Ее голые ноги обнимают его торс и сцеплены у него за спиной. Одна мускулистая рука лежит на ее бедре, другая обхватила ее за талию. Голова женщины запрокинута, рот приоткрыт, веки опущены, выражение лица говорит о неописуемом наслаждении. Его голова склонена к ее груди, язык осторожно ласкает напряженный сосок.
Художник изобразил мужчину в момент возбуждения, сделав акцент на размере его мужского достоинства. Но Маргарет была уверена, что таких размеров не бывает.
Ее взгляд снова и снова обращался к картине, и она почувствовала, как краска заливает ей шею. Невероятно чувственная сцена, почти шокирующая. И в то же время почему-то притягивающая внимание. Именно поэтому, убеждала себя Маргарет, она и не может оторвать от нее жадного, полного любопытства взора.
Да, было в этой картине нечто заманчивое, пробуждавшее тайные желания. «Лицо, уши и груди полны чувственности. Но стоит обратить самое пристальное внимание на голос. Надо говорить совсем тихо, нежный шепот должен сулить необыкновенное удовольствие».
– Слишком уж вы увлекаетесь этими книгами, миссис Маргарет.
Она испуганно заморгала и подняла глаза.
Пенелопа на другом конце стола хмуро резала лук. За два года, что прошли с тех пор, как они покинули Лондон, в их жизни произошли некоторые перемены. Главная состояла в том, что женщины подружились.
Маргарет отчаянно стремилась уехать из Лондона и забыть все, что там произошло. Она очень удивилась, когда Пенелопа с большой охотой согласилась вместе с ней перебраться в провинцию.
После смерти Джерома у Маргарет не осталось близких. Ее родители умерли от гриппа, когда она была еще ребенком. Маргарет воспитала бабушка, бывшая гувернантка, но и она умерла через год после того, как Маргарет вышла замуж за Джерома.
Маленький домик, который Маргарет сняла два года назад у сквайра Типпетта, был не слишком уютным. Всю обстановку составляли две небольшие кровати, бюро, два стула и деревянный столик, который никак не удавалось установить прямо. Маргарет подложила под его ножку деревяшку, но и это не помогло – шаткое сооружение продолжало раскачиваться. Одну стену целиком занимал большой камин, согревавший женщин зимой.
– Хорошо, что вы прячете их за балкой, когда приходят девочки, – проговорила Пенелопа. – Представляю, что сказали бы их матери, узнай они, какими книгами вы увлекаетесь.
Приютившая их деревушка Силбери-Виллидж примостилась в речной долине, откуда открывался внушительный вид на меловые нагорья. Безжизненная белая масса казалась совершенно бесформенной, и лишь весной, когда местные жители приходили сюда нарезать торф, на ней проявлялись изгибы и углы, и она начинала походить на корону. Словно какой-то древний властитель оставил ее здесь, чтобы навсегда обозначить себя хозяином этих мест.
Река Бристоль, протекая через две мельницы, описывала вокруг деревни почти идеальную окружность. На одном из близлежащих холмов можно было разглядеть руины старого монастыря. Многочисленные улочки Силбери-Виллидж, змеясь, разбегались в разные стороны, то и дело натыкаясь на какие-то ступени. Многие дома были построены из камней, собранных на монастырских руинах, что придавало им древний, почти нежилой вид.
Это место было именно таким, каким его описал Плоджетт. Деревенские жители гордились тем, что смогли установить на ратуше часы, которые прославили их и дали возможность не зависеть от остального мира. Сэмюел родился в Силбери-Виллидж и был знаком со сквайром, у которого Маргарет сняла коттедж.
Поднявшись из-за стола, Пенелопа высыпала содержимое миски в котелок, висевший над очагом. Женщинам приходилось подолгу обходиться без мяса, зато в луке недостатка не было. Маргарет постепенно начинала ненавидеть его запах и вкус.
