Даже сейчас, зная, что ее судьба полностью находится у него в руках, Шана не теряла ни грации, ни самообладания.
Граф подошел к ней, и, указав на поднос с пищей, к которой девушка даже не притронулась, сказал:
– Я не хочу, чтобы меня обвиняли в том, что я морю вас голодом, леди Шана, – его голос прозвучал мягко, но эта мягкость была обманчивой.
Пленница ничего не ответила и даже не удостоила Торна взглядом, она посмотрела на огонь в камине, при этом по-королевски вскинув голову.
На этот раз, не скрывая, стали в голосе, граф начал:
– Я снова спрашиваю вас, миледи. Почему вы не едите?
– Я не стану, есть английскую пищу в английских лачугах, – равнодушно заявила Шана.
– Замок Лэнгли едва можно назвать лачугой. И позволю себе напомнить, что у вас не возникало таких претензий, когда вы совсем недавно разделяли со мной трапезу в этой самой комнате. – Торн начал ходить вокруг девушки. – Ах, да, я забыл, вы жертвовали собой ради того, чтобы осуществить свой план и убить меня.
Принцесса не проронила ни слова. Шана понимала, к чему он клонит. Этот негодяй хочет вывести ее из равновесия, но она не доставит ему такого удовольствия!
– Жаль, что замок Лэнгли немного не в вашем вкусе, а наша кухня не отвечает вашим обычным запросам. Примите мои глубочайшие извинения, миледи. Однако, – продолжил Торн, – коль вы всем недовольны, скажите, чем мы могли бы вас порадовать?
От этого вопроса Шана резко повернула голову в его сторону.
– Мне бы доставило огромное удовольствие вернуться домой, в Мервин!
– Боюсь, что это невозможно. Но у меня есть предложение. Если вы будете считать замок Лэнгли своим временным домом, миледи, то это значительно облегчит ваше состояние.
С его стороны эти слова являли собой утонченную жестокость.
– Идите к черту! – вспылила Шана. – Зачем вы привели меня сюда?
– Затем, принцесса, чтобы продолжить наше знакомство, – сказал Торн, вожделенно улыбаясь, и при этом низко поклонился, откровенно смеясь над ней.
Девушка смерила графа полным презрения взглядом.
– Вы об этом пожалеете, – равнодушно произнесла она, – за мной придут.
Он рассмеялся и, небрежно опираясь ногой о камин, произнес:
– Миледи, вы забываетесь! Они считают вас мертвой! Жертвой, павшей от моей руки.
– Тем более, у моих людей есть основания искать вас, граф Вестен. Они потребуют расплаты за мою смерть и обнаружат, что вы держите меня здесь против моей воли!
Торн оставался равнодушным.
– Если ваши люди и отправятся вам на помощь, то этого совсем не стоит бояться. В Мервине я видел всего лишь горстку рыцарей и кое-как вооруженных людей.
В ярости Шана вскочила на ноги.
– Благодаря вам! – с горечью воскликнула она. – Но Барис найдет вас и тогда, милорд, вы получите по заслугам!
– Барис? – темная бровь графа поползла вверх.
– Да, мой жених! Он добьется справедливости, обещаю вам!
Торн пожал плечами, но не потому, что на него подействовала ее угроза.
– Если он и придет, то я готов к встрече с ним.
У Шаны не оставалось сомнений – де Уайлд считал это невозможным. Девушка сердито посмотрела на его плотно сжатые губы. Казалось, что у графа на все готов ответ. Будь проклята эта английская сволочь! Шана готова была взорваться от гнева, когда заметила, что Торн чуть не рассмеялся, глядя на ее мятежный вид.
– Ну, миледи, не дуйтесь так.
– Я не дуюсь! – вспыхнула Шана.
– А я думаю, что дуетесь. Вы расстроены, – подчеркнут медленно заговорил Торн, – потому что все произошло не так, как вы рассчитывали. Вы были чересчур самонадеянны, заманив меня в свой капкан. Однако должен согласиться, что я оказался в дураках, попав в вашу ловушку.
– Да, милорд, в этой роли вы были бесподобны!
Так как она ничего не добавила, Торн продолжил:
– Вы правы, конечно. Однако я хотел вам сказать, что наконец решил, как мне поступить с вами.
Его глаза сузились и внимательно следили за пленницей. Граф погладил подбородок, делая вид, что размышляет.
– Я знаю, – неожиданно заявил он, – мы могли бы потребовать хороший выкуп у вашего жениха. – Немного помолчав, Торн продолжил. – Или можно использовать вас в качестве заложницы. Да, заложницы! В обмен на обещание вашего дяди Левеллина возобновить дань королю Эдуарду. Уэльсцы пойдут за ним, и все будет как прежде.
– Вы недооцениваете наш народ. Мы сражаемся не ради славы, почестей и богатства, а потому, что презираем, правление англичан, всегда презирали, и будем презирать. Вряд ли мой дядя Левеллин придет мне на помощь, – холодно подчеркнула она. – Он редко бывает в хороших отношениях со своими братьями. Брата Овейна дядя посадил под замок, а брата Дэвида отдал много месяцев тому назад в руки англичан, провозгласив себя правителем Уэльса.
