– Неужели вы встречали вампиров и раньше?
– Это спорный вопрос. До приезда в дом Баннервортов я ничего не знал о вампирах. Возможно, они попадались мне сотнями, а я не догадывался об этом.
– Дядя, давайте не будем вспоминать о дуэли до завтрашнего утра. Пообещайте мне, что не предпримете каких-либо действий в отношении сэра Варни.
– До завтрашнего утра?
– Да, дядя, если вы не против.
– Еще совсем недавно ты просто сгорал от нетерпения.
– Верно. Однако теперь у меня появилась причина подождать до утра.
– Появилась причина? Тогда как скажешь, мальчик. Пусть будет по-твоему.
– Вы очень добры, дядя. Позвольте мне попросить вас еще об одном одолжении.
– Проси.
– Вы знаете, что Генри Баннерворт получает лишь малую часть со всех доходов от владений. Из-за расточительства отца он попал в долговое бремя.
– Я слышал об этом.
– В данный момент он нуждается в деньгах, а у меня их немного. Вы не могли бы одолжить мне пятьдесят фунтов стерлингов? Я верну их вам сразу же, как вступлю во владение наследством.
– Конечно, я ссужу тебя. Конечно.
– Я хочу предложить ему эти деньги в качестве платы за наше жилье и стол. Надеюсь, он примет их и поймет, что они даются от чистого сердца. Кроме того, после обручения с Флорой на меня здесь смотрят как на члена семьи.
– Все верно, мальчик. Вот вексель на пятьдесят фунтов стерлингов. Возьми его и делай с ним, что хочешь. А если тебе понадобится большая сумма, то подходи – не стесняйся.
– Я знал, что могу злоупотребить вашей добротой.
– Злоупотребить! Какое же это злоупотребление?
– Наверное, я выбрал плохое слово. Я просто не знаю, как выразить вам свою благодарность за щедрую помощь. А дуэль мы отложим до завтра, если вы не против.
– Как скажешь, Чарльз. Хотя мне не очень хочется встречаться с этим мерзавцем.
– Мы можем послать ему письмо.
– Прекрасно. Так и сделаем. Между прочим, он напомнил мне об одной истории, которая случилась в ту пору, когда я был молодым офицером.
– И что это за история, дядя?
– Твой Варни немного похож на парня, который фигурировал в том деле. Хотя, конечно, мой человек был более таинственным, чем ваш вампир.
– Не может быть!
– Поверь мне, может. Когда в море происходит что-то странное, то это затмевает по чудесам любое событие, которое случается на суше – уж я-то знаю.
– Вам это только кажется, потому что вы всю жизнь провели в морях и океанах.
– Нет, мне не кажется, маленький пират! Да и какое чудо на суше может равняться с тем, что мы порою видим в море? От этих зрелищ у вас, сухопутных мозгляков, волосы встали бы дыбом и никогда бы больше? не улеглись на место.
– Да что такого странного можно увидеть в океане?
– А вот, представь себе, можно! Однажды в южных морях мы шли на небольшом фрегате, и дозорный на фок-мачте прокричал, что видит впереди корабль. Мы направились к нему, но не проплыли и мили, как знаешь, что произошло?
– Откуда же мне знать?
– Это оказался не корабль, а голова огромной рыбы.
– Рыбы?
– Да. Ее голова была больше, чем наше судно. Возможно, эта рыбина решила подышать свежим воздухом и высунула морду из воды.
– А как же паруса?
– Какие паруса?
– Наверное, ваш дозорный на фок-мачте был неопытным моряком, если не заметил, что у так называемого корабля отсутствовали паруса.
– Такая мысль могла прийти в голову только сухопутному человеку. Ты в этом ничего не смыслишь, Чарльз. А я скажу тебе, где были паруса.
– Да, мне хотелось бы знать.
– Фонтаны брызг, которые рыба поднимала своими плавниками, были настолько обильными и белыми, что выглядели, как паруса.
– Ах, вот как!?
– Ты можешь ахать сколько угодно, но мы ее видели! Понял? Вся команда видела! И мы плыли рядом с этой рыбой, пока не надоели ей своими криками и вытаращенными глазами. Она внезапно нырнула в воду и создала такой водоворот, что наше судно дрогнуло и дало крен на нос, будто хотело последовать за ней на дно.
– И что это была за тварь?
– А я откуда знаю?
– То есть, вы ее больше не видели?
– Никогда. Хотя другие моряки время от времени встречали ее в том же океане. Но никто не подплывал к ней так близко, как мы – то ли они боялись, то ли рыба не подпускала.
– Да, это необычный случай.
– Обычный или необычный, но он сущая мелочь в сравнении с тем, что я мог бы рассказать тебе о своих приключениях. Мне доводилось видеть такие чудеса, что если бы я стал их описывать, ты принял бы меня за фантазера или сумасшедшего.
– Ну что вы, дядя. Я бы никогда так не подумал.
– Ты хочешь сказать, что поверил бы мне? – Конечно.
– Хм! Тогда я расскажу тебе о случае, о котором никому не говорил.