– Я никогда не читала третьего тома, – защищаясь от нападок Пенелопы, произнесла Маргарет. – Он же пишет в основном о Востоке, Пенелопа.
Отвернувшись от очага, девушка выразительно посмотрела на хозяйку, приподняв одну бровь. «Вот наказание, – подумала Маргарет. – Мне бы так управляться со своими ученицами».
Еще одна перемена в ее жизни. Уже год как она занималась с несколькими деревенскими девочками, пользуясь теми знаниями, которые в свое время получила от бабушки.
У нее никогда не будет собственных детей – пятилетний брак с Джеромом служил тому неопровержимым доказательством. И теперь три дня в неделю по утрам семь маленьких девочек в возрасте от пяти до десяти лет приходили к ней в коттедж заниматься. В часы занятий Маргарет могла не думать о своем отчаянном финансовом положении и одиночестве, а сосредоточиться на талантах и нуждах учениц. Маргарет восхищало желание Энни учиться, равно как успехи в чтении, которых добивалась Дороти. Женщина отвечала на вопросы учениц и улыбалась, слыша их смех.
В свою очередь, девочки тоже влияли на Маргарет. На прогулках они научили ее прислушиваться к крикам тетеревов, наблюдать за новорожденной луной, чтобы узнать, какая погода их ждет в ближайшее время. Остановившись посреди луга и глядя на облака, Маргарет слушала, как семь звонких детских голосков невпопад дают ей советы. Она чувствовала себя такой маленькой и ничтожной под огромным небесным куполом. Разве видела она настоящее небо, живя в Лондоне?
В конце концов нынешняя жизнь ее вполне устраивала. Если бы не две вещи, которые постоянно заставляли Маргарет печалиться, – ее одиночество и отчаянная нужда в деньгах.
Она вновь опустила глаза на лежавшую перед ней книгу. Художник, безусловно, был талантливым человеком. Пальцы Маргарет скользнули по широким плечам, мускулистой спине и бедру изображенного на картине мужчины. Вообще-то его многочисленные изображения то и дело появлялись на страницах «Записок» Августина X. И на каждой картинке он демонстрировал свою гордую наготу, занимаясь чем-то очень чувственным и, несомненно, запретным. У него были широкие плечи и узкая талия. Его упругие ягодицы безупречной формы были созданы для того, чтобы их ласкали женские пальцы. Незнакомец, возможно, плод авторского воображения. И все же Маргарет считала, что знает этого человека лучше, чем знала собственного мужа.
Но что еще больше поражало Маргарет, так это даже не откровенные изображения мужчины, а ее собственное воображение. Сколько раз она представляла себя в объятиях этого красавца! Стонущей от удовольствия, умирающей от страсти!
Маргарет обнаружила книги в сейфе через несколько дней после пожара. И еще несколько месяцев «Записки» Августина X пролежали нетронутыми в шкафу. Но в первую же зиму в Силбери Маргарет вынула оттуда первый том и принялась за чтение.
Сразу стало понятно, что Августин был человеком не особо занятым, довольно состоятельным, который много путешествовал. Он очень подробно описывал места, где ему доводилось побывать. Маргарет пробежала глазами по строчкам «Записок»: «Мое путешествие по Китаю началось в провинции Цинхай на Тибетском нагорье невдалеке от реки Хуанхэ. Там, где Вэйхэ впадает в Хуанхэ, в центральной части провинции Шэньси нас встретили очень гостеприимно. Именно в тех краях я познакомился с Мин By и провел одну из самых восхитительных ночей в своей жизни».
И все же не описание достопримечательностей было главным в «Записках» Августина X. Нет, это скорее был письменный отчет об эротическом путешествии по всему миру. Каждая «записка» сопровождалась подробным пособием по плотским утехам. Вероятно, очень большое впечатление на Августина произвели куртизанки, обучавшие его премудростям науки обольщения и удовольствия. Одну из них он даже полюбил, и трогательная сцена их прощания вызвала на глазах Маргарет слезы.
