебя своей невестой, а теперь ты будешь моей женой, и в этом отношении и в любом другом.
Шана не могла увернуться, когда он раздвинул ее ноги. Горячий взгляд словно пронзил ее… точно так же, как и его плоть. Девушка закричала от того, с какой силой он вошел в нее, но этот крик был скорее от шока, чем от боли. От бессилия и унижения слезы катились из глаз. Шана чувствовала, что уже ничего не сможет сделать – он слишком глубоко проник в нее.
Казалось, время тянулось бесконечно долго. Торн лежал спокойно, не двигаясь. Ее тело скоро уступило, и он уже не был инородным предметом, разрывающим ее на части. Но дух ее не сдавался. Бежали секунды, и вместе с ними поднимался протест. Шана ненавидела его близость, ей было ненавистно, что он стал частью ее тела. Она ненавидела его за то, что он обладал ею так, как еще никому не удавалось, даже Барису. Но нет, он не найдет в ней отклика сегодня. Она будет равнодушна ко всему.
Торн понял ее замысел и решил преодолеть его. Он дотронулся до красивых грудей и языком проложил тоненькую дорожку к ее возбужденным соскам. Губами он припал к неистово пульсирующей артерии у основания ее шеи. Но Шана не давала ему насладиться поцелуем, ее нежным ртом, намеренно отворачивая голову в сторону.
Гнев Торна вспыхнул с новой силой. Ему захотелось оставить девушку неудовлетворенной, но бурное желание стало уже неуправляемым. Движимый животной страстью, граф вошел в нее сильно и глубоко, убыстряя темп.
Шана не сражалась с ним, но и не уступала. У Торна не оставалось другого выбора, как полностью отдаться своей страсти, в то время как она, не шевелясь, лежала под ним, отвернув в сторону лицо, зажмурив глаза.
Это стало последней каплей в чаше терпения Торна. Будь она проклята, подумал он. Она всегда была высокомерной и отчужденной, холодной до мозга костей! Но даже эта мысль вылетела у него из головы, когда он стиснул зубы. Казалось, мир взорвался вокруг него. Со стоном, который больше говорил о поражении, чем о победе, Торн задрожал и изверг свою плоть в тело Шаны.
Его грудь все еще вздымалась, когда он лег рядом с ней. Шана приоткрыла глаза, наполненные слезами. Эти глаза были немым проклятием графу. Полный боли взгляд пронзал его, словно ножом. Торн мысленно ругал ее за то, что она заставила его пойти на это, а себя бранил за то, что ему не хватило самообладания.
Их взгляды столкнулись, когда принцесса попыталась достать простыню, которая закрутилась у ее щиколоток, и быстро прикрыла ею свою наготу. Он привстал на локте.
– Неужели ты думаешь, что я так обольщен твоей красотой, что нужно от меня прятаться? Я уже успел рассмотреть все, что было нужно, и скажу, что ты не лучше любой другой. Да, – продолжал он, бросив в, ее сторону быстрый взгляд, – и не важно, принцесса ты или нет. Ты Шана, – такая же женщина, как и всякая другая, и любая другая женщина меня устроит.
– Я буду ежедневно молиться, чтобы ты оставил меня, – ответила Шана таким же холодным тоном, каким он разговаривал с ней.
Торн потемнел так, как будто над ним нависла туча.
– О, тебе не стоит беспокоиться по этому поводу. Ей-богу, клянусь, я не дотронусь до тебя, пока ты сама не скажешь, нет, не попросишь меня об этом! Действительно, толку от такой жены немного, а еще меньше, как от женщины. Ясно, что ты не успокоишь меня днем, не доставишь удовольствия в постели ночью. Мужчине нужна женщина, не боящаяся показать свою приветливость, да, даже страсть! А ты, принцесса, – при этом его губы искривились, – ты не вызываешь у меня ничего, кроме похоти! Но свой долг мужа я выполнил, и когда ты будешь, занята своими молитвами, помолись, чтобы зачала, чтобы выполнить свой долг жены, так как меня трясет от одной мысли о том, что мне еще раз придется лечь с такой хладнокровной ведьмой, которая думает только о себе!
Зачала! Шану охватил шок. Она вспомнила о тех содроганиях, которые сотрясали его тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46