– Зачитывай.
– «Месть»! – энергично начал Иванов.
– Впечатляет. Ну-ну…
– Тут, по ходу дела, целый сайт на эту тематику.
– К чему призывают?
– К тому самому. Вот, например: «Мы должны дать человеку право на месть». «Месть – это основа справедливости».
Калугин пододвинул кресло поближе и заглянул в монитор.
– Так… «В случае, если Закон не может или не хочет исполнять делегированные ему функции восстановителя справедливости, человек должен вершить правосудие собственноручно. Таким образом становясь вровень с Законом. Это опасный путь. Потому что это божество не терпит равных себе и карает их вдвойне строго». Однако… Идеологи, блин. Какое-то божество…
– Закон, понятное дело. Закон как идол. А человек как бы становится равен богу, осуществляя его функции. Ницшеанство а-ля натюрель. Ты еще погоди. – Иванов вывел на экран следующую страницу. – Тут много чего есть. Вот, например, «Кодекс». Видимо, мстителя.
– «Месть – это дорога в один конец, – прочитал Калугин. – Начав мстить, ты не должен останавливаться или сомневаться. Начав мстить, ты должен осознавать каждый свой шаг и контролировать себя, потому что месть не любит поспешных поступков. Ни о чем не сожалей. Ничего не бойся. Не ставь себе пределов, но соизмеряй силу ответного удара с силой нанесенного оскорбления. Зуб за зуб, око за око. Месть – дело личное, тебя никто не принуждает…»
– Вот тут еще: «Отомстив, ты почувствуешь облегчение. Те, кто говорит иное, – лгут». – Иванов откинулся на спинку кресла. – Не, это нормально?
– Как посмотреть… – Калугин покачал головой. – Нам с тобой, конечно, лишняя головная боль. Да.
– Попадись мне этот идеолог, я бы из него душу вытряс.
– Угу… – Калугин вспомнил лицо Рустама Дакаева, зажатого в коридоре метрополитена. И лицо его отца, ставшего заложником глупости своего сына. – Да… Наверное, ты прав. Наверное…
Молчание прервал телефонный звонок.
– Калугин слушает.
– Владимир Дмитриевич, технический беспокоит. Объекты, видимо, готовы. Уже час, как находятся по одному адресу.
– Хорошо, – тихо произнес Калугин. – Мне отчет на почту…
– Сделаю.
Трубка замолчала.
– Давай-ка, Леша, прогуляемся, – предложил Калугин. – Такое дело… Кажется, пора.
Иванов выключил монитор, прокашлялся и разом посерьезнел.
Когда они открыли двери, технический отдел пустовал. Где-то в подсобке шебуршились дежурные операторы. Доносился негромкой, переполненный специфическим сленгом разговор.
На большом, проецируемом на всю стену экране горела карта Москвы и мигала точка. И рядом с ней адрес. Крупными буквами.
– Приходи, кто хочет, бери, что хочешь, – пробормотал Калугин и, повернувшись к Алексею, сказал: – Через пятнадцать минут опергруппу на выход.
– Понял. – Иванов тоскливо поглядел на шефа.
– Надо, Леша. – Калугин развел руками. – Понимаю, что неприятно. Но надо. Работа у нас такая.

54.

В подъезде темно. Лампы дневного света были целы, но по какой-то причине не горели. На освещенном фасаде дверь выглядела черным провалом. Человек, открывший ее, остановился. Сделал шаг назад, чтобы посмотреть наверх, словно желая удостовериться, что дом жилой. Сияют теплым светом окна, кто-то курит на балконе, укутавшись поплотнее в куртку… И только подъезд и лестница погружены в темноту.
Человек оглянулся вокруг и нырнул в эту черноту, как в омут.
Быстро пробежал первый лестничный пролет и, подсвечивая себе фонариком, на миг замер на площадке первого этажа. Луч света быстро чиркнул по номерам квартир. Мужчина прикинул этаж и вызвал лифт. Где-то наверху заворочалась лебедка, скользнули по барабану тросы.
