Ну, разве что горло.
– Тогда точно надо. Простуду мы запросто могли схватить. А в этом случае перцовки тяпнуть – первое дело.
Он открыл белый шкафчик, расположенный около мойки, вытащил оттуда небольшой граненый стакан, близнец тех, что уже стояли на столе, и щедро плеснул в него коричневатой жидкости.
– Давай… Сразу все. И закусить тут… – Михалыч подтолкнул ладонью тарелочку с какой-то нарезкой, хлебом, сыром и острыми маслинами. – Поехали. Гриш, ты с нами?
Гриша хмуро кивнул. Он мог только пить, закусывать кашей было как-то несолидно.
Водка обожгла гортань и ухнула в желудок огненным комком.
Сергей охнул, быстро слепил себе бутерброд и закусил. Когда дыхание выровнялось, внимательно присмотрелся к этикетке.
– Восемьдесят?… – удивленно прошептал он. – Ну вы даете…
– Другой не было, – Михалыч развел руками. – Так что закусывай.
– Чего говорят? – спросил Сергей, указывая на телевизор.
– Да, собственно, ничего не говорят. Про нас точно ничего. Пока какую-то гадость крутят, новости через минут пятнадцать должны быть.
– Чего с Ромкой?
– Не слишком хорошо. Помяли крепко, хотя вроде бы сломанных ребер нет. Но отбили капитально все, до чего добрались. Отлежаться ему надо. Крепкие попались подонки. На мне, к слову сказать, броник был. Легкий совсем, но все же. Битой так сунули. – Он осторожно, кончиками пальцев потрогал синячище. – Был бы голый, убили бы. Я это проходил. В сердце «бам», и все. Привет. Удар редкий. Особенный.
– Ты кашлял вроде…
– Еще бы. Все горло сорвал, пока продышался. Ты в этот момент за пистолетом бегал.
– А с Ромкой точно все нормально будет? Может, к врачу?
Гриша покачал головой.
– Не. – Михалыч снова разлил водку по стаканам. – У Гришки жена медсестрой работает. Так что квалифицированная медицинская помощь нам была оказана. Поехали!
На этот раз водка легла значительно проще. Мягче.
Хотя слезу все равно выбила.
Гриша сложил бутерброд и положил его рядом со своим стаканом.
– Да и я… – просипел Михалыч, прикладывая к носу кусочек хлебушка. – Кое-что понимаю. Глядишь, не помрет…
– Типун тебе на язык… – пробормотал Сергей.
– Ну… – Михалыч развел руками. – В сложившихся обстоятельствах вообще удивительно, что мы тут все сидим.
Гриша кивнул. Его голова мотнулась, видимо, программист изрядно набрался. Перед ним лежало штук семь бутербродов, которые, должно быть, означали количество выпитых стаканчиков.
– Ты себе представляешь, Сереженька, уровень нашей удачи? – Пьяненький Михалыч становился добр ко всему миру. – Представляешь? Это кто нас так любить должен, чтобы так… так прикрывать? Кто?
– Ну, меня вроде некому. – Сергей кинул в рот оливку. – Родители померли уже. Гришка вон тоже интернатский. Да еще, как выяснилось, разведенный. Чего скрывал-то?
Гриша пожал плечами и выпятил нижнюю губу, что тут, мол, говорить…
– Может, у Ромки есть кто?
Гриша отрицательно покачал головой и замахал руками на манер бабочки.
– Порхает, – понимающе определил Михалыч. – Аки пчела.
– Пчела не порхает. Пчела летает. По делу, – внес коррективы Сергей.
– Да шут с ней. Я до сих пор не пойму, чего мы такого сделали, что нас до сих пор под асфальт не закатали? Хотите верьте, хотите нет, но ангелы за нас хлопочут там…
Он ткнул пальцем куда-то в потолок.
– Это Машка твоя, – сказал Сергей, наливая еще одну стопку. – И дети. Им спасибо надо сказать.