– А, типичный уэльсец! Только Левеллин предпочел сражаться не с врагами, а с братьями!
В отличие от графа у Шаны не было повода для веселья.
– Мой отец не имел притязаний ни на земли, ни на власть, как дядя, – сказала она непреклонно. – Именно по этой причине он переехал в Мервин много лет назад и виделся с Левеллином только когда тот просил денег или оружия. Я не думаю, что к племяннице дядюшка отнесется лучше, чем к братьям.
Как только последние слова слетели у нее с языка, Шана, хотя и поздно, вдруг осознала, что именно этот факт может стоить ей жизни.
– Неужели? – пробормотал граф.
У Шаны задрожали руки, когда она заметила, что он понял причину ее замешательства.
– Я вижу, вы поняли, что у вас нет возможности возвратиться, принцесса. Но можете быть спокойны, миледи, я не воюю с женщинами и детьми.
– Да, конечно! Вы предпочитаете убивать людей, у которых нет оружия и возможности ответить вам. Вы нападаете на беззащитных! Говорите, что у меня нет возможности вернуться? Тогда… Тогда просто убейте меня и дело с концом! – От отчаяния Шана сжала кулаки, словно бросала графу вызов. Если он собирается убить ее, то пусть делает это поскорее, молила она Бога, так как чувствовала, что мужество быстро покидала ее.
Торн покачал головой, глядя прямо в лучистые глаза девушки. Сначала эта леди открыто игнорировала его, угрожала, а теперь осмелилась бросить ему вызов, почти потребовав убить ее и как можно скорее. Неужели она действительно такая храбрая, или просто дура?
Де Уайлд криво усмехнулся.
– Сильно сказано, – заговорил он с нарочитой хрипотцой. – Но какое-то чувство подсказывает мне, что вы по-настоящему не испытали ни физической, ни душевной боли, принцесса. Вы мало знаете о жизни и смерти, иначе не стремились бы так к своей кончине.
– Вы думаете, что я не знакома с душевной и физической болью? – воскликнула Шана с жаром. – Будьте вы прокляты, де Уайлд! Мой отец умер у меня на руках, а его кровь текла по моим пальцам. Я видела горы трупов на полях, покрасневших от крови. А теперь еще и вы желаете превратить мою жизнь в ад!
О, как она уверена, что все обстоит именно так. Губы Торна сжались, но он ничего не ответил. Граф заподозрил, что это, может быть, просто уловка, чтобы вызвать его сочувствие. Но нет, она не станет плакать, умолять и просить прощения, понял он. Однако Торн надеялся увидеть хотя бы ее слезы, и этого оказалось бы достаточно, чтобы успокоить его раненное самолюбие.
– Ну, милорд? Вы не станете отрицать, что уже решили мою судьбу? Верните меня за выкуп Барису или предложите в качестве заложнице моему дяде? Или измените, свое решение и пригласите священника, чтобы я могла исповедоваться перед смертью? – Шана не скрывала ни скорби, ни ненависти. Ее раздражало то, что она находится в руках этого человека. И может быть, это было глупо, но девушка решила, что лучше испытать гнев, чем унизительный страх.
– Отдыхайте, миледи. Священник не понадобится. Что же касается всего остального, то я еще ничего не решил.
– Тогда будьте добры, предоставьте мне комнату. Я желаю отправиться спать.
Ее тон был холодным и повелительным, что вызывало у Торна смех. Наглость этой бестии не имела границ! Она даже не обмолвилась ни единым словом, не поблагодарила за то, что он даровал ей жизнь.
Шана сощурила глаза.
– Не понимаю, милорд, что здесь смешного.
– Зато я знаю. Вот в чем вся прелесть. Однако я думаю, пора разобраться кое, в каком недоразумении, принцесса, – с улыбкой на губах проговорил он чрезвычайно любезным голосом. – В вашем положении навряд ли можно приказывать, леди Шана, ни мне, ни даже последнему слуге в этом замке. Не вы здесь распоряжаетесь и правите. Вы можете только просить и умолять изо всех сил. Я сделаю вам одолжение, если мне этого захочется, и если вы доставите мне удовольствие. Надеюсь, мы поняли друг друга, миледи?
Шана не проронила ни слова, хотя в душе считала графа де Уайлда самым низким человеком на свете, и продолжала высокомерно задирать свой маленький изящный носик.
Торн прекратил смех.
– Пожалуйста, снимите одежду, – и добавил, повторив ее же слова, – я хочу спать. – От потрясения Шана онемела. Она смотрела на графа, ничего не понимая, думая, что ослышалась… Но, взглянув в его глумящееся лицо, окончательно осознала – нет, это не сон.
Принцесса быстро пришла в себя. Вскинув голову, она отчетливо произнесла:
– Идите к черту, граф.
Ее гнев перешел в ярость. Но Торна это нисколько не трогало. Ему было не до того.
– Миледи, – сказал он вежливым, холодным тоном. – Я уже вам сказал, что нет смысла не повиноваться мне. Я ведь могу решить, что вы не стоите таких больших хлопот.