– Не говорили? По какой причине?
– Потому что меня посчитали бы лжецом, и мне пришлось бы сражаться с моими слушателями на дуэли. Но тебе я расскажу обо всем:
Нам предстояло долгое плавание. Судно было хорошим, капитан и офицеры подобрались прекрасные – одним словом, все, что надо для приятного и веселого круиза, на который мы имели большие перспективы.
О команде я вообще не говорю. Это были опытные моряки, с младенчества воспитанные на флоте – не то, что на французских судах, где матросы служат какой-то срок, а потом снова становятся сухопутными увальнями. Нет, наши парни любили море, как лежебока свою постель или как хороший слуга свою хозяйку.
И коли речь зашла об этом, их любовь была более постоянной и чистой, потому что возрастала с годами и заставляла людей уважать свою команду. Они стояли друг за друга до последнего мгновения жизни – пока были способны ругаться и жевать табак.
Мы перевозили на Цейлон обычный груз, а на обратном пути должны были доставить индийские специи. Судно только что сошло со стапелей – отличное новое судно. Оно сидело в воде, как утка, и бриз нес его по волнам без качки и рывков в отличие от старых лоханок, на которых мне время от времени доводилось плавать.
Короче, у нас был хороший груз, увесистый цепкий якорь и прекрасное настроение. Мы спустились по реке, обогнули Северный Мыс и вышли в Канал. Ветер дул ровно и сильно. Он как будто специально был создан для нас, о чем я и сказал своему приятелю.
– Ну, как тебе, Джек? – спросил я у него.
Мой коллега-офицер взглянул на небеса, потом на парус и, наконец, на воду, после чего с тяжелым вздохом ответил:
– Неважно, друг.
– Но что тебя беспокоит? Ты выглядишь таким печальным, словно мы находимся на пиру дикарей, которые решают, кого из нас съесть первым. Ты, что, нездоров?
– Да я-то здоров, хвала небесам, – ответил он. – Но мне не нравится этот бриз.
– Тебе не нравится бриз? – с удивлением воскликнул я. – Почему же, приятель? Это лучший ветер, который когда-либо дул в паруса. Ты, что, по шторму соскучился?
– Нет, шторма мне не надо. Я его боюсь.
– С такими кораблем и командой мы справимся с любой непогодой, а не то, что с этим ветерком.
– Возможно, справимся. Надеюсь на это. Вернее, так и думаю, – ответил он.
– Тогда почему ты такой унылый, черт тебя возьми?
– Я ничего не могу с собой поделать. У меня такое чувство, что над нами навис какой-то рок. Какое-то дурное знамение.
– Знамение действительно есть, но не дурное. Над нами знамя Англии, которое реет на крыльях веселого бриза.
– Ну да, конечно, – ответил Джек и ушел на ют, поскольку он находился на дежурстве и должен был выполнять свои служебные обязанности.
Я подумал, что его опечалили мысли о семье, и постарался забыть об этом. И действительно – через день-другой он снова стал разговорчивым парнем и ничем не отличался от других офицеров судна. Как бы там ни было, я больше не замечал у него меланхолии.
В Бискайском заливе мы попали в шторм, но вышли из него, не потеряв ни одной детали рангоута. Короче, проскочили его с легкостью и без неприятностей. И тогда я снова спросил приятеля:
– Ну, а теперь, Джек, что ты скажешь о нашем судне?
– Оно как утка на воде – скользит вверх и вниз по (волнам, а не падает и не подскакивает, будто обод на камнях.
– Да, это самое быстрое и изящное судно, на котором мне доводилось служить. Я готов поклясться, что его первое плавание пройдет без осложнений.
– Надеюсь, что так оно и получится, – ответил мой приятель.
Мы были в море уже больше трех недель. Океан Сказался гладким, как лужайка перед домом. Бриз по-прежнему оставался легким до умеренного, и мы величественно неслись по синим водам от одного побережья к другому, хотя вокруг нас были только морские просторы.
– У меня никогда еще не было такого спокойного плавания, – сказал однажды капитан. – На таком корабле и умереть не жалко.
И тут начались неприятности. Как я уже говорил, мы были в море больше трех недель, и вот одним солнечным утром, когда рассветные лучи омыли паруса, на палубе вдруг появился странный человек. Он забрался на бочки с водой, которые мы закрепили у мачты, поскольку трюм был доверху заполнен грузом. Конечно, весь экипаж сбежался посмотреть на невесть откуда взявшегося пассажира.
Эх, черт меня дери! Я никогда не видел, чтобы парни так таращили глаза. Да я и сам от них не отличался. Мы смотрели на него минут пять и не могли сказать ни слова. А незнакомец спокойно взглянул на нас и затем уставился на небо, словно ожидал получить оттуда двухпенсовую открытку от Святого Михаила или любовное послание от Девы Марии.
– Как он сюда попал? – тихо спросил один из офицеров у своего товарища.
– Откуда я знаю? – ответил тот. – Может, упал с облака. Видишь, как он смотрит на небо. Наверное, ищет дорогу назад.