– Машка, да. – Михалыч пьяно улыбнулся. – Машка она может… Она ведь у меня…
Он растроганно прослезился.
– Да везет нам просто. – Сергей поднял стакан.
– Не просто. – Михалыч погрозил ему пальцем. – Не просто.
Они выпили. Гриша сложил еще один бутерброд и закрыл глаза.
Михалыч занюхал хлебушком, тряханул головой и продолжил:
– Не просто, а охеренно!
– Накачиваетсь, алконавты? – послышался женский голос.
Михалыч закашлялся и обернулся к двери.
– Оленька! Проходи, садись, лапушка! – Он быстро вскочил, освобождая стул.
– Налейте, что ли, девушке, – хмуро предложила Оля. – А то не заснуть с вами, так хоть не зря вечер пропадет. Завтра выходной, слава богу.
Она была одета все в тот же розовенький халатик, и Сергей неуклюже подвинулся, пропуская ее мимо себя в тесноте кухни. Внезапно он осознал, что сидит голым…
– Гхм… Извините… – Неуклюже прикрываясь и чувствуя себя от этого еще более стесненно, он вышел в коридор.
Вернувшись в комнату со свечами, он нашел свои джинсы, но обнаружил, что они мокрые. Встал в нерешительности. Одевать мокрое категорически не хотелось. Однако и сидеть с голой задницей было не с руки.
– Возьми, – раздался из-за спины женский голос.
В комнату вошла Оля, протягивая Сергею широкое банное полотенце с какими-то не то волками, не то собаками.
– Твои штаны мокрые, ты весь, как ледышка, пришел… – Она рассматривала его непринужденно, легко, как могут, наверное, только медсестры. Однако от этого неприкрытого и вместе с тем чуть-чуть прохладного интереса Сергей почувствовал себя… по-особенному.
– Спасибо. – Он взял полотенце и с неуклюжей стремительностью завернулся в него.
– Пойдем… – Она легко повернулась на босых пятках и вышла за дверь.
Сергей последовал за ней.
Когда они вернулись на кухню, на столе уже стояли налитые стаканчики, а закуски на тарелке поприбавилось. Крупными ломтями нарезанное холодное мясо, огурчики, отдельно налитый в большущий стакан апельсиновый сок.
– Прошу, – сделал широкий жест полковник. – Мы немного разорили ваш холодильник, но это, я надеюсь, не страшно.
– Не страшно, не страшно, – ответила Оля, присаживаясь и закидывая ногу на ногу. Блик от потолочных галогенок обласкал ее точеные коленки. – Раз уж вы ввалились посреди ночи, то что ж поделать…
Гриша стоял у плиты и уныло мешал манную кашу в маленькой кастрюльке.
– Теперь все закусывают! – пояснил Михалыч. – Пьянка в женском присутствии – это не пьянка, это…
– Это разврат, – сказала Оля.
– Нет! – Михалыч развел руками. – Оленька, я совсем не это хотел сказать! Я вел к тому, что мужчины, пьющие без женщин, это потенциальные алкоголики! Но присутствие женщины облагораживает процесс…
– А чем Гриша собирается закусывать? – поинтересовался Сергей.
– Чем может, – отрезал Михалыч, а Гриша пьяно развел руками.
– Молоко с водкой?… – Оля удивленно подняла брови.
– Продумал, – Михалыч поднял стаканчик. – Каша на воде.
– Ужас…
Они опрокинули стаканчики. Сергею показалось, что Гриша, мешающий кашу у плиты, уже спит и все его движения идут на автомате.
– Может, ему того?… – толкнул он Михалыча в бок и приложил к щеке две сложенные ладони. – На боковую?
– Гришенька! – позвал Михалыч. – Ты как?
Гриша развел руками и махнул ложкой, отчего капли каши разлетелись по всей кухне.
– Ой ты, господи! – всплеснула руками Оля.