– А я еще раз повторяю, милорд: убирайтесь к дьяволу!
Торн словно окаменел.
– Пусть будет так. Если вы не делаете то, о чем я вас прошу, боюсь, что мне придется заняться этим самому.
До нее дошел смысл этих слов слишком поздно. Слишком поздно Шана обнаружила, что за его убийственным спокойствием стоит железная воля. Девушка попыталась оттолкнуть его, увернуться, но граф оказался быстрым и ловким. Крепкая рука змеей обвилась вокруг ее талии и принцесса почувствовала, что Торн притягивает ее к своей широкой груди.
Задыхаясь, Шана вскрикнула от ярости и отчаяния. Ничего, не видя перед собой, она попыталась освободиться из его рук. Резкий смех раздался у ее уха. Почти без усилий Торн схватил пленницу и поднял. Ноги девушки оторвались от пола, и она очутилась в воздухе. У Шаны перехватило дыхание, когда граф бросил ее, словно мешок с зерном, на большую кровать, тяжело навалился на нее всем своим весом. Принцесса задыхалась от бессильной ярости, когда Торн начал грубо и быстро стягивать с нее платье.
Шана попыталась сопротивляться, но тело графа с силой прижимало ее к кровати, не давая возможности даже пошевелиться. Девушка вскрикнула от боли и негодования:
– Вы пожалеете об этом, де Уайлд! И пусть Господь Бог…
Торн холодно перебил ее.
– Очень сомневаюсь в этом, миледи.
Затем он, ловко сняв через голову ее сорочку и стянув чулки, отпустил девушку. Словно пружина, Шана тотчас взвилась на кровати и ощутила, как прохладный воздух охватил обнаженное тело. Схватив одной рукой одежду принцессы, граф подошел к двери и толкнул ее. Шана всем телом подалась вперед. У пленницы перехватило дыхание, когда она увидела, что Торн бросил ее платье за дверь.
– Господи милостивый! – задыхаясь, сказала она. – Вы же сумасшедший!
Холодная улыбка появилась на губах графа.
– Я сумасшедший? Думаю, что нет. – Он вернулся назад и остановился у кровати.
Торн снял с себя тунику и бросил ее на стул. Застыв от удивления, Шана смотрела на его голый торс. Несмотря на кипящую в ней ненависть к этому человеку, она не могла не заметить, что сильное тело графа представляло собой внушительное зрелище. Широкие и крепкие мышцы на груда и животе, покрытые густыми, темными вьющимися волосами, казались высеченными из камня.
– Предлагаю вам подвинуться. У меня нет желания спать на полу.
Услышав это, Шана оцепенела: выражение его лица было таким же решительным, как и голос. И только тут до ее сознания дошел весь смысл происходящего… Он хочет с ней спать! Девушка резко вздохнула, когда Торн стал стягивать с себя штаны. Господи! Этот негодяй не просто хочет лечь спать с ней, но еще и лечь обнаженным! О, она догадывалась, зачем он это делает. Чтобы унизить и оскорбить ее. И хотя Шана совсем не знала мужчин, но поняла, что на этом граф Вестен не остановится…
В отчаянии девушка соскочила с кровати, совершенно забыв о своей наготе. Но, увы, Торн снова предстал перед ней, схватив ее за руку и развернув лицом к себе.
Граф искренне возмутился.
– Что беспокоит тебя, женщина?! Я начинаю думать, что сам имею дело с сумасшедшей.
Ее полные страдания всхлипывания неожиданно прекратились и перешли в неровное, прерывистое дыхание, когда грудь соприкоснулась с его волосатым телом.
«На этом все не закончится», – болезненно подумала Шана. В душе она была благодарна за то, что он пощадил жизнь, но все же смерть, может быть, лучше по сравнению с тем, что ее ожидало. Спать с этим жестоким человеком не менее ужасно.
Девушка откинула голову, яростно отвергая его.
– Нет, – воскликнула она. – Вы не посмеете применить силу, слышите? Я скорее умру, чем позволю вам дотронуться до меня.
– Кажется, вы питаете пристрастие к смерти, миледи.
Он провел пальцем по ложбинке между ее лопатками. Несмотря на видимое безразличие, Торн очень сильно желал ее. Под его ладонью кожа оказалась нежной, словно лепестки розы. Такое же чувство Шана вызывала у него в первую ночь в этой комнате. Сильная страсть охватила графа неожиданно для него самого, но в данный момент она была лишней, мешающей. Торн думал только о том, что в его руках находилось молодое существо, нежное, милое, такое мягкое. Не то, что он – жесткий… и что говорить, становившейся еще жестче.
Шана подавленно повернула голову. Щеки залились ярким румянцем от – охватившего ее стыда.
– Отпустите меня, пожалуйста, – задыхаясь, проговорила она.
Его губы свернулись в трубочку.
– Когда захочу, миледи, тогда и отпущу. Но когда я этого захочу.
Второй раз за последние несколько минут Торн поднял ее и уложил в кровать, опустившись сверху и придавив всем весом своего тела. Плотно сжав губы, граф, словно каменное изваяние навис над Шаной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46