На самом деле правда была иной. Джером часто бывал не в состоянии оплачивать их счета и в этих случаях обращался с просьбами о помощи к своему брату. Даже в тех случаях, когда Маргарет упрашивала его не делать этого и найти другой способ разжиться деньгами.
– Должен признаться, что я знаю о торговцах гораздо меньше, чем ты – о представителях знати. Я не так хорошо их изучил, – проговорил Монтрейн серьезно.
– Не сомневаюсь, что ты имеешь обыкновение вовремя оплачивать все счета, – сказала Маргарет. – А вот я всегда опасалась иметь дело с пэрами, продавать им что-либо. Потому что они свои счета могли не оплачивать месяцами – для них это обычное дело.
– Возможно, они поступали так же, как моя мать – она битком набивает счета в шляпную коробку до тех пор, пока крышка не перестает закрываться, – сухо заметил Хоторн. – И лишь после этого соизволяет отдавать их мне.
– Что ж, тогда могу я от имени всех лондонских торговцев нанять тебя, чтобы ты уговорил знатных особ побыстрее оплатить все долги? – с улыбкой спросила Маргарет. – А то ведь зимой торговцам, например, нужен уголь, чтобы растопить камин, согреться, а денег-то нет.
Тусклая улыбка Хоторна удивила Маргарет.
– Именно по этой причине мне надо как можно скорее жениться, – промолвил он. – К тому же разве не говорил я тебе, что мне необходимо найти себе в невесты богатую наследницу?
– Тебе? – изумленно выдохнула Маргарет. – Но у тебя же есть целых три поместья!
– Только сейчас для них настало не лучшее время, они не приносят дохода, – ответил Хоторн. – Однако, – добавил он, перепрыгивая с лодки на берег, – мы забыли о том, что сегодня чудесная погода, и я не намерен сейчас думать о долгах и обязательствах.
Для пикника Хоторн выбрал изумительное местечко – небольшой живописный островок, где было необычайно тихо. Береговая линия плавно поднималась вверх, чудесный невысокий холмик, за которым до деревьев раскинулась милая полянка.
– Я тебя умоляю, не надо развлекаться посреди реки, Майкл, – промолвила Маргарет, награждая Хоторна ласковой улыбкой.
Граф расхохотался – его громкий смех разнесся далеко вокруг. Маргарет, подбоченившись, смотрела на графа. Правда, смеялся Монтрейн так заразительно, что Маргарет, не выдержав, сама заулыбалась. Через минуту Майкл, нагнувшись, обнял ее за талию, с легкостью приподнял и переставил с лодки на землю.
– Ну вот, теперь ты считаешь, что я буду заниматься прелюбодеянием посреди поляны, – усмехнулся граф Монтрейн. – Спаривание в кустах. Но видишь ли, я вообще-то довольно сдержан и не позволяю себе ничего подобного. Во всяком случае, считаю, что дела обстоят именно так.
Маргарет почувствовала, как ее щеки заливает краской.
– Хотя, – добавил Хоторн, – в этом что-то есть, ты не находишь?
– Ты неисправим, Майкл! – воскликнула Маргарет.
В ответ Хоторн лишь усмехнулся, а затем вытащил со дна лодки корзинку с провизией.
Они устроились на холме недалеко от кромки воды. Маргарет расстелила на земле льняную скатерть, которую предусмотрительно положил в корзинку Смайтон.
– Твой Смайтон – замечательный, – сказала женщина, вытаскивая из корзинки и раскладывая свертки с посудой. – А что, для человека, который служит дворецким, такая предусмотрительность – дело обычное?
– Думаю, Смайтон привык к полевой жизни, отсюда и предусмотрительность, – ответил Майкл. – Его единственный недостаток состоит в том, что он отвратительный повар. – Он заглянул в корзинку. – Что там у нас? Кусочек ростбифа, немного сыра, несколько ломтиков подсушенного хлеба. И еще, – добавил он, пошарив рукой на дне корзинки и вытаскивая оттуда два глиняных кувшинчика, – эль! Еда не слишком изысканная, зато сытная. Вероятно, даже сегодня Смайтон решил не превышать свои возможности.
– Признаться, я удивлена, что у тебя так мало прислуги, – заметила Маргарет.
– Мало для графского дома, ты считаешь? – уточнил Майкл. – Видишь ли, моя работа требует некоторой скрытности.
– Но ты же скоро женишься, и обстоятельства переменятся. – Она провела пальчиком по рисунку на тарелке.
– Да, – просто кивнул Монтрейн.
Маргарет посмотрела на него, и он поймал ее взгляд.
– Знаешь, ты была не права, – заявил он. – Я не настолько честен, как ты предполагаешь. Я оставлю тебя у себя и ни минуты не буду сожалеть об этом. – С этими словами Хоторн отвернулся и сосредоточил взгляд на линии горизонта.
Маргарет его слова удивили. До сих пор она полагала, что Монтрейн хочет сделать ее любовницей из-за того, что они занимают разное общественное положение. Но сейчас она начала понимать, что его предложение было не капризом аристократа, а необходимостью. Граф Монтрейн, как и она, находился в ловушке. Она навсегда останется вдовой Эстерли, а его обязанность – жениться на богатой наследнице.