Внутри лифта было светло. По контрасту с темнотой площадки этот свет казался ослепительным.
Восьмой этаж. Потертые кнопки, исписанные стены.
Пол вздрогнул. Тяжесть навалилась на плечи.
Мужчина вздохнул, посмотрел вверх, туда, где за мутным пластиком находилась лампа. Потом вытащил из-за пазухи пистолет, дернул затвор, щелкнул предохранителем и засунул ствол в карман плаща.
Со скрежетом лифт остановился, сделал пару рывков, равняясь под уровень пола, а потом, грохоча и вздрагивая, двери распахнулись. В темноту.
Мужчина выругался шепотом и осторожно вышел. После ярко освещенной кабины тьма казалась беспросветной.
Щелкнул фонарик, луч света чиркнул по стене, уперся в полоток, пробежался по дверям. Наконец обнаружился нужный номер.
Человек сделал несколько шагов и нажал на кнопку звонка. Длинная, пронзительная трель заставила дом замолчать. Казалось, вот только что кто-то кашлял за соседней дверью, играла музыка, глухо бухали басы откуда-то снизу, а сейчас все стихло.
– Черт знает что… – пробормотал человек. Вытащил пистолет и снял предохранитель. – Дерьмо какое-то…
Снова трель звонка.
И за дверью шаги.
– Кто?
– Откройте, я к вам по делу.
– Какому делу?
– Откройте, Федеральная служба безопасности. И не надо дурить…
За дверью помолчали. Потом щелкнул замок.
Человек вытащил пистолет, толкнул створку от себя и вошел внутрь.
– Без дури! – Ствол уперся в грудь хозяину.
Тот смотрел хмуро, исподлобья.
– Лаптев Антон Михайлович?
– Да.
– Мне нужны диски. Дело не терпит отлагательств. Либо вы их мне отдаете, либо я беру все, что мне надо, самостоятельно. Через пятнадцать минут тут будет опергруппа и куча спецназа. У вас еще есть шанс уйти.
– Диски?…
Человек покачал головой.
– Считаю до трех. На большее у меня нет времени. Один. Два…
– Хорошо. – Лаптев кивнул. – В комнате.
– Ведите. – Гэбэшник мотнул пистолетом.
– Пожалуйста… – Лаптев открыл дверь в комнату, где на диване сидел молодой человек, перед которым лежала черная коробочка.
– Столяров, если не ошибаюсь? – поинтересовался человек с пистолетом. – Не делайте глупостей, и будет все хорошо.
– Хорошо, – эхом отозвался молодой человек.
– Это оно? – спросил гэбэшник, указывая на черную коробочку.
– Оно…
– Давай. – Пистолет уперся Лаптеву в лоб. – И не дури, не дури, полковник… Не дури! Открой, покажи.
Лаптев подошел к столику, взял коробку. Открыл, перелистнул закладки с дисками.
– А теперь мне в руки…
Лаптев медленно приблизился, глядя на пляшущий ствол пистолета. Протянул диски.
– Вот так… – Гэбэшник схватил черный кейсик и сделал шаг к двери. – И вам тут задерживаться не рекомендую…
Пятясь, он отступал в коридор, держа на мушке Лаптева.
– Да нам спешить некуда, – неожиданно заявил Столяров, поднимаясь.
Лицо гэбэшника вдруг изменилось. Глаза сузились в щелочки, напряглись скулы. Весы, на одной чаше которых лежал здравый смысл, а на другой страх и чувства, окончательно качнулись в сторону здравого смысла. Который повелевал – убей.
Мужчина с пистолетом убийцей не был. Не мог, не любил, не умел…
И, наверное, потому Лаптев понял, что последует через секунду, и метнулся в сторону с неожиданным проворством.
Грохнул выстрел!
Пуля взвизгнула, шваркнула в стену и ушла рикошетом в сторону.
Дверцы шкафа резко распахнулись, и из него вывалились фигуры в черном. Загрохотали ботинки. Из кухни, из ванной, со всех сторон!!! Люди в черном, маски, бронежилеты, короткие дула автоматов!!!