Она встала, затолкала бывшего мужа на его место, принюхалась к вареву в кастрюльке и с чистой совестью вылила получившуюся бурду в раковину.
– Ничего. Пусть пьет так. Завтра будет закусывать. Сварю ему… Супчик.
Гриша посмотрел на нее глазами благодарной коровы.
– И нечего мне тут глазки строить. – Она села на стул, халатик на какой-то миг распахнулся, мелькнуло загорелое бедро. – Давайте еще, что ли? Не вовремя выпитая вторая – это безнадежно испорченная первая.
– Верно! – обрадовался Михалыч.
– Ну, к вам это, собственно, не относится. Первая это у меня…
– Ничего, ничего. Мы поддержим. Правда, Сереженька?
Сергей пробурчал что-то невразумительное.
В этот момент телевизор заиграл что-то бравурное. Побежали полосы государственного флага, мелькнул логотип телевизионного канала.
– Новости! – Михалыч сделал погромче.
Сначала дали нарезку из будущих сюжетов.
Где-то неожиданно выпал снег. Заваленные улицы, обрушившиеся линии электропередач, засыпанные по самую крышу машины. Где-то в Мурманске случился пожар. По невыясненным причинам полыхал танкер с драгоценной полярной нефтью. Потушить его было никак невозможно, оттого он выгорал в акватории, под присмотром десятка пожарных кораблей. Международное положение. Новая интифада в Израиле. Присмиревшие было после Американского крестового похода арабы снова продолжили борьбу с еврейской угрозой.
– Здравствуйте. – Диктор был строг, идеально причесан, напудрен и выглядел ожившим манекеном, а не человеком. – В самом начала нашего выпуска политический скандал. Обострением отношений США и России закончился саммит стран – членов НАТО в Риге, куда были приглашены в качестве наблюдателей представители Восточного блока, военные советники Белоруссии, России и Туркменистана. Выдвинутые в ходе этого заседания требования были восприняты как попытка вмешательства во внутренние дела…
– Вялотекущий конфликт, – пробурчал Михалыч. – Уж сколько лет… А у меня к ним собственный счет.
– …объем нефтяных выработок в приполярных территориях, по мнению экспертов США и Великобритании, может оказать серьезное воздействие на экологическую обстановку в регионе в общем. И в частности в зоне экологических интересов Соединенных Штатов, где располагается недавно созданный заповедник «Северный полюс-2». Совет российских экспертов отвергает возможность какой-либо угрозы природным заповедникам, исходящую от российских нефтяных месторождений. К сожалению, отмечает МИД России, претензии, высказанные представителями Соединенных Штатов, были изложены в форме, исключающей дальнейшее присутствие наших наблюдателей на саммите…
– Чего-то они взбеленились? – удивился Сергей.
– Штаты? – Михалыч отвернулся от телевизора и снова налил. – Да никогда с ними не было особо теплых отношений.
– Не было, это верно, но как-то уж очень резво они лошадей погнали.
– Да ладно, после облома с Кореей и бардака с Ираном Штатам до зарезу нужен повод, чтобы свою пипиську, вы извините, Оленька, натянуть как можно Длиннее. Вот и все.
– За чей счет?
– Ну. – Михалыч отставил рюмку и строго посмотрел на диктора, словно бы ожидая, что тот даст ответ.
– Посол США был вызван в Министерство иностранных дел России для разъяснения позиции Соединенных Штатов.
– Демарш. – Михалыч отвернулся от телевизора и снова налил. – Давайте дернем. Нас это пока что не касается.
– И я надеюсь, не коснется, – сказал Сергей, поднимая стакан. – Как говорится, лишь бы не было войны.
– Тоже верно, – кивнул Михалыч. – Оленька, тут сок, запивайте, запивайте!
– Вот еще. – Оля положила на хлеб кусок мяса и хрусткий огурчик. – Я школьница, что ли? Водкой с соком школьниц хорошо спаивать. А медсестру совершенно без толку.