А чужак все это время сидел с вызывающим спокойствием. Он как бы видел нас, но не желал замечать. Это был высокий худощавый мужчина – таких обычно называют долговязыми – но в нем чувствовалась сила. В глаза бросались широкая грудь, длинные мускулистые руки, крючковатый нос и черные орлиные глаза. Его вьющиеся волосы поседели от возраста и, казалось, были окрашены белым на кончиках, хотя ог выглядел крепким и активным человеком.
Тем не менее в нем было что-то отталкивающее – какая-то черта, которую я не могу определить или описать. В диких и странных глазах пылал огонь решимости, и весь его вид казался мне зловещим и неприятным до крайности.
– Итак, – сказал я, когда мы насмотрелись на него, – откуда вы взялись, приятель?
Он перевел взгляд на меня, потом опять на небо – все в той же выжидательной манере.
– Давайте, объясняйтесь. Я что-то не вижу у вас крыльев Питера Уилкина или летающего ковра из арабских сказок. А коли так, то как вы к нам попали?
Он мрачно уставился на меня и сделал какое-то резкое движение, которое подбросило его вверх на несколько дюймов. Когда его зад ударился о бочку с водой, раздался громкий чмокающий звук. Возможно, он хотел сказать, что отныне не сдвинется с места.
– Мне придется доложить о вас капитану, – сказал я. – Хотя он вряд ли поверит моим словам, пока не увидит вашу фигуру своими глазами.
С этими словами я направился в кормовую каюту, где завтракал капитан. Выслушав мой рассказ о странном незнакомце, он с недоверием посмотрел на меня и сказал:
– Вы говорите, что на борту появился человек, которого мы здесь раньше не видели?
– Так точно, капитан. Никто его не видел, но сейчас он сидит на бочке с водой и колотит по ней пятками, как по барабану.
– Черт!
– Вот именно, сэр. Он здорово похож на черта. И главное, этот тип не отвечает на наши вопросы.
– Сейчас мы узнаем, кто он такой! Если я не заставлю его говорить, то, значит, парню за какие-то грехи отрезали язык. Но откуда он взялся? Не мог же он упасть с луны.
– Не знаю, капитан, – ответил я. – По мне, он выглядит, как дьявол, хотя нехорошо отзываться так плохо о незнакомых людях.
– Ладно, возвращайтесь на палубу, – велел мне капитан. – Я сейчас приду.
Он встал из-за стола и начал застегивать китель.
Когда я поднялся на палубу, то увидел, что незнакомец по-прежнему сидит на бочке. А поскольку слух о нем разошелся по кораблю, вокруг него собралась вся команда – разве что за исключением рулевого, который остался на своем посту. Тут появился капитан, и толпа немного расступилась, пропуская его вперед. Какое-то время он молчал, осматривая чужака, а тот безразлично поглядывал на него в ответ, словно капитан был часами на его цепочке.
– Итак, уважаемый, как вы сюда попали? – спросил капитан.
– Я часть вашего груза, – ответил незнакомец, одарив нас злобным взглядом.
– Часть груза, черт бы вас побрал? – вскричал капитан с внезапной яростью, поскольку, видимо, подумал, что чужак смеется над ним. – Вы не значитесь в моих фрахтовых накладных.
– Я контрабандный груз, – ответил незнакомец. – Но вы не бойтесь. Мой дядя – великий хан Татарии.
Пару минут капитан сверлил его своим взглядом. Так мог смотреть только он, и клянусь, любой из смертных усох бы от этого до размеров блохи. Однако странный незнакомец все так же колотил по бочке пятками и поглядывал на небо. Нас это начинало раздражать.
– Я не могу считать вас частью груза, – в конце концов произнес капитан.
– О, нет, – ответил незнакомец. – Я контрабанда. Обычная контрабанда.
– Как вы оказались на борту? При этом вопросе незнакомец вновь посмотрел на небо и будто забыл о нашем присутствии.
– Довольно! – взревел капитан. – Не надо играть со мной в молчанку и вести себя, будто вы – мамаша Шиптон на березовой метле. Как вы оказались на борту моего корабля?
– Я поднялся на него, – ответил незнакомец.
– Поднялись на борт? Где вы прятались?
– Внизу.
– А почему вы не остались там?
– Мне захотелось на свежий воздух. Понимаете, у меня деликатные проблемы со здоровьем. Я не могу оставаться долго в ограниченном пространстве.
– Нактоуз1 мне в глотку! – сказал капитан, а это было его любимое ругательство, когда он чувствовал тревогу. – Нактоуз мне в глотку! Что же это вы за тип такой деликатный, я вас спрашиваю? Короче, слушайте меня! Отныне оставайтесь на этом самом месте, иначе ваша деликатность нарвется на мою. У него деликатные проблемы! Вы только подумайте!
– Хорошо, – спокойно ответил незнакомец. – Я останусь здесь.
Его признание о деликатных проблемах со здоровьем получилось довольно комичным, и не будь мы так удивлены и напуганы, то, наверное, катались бы по палубе от хохота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39