Крепкие пальцы сжали предплечье, ствол задрался вверх, в потолок, левая рука завернулась за спину, что-то хрустнуло, обожгло сгибающей пополам болью. Подогнулись от страха колени. Из ослабевших пальцев выскользнул пистолет. Вторая рука завернута назад. Холодное кольцо наручников стянуло запястья.
И только крик все еще стоял в ушах:
– Всем стоять, операция ФСБ!
– Вот и все… Вот и все… – Человек, прижатый к полу, скованный наручниками, шепчет, закрыв глаза: – Вот и все… Все…
В дверь вошел Калугин. Следом за ним Битов.
Квартира вдруг заполнилась людьми и грохотом ботинок. Какими-то словами. Шумом.
– Владимир Дмитриевич, можно уже грим снять? – пробасил «Столяров». – Ну не могу, чешется все…
– Снимай, снимай, Юра, снимай… Галя, помоги ему. Через проход, осторожно ступая рядом с прижатым к полу человеком, словно боясь наступить на что-то грязное, прошла женщина с чемоданчиком.
– Переверните его, – глухо велел Битов.
Грубые, сильные руки подхватили мужчину, жестко толкнули на спину.
– Ну надо же… Вот, ей-богу, все беды современной цивилизации от техники, – Битов обратился к Калугину. – Все эти программисты, техники, администраторы – не люди, помяни мое слово, Володенька. Упыри! Вурдалаки! Какое-то тысячелетнее зло, ей-богу. У меня иногда возникает ощущение, что они какие-то злобные языческие жрецы, которые только и делают, что готовят Землю к пришествию своего бога. Знаешь античное выражение: «бог из машины»?
Калугин кивнул.
– Это их бог. Совершенно нечеловеческий. Прямо страшная сказка какая-то. – Битов присел к связанному. – Что же вы, Сергей Алексеевич, а? Как же так?
– Вот и все… – шептал человек на полу. – Все…
– Если бы, – вздохнул Битов. – Все только начинается. Берите его, ребята. В машину. Спасибо за работу.

55.

– Ваше? – Калугин выложил на стол документы. Билеты на самолет, паспорт, деньги…
– Мои.
– Сами расскажете, что и как, или?…
– Расскажу. – Рогинов Сергей Алексеевич, заведующий техническим отделом, потер запястья, отдавленные наручниками. – Задавайте вопросы.
– Для начала, Тимирязев – ваша работа?
Рогинов кивнул, голова безвольно мотнулась.
– Ваша? – с нажимом переспросил Калугин. Кивки при допросе – не в счет.
– Моя, моя. Моя.
– Он работал на вас?
– Да. Он производил действия… необходимые мне. Чтобы не… Чтобы не светиться самому, я просил его.
– Подставляли?
– В основном нет. Но… Но сейчас было мало времени, чтобы подготовить операцию… Ну, более тщательно.
– Поэтому вы и собирались сбежать? – Калугин указал на билеты.
– Да. Ясно же было, что рано или поздно вы на меня сядете.
Володя придвинул к себе билеты.
– Москва – Вильнюс. – Он поднял бровь. – А почему не сразу на Панаму?
– Панаму… Вы что, новостей не смотрите? В Балтике учения сейчас. Там авианосец стоит.
– Вас ждет? – Калугин почувствовал, что в горле пересохло.
– Ну… – Рогинов пожал плечами. – Не меня. Но диски ждет.
– Как-то странно звучит, вывозить пачку дисков на авианосце… Не находите?
– Это не моя проблема. Может быть, они их собираются через спутник передать… А может, и вывезти. Что может быть надежней авианосца? Россия ни за что не станет атаковать Штаты в такой близости от своих границ.
– Хорошо… С эвакуацией понятно. А Тимирязева вы убили, потому что мы на него вышли?
– Да, конечно.
– Но тогда… Я одного не могу понять, почему вы пощадили Хвостова?
– Кого? – Рогинов выглядел удивленным.