– Я ж не в этом смысле! – Михалыч развел руками.
– Ладно. – Оля отмахнулась. – Я тоже не в этом.
– Президент Белоруссии дал крайне негативную оценку действиям блока НАТО, который проводит учения «Балтика в огне» в непосредственной близости от границ Белоруссии. В маневрах приняли участие войсковые соединения стран Балтии при поддержке бельгийской и английской авиации. Согласно плану учений, группа быстрого реагирования, при содействии союзных армий, должна была доставить на дежурный авианосец, базирующийся в Балтийском море, VIP-персону. Пресс-служба Северо-Атлантического альянса пояснила, что задача ставилась в условиях военных действий на территории прибалтийских республик. Также было распространено заявление, что идея маневров очень условна и не содержит каких-либо политических мотивов.
Михалыч вздохнул.
– Устал я. Сейчас дослушаю и выключусь на пару часиков, если вы не возражаете. Можно, Оленька?
– Чего тут спрашивать, конечно. Там диван, его надо разложить… Я сейчас…
– Нет-нет! – Михалыч вскочил легко, но Сергей заметил, как напряглось от боли его лицо. – Оленька, как можно?! Сам справлюсь, сидите! Тем более что еще рюмашку я пропущу. За ваше здоровье.
– Смотри, – Сергей указал на телевизор. – Сейчас, кажется, про нас пойдет.
– И о криминальной обстановке в городе. Мы пока так и не получили ответа от пресс-службы ГУВД Москвы относительно осложнений, возникших у спецслужб при захвате особо опасной преступной группировки в центре Зеленограда. Напоминаем…
– Особо опасной преступной группировки! – Михалыч поднял палец вверх. – Ну, впрочем, это как раз не важно.
– Известно только, что перестрелку начали «заезжие» гастролеры откуда-то из стран бывшего СНГ. И о погоде…
– Надо же, – удивился Михалыч. – А про нас и ни слова.
– В некотором смысле, – Сергей пожал плечами.
– Может быть, расскажете, что у вас произошло? – спросила Оля, включая чайник. – А то из этого молчуна ни слова не вышибить…

32.

«Опоздали, – устало подумал Калугин. – Опоздали…»
Мигрень, улегшаяся было, возвращалась с новой, страшной и разрушительной силой.
На пороге квартиры лежал мертвый человек. Распахнутые слепые глаза безразлично смотрели куда-то вверх. Оперативники блокировали лестницу, взяли под контроль пустую квартиру и теперь откровенно скучали. Эти парни сделали свою работу. И не их вина в том, что все было зря.
Калугин переступил через мертвое тело и вошел внутрь. Мертвец у порога, бардак внутри. Все перевернуто. В дверном косяке торчит какая-то железка. И головная боль. Вот и все.
«Опоздали. – Он сжал ладонями виски. – Пошло… Что же тут было?»
Он огляделся.
Освещение не работало. Что, возможно, было даже хорошо, от мигрени у Володи началась светобоязнь, и каждый лучик резал глаз.
Разбитая тумбочка, какие-то безделушки валяются на полу, видимо, попадали со стен.
«Кстати, на стенах черт знает что понавешано. – Калугин стукнул ногтем по блестящей автомобильной фаре. – Люди картины вешают или там рога. Ну, на худой конец, желтые бумажки лепят, если на память не надеются. А тут какой-то музей всякой всячины. Интересно, кто хозяин?»
Под ногой хрустнуло.
Из ящиков уничтоженной тумбочки вывалились детские стеклянные шарики, какая-то дешевая бижутерия, блестела крылышками янтарная бабочка. Точно такую же Калугин купил своей дочке на прошлый день рождения. Жена тогда губы надула: «Ты мне таких штучек не дарил…»
«Дура, – зло подумал Владимир Дмитриевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49