Маргарет протянула к Монтрейну руку и понимающе погладила его по плечу. Он накрыл ее руку своей ладонью.
– Знаешь, – низким голосом заговорил Хоторн, – когда ты со мной, мысль о женитьбе не кажется мне столь уж невыносимой. – Рука Маргарет слегка дрогнула, когда она услышала, какой горечью полны его слова. Майкл Хоторн был не из тех людей, которым легко делать признания. – Недели в твоем обществе слишком мало, Маргарет. Меня бы удовлетворил год, может быть, два. Или десять лет. Но только не неделя.
Услышав эти слова, Маргарет сначала запаниковала, затем в ней поднялась волна нежности, которая, правда, тут же сменилась раздражением. Это примитивное чувство спасало ее, за ним она пряталась от проблем. Стать жертвой его очарования слишком просто – так же как выполнить его просьбу, понять его нужды, помочь справиться с ними.
Казалось, Маргарет удивилась.
– Подобная самонадеянность – часть твоей аристократической позиции, Майкл? – спросила она холодно. – Неужели чувства других людей и их желания не имеют для тебя ровным счетом никакого значения?
– Есть у меня подозрение, что ты относишься к аристократам с предубеждением, Маргарет. – Гениальное замечание, не имеющее ничего общего с его настоящими мыслями. Маргарет не скрывала, что сердится на него. Он почти восторгался той легкостью, с какой эта миссис Эстерли давала волю своим чувствам. Возможно, это куда лучше, чем постоянно сдерживать себя, как делает он.
Маргарет покачала головой:
– Да нет у меня никаких предубеждений, Майкл, точнее, они есть, но их немного. И они меня вовсе не радуют, – сказала она.
– Не стану убеждать тебя, что иметь дело с одним-единственным графом не так уж трудно, – с улыбкой промолвил Хоторн.
– Возможно, но когда я так поступаю, когда намекаю на то, что это не совсем легко, я тем самым сдерживаю тебя, и ты не слишком часто уговариваешь меня стать твоей любовницей.
– И что же тогда ты бы хотела обсуждать со мной? – Это был вопрос скорее к нему самому, а не к Маргарет.
Ответ не заставил себя ждать:
– Почему ты работаешь, в то время как большинство знатных вельмож этого не делают?
– А что, по-твоему, я должен делать? – Граф Монтрейн нахмурился.
– Почему не ходишь на заседания парламента? – продолжала расспросы Маргарет.
– У меня есть место в палате лордов, и я занимаю его, когда парламентарии обсуждают какой-то закон, интересный для меня, – промолвил Монтрейн. Господи, до чего нелепо, что он все это обсуждает с женщиной! Интересно, это происходит из-за того, что они были близки? Но ведь плотское соитие не обязательно ведет к общности духовной. – Меня ценят за то, как я справляюсь с шифрами, – продолжил Хоторн, злясь на себя за то, что испытывает потребность объяснять ей что-то. – Благодаря этому я могу быть полезен собственной стране.
– Это так важно для тебя?
– Я не мог служить во время войны, – сказал Хоторн. – Семья нуждалась в моей помощи. Возможно, именно поэтому я теперь чувствую особую ответственность за то, что делаю.
– А во время войны ты тоже занимался кодами и шифрами?
Несколько мгновений Монтрейн смотрел на Маргарет испытующим взглядом.
– Да, – произнес он наконец.
– Что ж, это лучше, чем быть пушечным мясом, – заметила Маргарет.
Хоторну было приятно, что она даже в этом проявляет о нем заботу.
– Почему ты поехала со мной в тот, первый день? – прервал поток вопросов Маргарет Хоторн. Тем более что именно об этом он хотел спросить ее с самого начала.
Настала очередь Маргарет приумолкнуть и посмотреть ему в глаза. Монтрейн невольно задумался о том, что она видит, когда вот так внимательно изучает его. Мужчину, который хочет слишком много знать о ней? Без сомнения, он именно таков. И еще он предпочитает не открываться ей до конца, не показывать, насколько очарован ею.
– Потому что я хотела получить воспоминания, – призналась Маргарет. – А возможно, мне хотелось хоть какое-то время побыть такой, какой я не была никогда в жизни. Смелой, свободной, не признающей границ.
– И что же? – пожал плечами Хоторн. – Теперь тебя вполне удовлетворит роль скромной вдовы Маргарет Эстерли из деревни Силбери-Виллидж?
– В этой роли я чувствую себя вполне комфортно, – отозвалась Маргарет. – Она не преподносит мне сюрпризов, от нее я ничего не жду.
– Да, опасности на каждом шагу тебя не подстерегают, – согласился Хоторн. – Но кто не рискует, тот не знает, что такое настоящий восторг, упоение жизнью. Именно так ты хочешь прожить отпущенные тебе годы?