– Э-э… Мужчина с двумя девчонками. Проститутки, на квартире у Лаптева… Помните?
– Ах, это… Ну. – Сергей Алексеевич пожал плечами. – Не смог.
– А Тимирязева смог?
– Поймите. – Рогинов наклонился вперед. – Я не убийца. Не могу так! Не могу так просто! Взять и… Не могу! Я и Костю-то… не сразу…
– Ясно. Теперь скажите мне, правильно ли я понимаю ситуацию? Вы перехватили видео с системы видеонаблюдения, определили Лаптева и Столярова. Нашли местожительство Лаптева и направили туда своих громил?
– Нет.
– Что не так?
– Да все не так. Во-первых, я ничего не перехватывал. Это все Костя. Во-вторых, я никого не посылал. Я получил… ну, скажем так, получил задание. Адрес. В общем-то я не так давно оказался в этом деле. Про операцию эту, в Зеленограде, узнал слишком поздно и не успел предупредить агента.
– Карела?
– Да, кажется, так… Потом, после той неудачи я получил еще одно задание. Проехать на квартиру к Лаптеву и найти там диски. А тут вы с этим поиском… Я несколько раз вам связь обрывал. А потом не выдержал и рванул по адресу.
– А там?
– А там бандерлоги эти, стрельба, убийство… Мордобой. Запаниковал я. Но дождался, когда все кончилось…
– И ничего не нашли?
– Ничего. Попутно мозги запудрил этому мужику с проститутками. Они перепуганные были все. Выли, как собаки…
– То есть вы хотите сказать, что погром на квартире у Лаптева затеяли не вы?
– Не я.
– А кто?
– Не знаю.
– Как-то не вяжется…
– Мне нет смысла врать. – Рогинов закрыл лицо ладонями. – Нет смысла. Я уже на себя повесил достаточно…
– И тем не менее. Какие у вас есть предположения?
– Ну… Может быть, Костя…
– Не понял? – Калугин наклонился вперед. – Тимирязев был не под вашим контролем?
– Нет. – Рогинов всплеснул руками. – Что вы?! Я даже не знал поначалу, что он в деле… Что он тоже… Ну, вы понимаете. Только потом нас свели вместе, и я приказал ему потерять все материалы, чтобы задержать следствие.
– Он что-нибудь говорил? Рассказывал что-либо?
– Н-нет. – Голос Рогинова был неуверен. – Нет. Только что-то про телефонные звонки и что он ловко поимел этого вояку.
– Кого?
– Наверное, Лаптева, он же бывший военный. Там ведь… Я просматривал записи, очень внимательно. Там ведь интересно получилось. Этот Лаптев не просто так, погулять вышел. Он через наш кордон…
– Наш, – поправил Калугин.
– Что? – Рогинов не понял.
– Наш. Не ваш, а наш кордон.
– Ну да, да… – Рогинов смешался. – Да… Извините. Через ваш кордон… Он прошел. Да. Через ваш кордон прошел легко. По пропуску. Я еще Косте сказал, смотри, мол, как странно. А он и говорит, что, мол, телефон уже прокрутил и вояке этому насолил.
– Что имелось в виду?
– Не знаю. – Рогинов пожал плечами. Калугину почему-то показалось, что тот действительно ничего не знает. – Этот Тимирязев псих был. Ну, не псих, а… Злобный какой-то. Все ему казалось, что просто… Просто действовать…
– Шпионить, – снова подкинул нужное слово Калугин.
– Да. Просто шпионить, – тихо повторил Рогинов. – Мало. Надо еще с размахом действовать. Когда я приказал удалить видеоматериалы, он хотел большего. Потереть все, сымитировать обвал сервера…
– Диверсия?
Рогинов пожал плечами.
– Я ж говорю, псих какой-то.
– Интересно, а как же он проходил психотесты отдела внутренних расследований?
– Этого я не знаю. Вам лучше поинтересоваться у Зощенко. Но знаете, Тимирязев был программист от бога. Это технарь был талантливейший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49