– Большинство людей так живут, – промолвила Маргарет, посмотрев на Монтрейна. – Они живут простой жизнью, которую лишь изредка взбудораживают случайная радость или трагедия.
– О твоей трагедии я уже слышал – это смерть мужа, – проговорил Монтрейн. – А какие у тебя бывают радости?
– Это самые простые вещи, – ответила женщина. – Меня радует пение птиц. Или щенки терьеров, которых держит сквайр Типпетт. Люблю, когда идет снег, – продолжала она. – Люблю стоять посреди Стэндинг-Стоунз и слушать шум ветра.
– Но все это никак не связано с другими людьми, – язвительно заметил Хоторн.
– Как и твои шифры, – парировала Маргарет.
Граф Монтрейн был в замешательстве: постепенно выяснялось, что между ними гораздо больше сходства, чем различий. Однако было неразумным искать какие-то общие черты с этой женщиной. И без того опасно, что он постоянно думает только о ней.
– Так, может, изменим ситуацию? – предложил Хоторн. – Пойдем сегодня вечером в театр. Там дают «Макбет» – мы сможем полностью погрузиться в переживания героев.
– Я ни разу не видела этот спектакль, – с едва заметной горечью в голосе проговорила Маргарет.
– Тогда пойдем в театр.
Кивнув, Маргарет улыбнулась.
– А пока в оставшееся у нас время, – пояснил Хоторн, – давай выбирать безопасные темы для разговора. Можно потолковать о погоде, например. – С этими словами он поднял голову и посмотрел на небо. – Похоже, денек будет замечательный.
– Да, – согласилась Маргарет, принимая его игру. – Так оно и есть. Никакого ветра. И дождя нет. На небе всего лишь несколько облачков.
– Что ж, похоже, эта тема для разговора исчерпана, – констатировал Монтрейн.
Маргарет лишь улыбнулась.
– Скажи, что из двух ты предпочитаешь? Жить в своем коттедже или в Лондоне?
Неожиданно Маргарет нахмурилась. Майкл сразу почувствовал себя виноватым.
– Это всего лишь проявление любопытства, – поспешил объяснить он. – У меня не было скрытого мотива.
– Ты всегда так ведешь себя?
Граф Монтрейн на мгновение задумался. Внезапно ему пришло в голову, что всю жизнь он только и делает, что ищет ответы на всевозможные вопросы.
– Да, – ответил он. – Но я уже успел заметить, что ты точно такая же. В конце концов ты же читала «Записки» Августина X.
– Да уж, неподходящее чтиво, ничего не скажешь, – согласилась Маргарет. – Но в коттедже не было других книг.
Хоторн и не пытался скрыть удивления, вызванного столь любопытной софистикой. Вспыхнувший на щеках Маргарет румянец послужил признанием того, что она понимает, насколько нелепы ее слова.
– Думаю, мне стоит объяснить тебе, что такое коды, – пробормотал Хоторн. – Или потолковать с тобой о цифровых комбинациях. Или еще о чем-нибудь, что покажется тебе невероятно скучным. Словом, надо выбрать такую тему разговора, которая не была бы связана с тобой, со мной или с этой злополучной неделей.
– Что еще за цифровые комбинации? – спросила Маргарет. – Никогда о таких не слышала. – Сняв капор, она положила его рядом с собой на землю.
– Ну вот... например... Если я назову тебе цифры 1-7-13-6-12-18-11, что ты скажешь на это?
На мгновение Маргарет задумалась, потом повторила первые цифры вслух. Монтрейн понял, что она догадалась.
– Надо взять число, – заговорила Маргарет, – прибавить к нему шесть, потом еще раз прибавить шесть, затем отнять семь, потом снова дважды прибавить шесть, потом опять отнять семь.
– Ты только что взломала код, – объявил Хоторн.
– Не может быть, чтобы это было так просто.
– Нет, это просто, когда занимаешься такими вещами постоянно. – Хоторн огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь, что помогло бы ему подкрепить правильность своего утверждения. Он поразился, что именно сейчас ему захотелось заниматься такими вещами. – Это можно сравнить знаешь с чем... Ну например, нелепо пытаться за один раз справиться со всеми теми задачами, которые ты должна решить в течение года. Это неудобно, это перегрузит твой мозг. Но ты можешь загружать его понемногу, ты можешь каждый день потихоньку продвигаться вперед. Или даже каждую неделю. А из дней и недель складываются месяцы, кварталы... – Он помолчал. – Так что, выходит, самая большая сложность не в том, чтобы разобраться в цифровой комбинации, а в том, чтобы умело разбить ее на части, с которыми проще иметь дело, – договорил Хоторн.
– Как случилось, что граф стал взломщиком кодов? – полюбопытствовала Маргарет.
– Еще маленьким мальчиком он заинтересовался играми в цифры, – ответил граф Монтрейн. – Играя с самым своим близким другом, я изобретал коды – сначала для того, чтобы вводить в замешательство моих сестер, но потом это стало делом всей моей жизни.
– У меня складывается такое впечатление, что у тебя было счастливое детство, несмотря на всех твоих сестер, – заметила Маргарет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43