В ту первую зиму Маргарет сказала себе, что книги следует уничтожить. Но они были единственным, что осталось у нее от книжной лавки и Джерома. К тому же, читая «Записки», Маргарет хоть ненадолго отвлекалась от печальных размышлений о своем бедственном материальном положении.
Женщина усмехнулась про себя. Ну хорошо, возможно, она уж слишком увлекается этими книгами! «Записки» приоткрывали перед ней дверь в тот мир, о существовании которого она раньше и не подозревала.
– Эти книги проклятые, миссис Маргарет, – заявила Пенелопа, поглядывая через плечо на лежавшее на столе издание. – В них пишут о совершенно неприличных вещах.
– Никакие они не проклятые, – терпеливо возразила Маргарет. – Это же просто книги.
– И картинки, – буркнула Пенелопа. – Если бы мужчине вздумалось проделывать со мной подобные штуки, ему пришлось бы познакомиться с моими кулаками, миссис Маргарет.
Обычно пухленькие розовые щеки Пенелопы побагровели от негодования. Ее острый подбородок нацелился на Маргарет. Казалось, даже прямые русые волосы встали дыбом от возмущения, взор пылал праведным гневом.
Маргарет пришло в голову, что она не может похвастаться подобной чистотой помыслов. Иногда, лежа ночами без сна на своей узкой кровати, она думала о том, что ее жизнь могла бы сложиться совсем по-другому. И в то же время следовало признать, что за последние годы ее характер изменился. Пожар и смерть мужа научили Маргарет ценить спокойствие. Страсти – это для других.
Ах, если бы только не такие вот дни, когда она начинала спрашивать себя, как повернулась бы ее жизнь, если бы в свое время она не стала женой Джерома! Эти мысли донимали ее, и Маргарет старалась их отогнать.
Она захлопнула тисненую обложку книги, предварительно убедившись, что каждая картинка прикрыта специальным кусочком ткани. В одном месте ткань загнулась; Маргарет открыла страницу, чтобы поправить ее, и увидела листок бумаги. Нахмурившись, она вынула его из книги.
На нем значилось десять имен, выведенных неровным почерком Джерома. Против каждого имени стояли какие-то пометки.
Пенелопа с любопытством посмотрела на листок, склонившись к столу через плечо хозяйки.
– Это что еще такое, миссис Маргарет?
– Какой-то список, – ответила она, и женщины вместе принялись читать записи:
«Джереми Пендерграст – питает отвращение к французской литературе. Лишь как последнее средство.
Хорас Блоджетт – слишком много торгуется. Плохой кандидат для быстрой торговли.
Нед Смит-отец следит за своим кошельком. С ним можно иметь дело, если только он не потратил оставшуюся часть своего трехмесячного содержания.
Джон Блэйктон – очень может быть. Сравним с Бэбиджем.
Чарлз Таунсенд – денег не считает, может купить почти сразу».
Записи Джерома содержали еще пять имен, и возле каждого – его краткие комментарии.
– Что вы на это скажете, миссис Маргарет? – полюбопытствовала Пенелопа.
Маргарет повертела листок в руках и еще раз просмотрела список.
– Должно быть, Джером подумывал продать «Записки», – ответила она наконец.
– Продать? – изумилась девушка. – Да с чего бы это?
«Потому что он столь же отчаянно, как и мы, нуждался в деньгах», – подумала Маргарет.
– Я видела подобные книги в лавке, Пенелопа, – произнесла она. – И не сомневаюсь, что их можно было выгодно продать.
Пенелопа выглядела озадаченной.
– Что-то мне не верится, что мистер Эстерли мог интересоваться столь отвратительными вещами.
– Ну какие они отвратительные, Пенелопа? – устало возразила Маргарет. – Или ты полагаешь, что именно в них причина всех наших неприятностей?
– Нет, – медленно проговорила Пенелопа, – но мне все кажется, что была какая-то причина... Ах, если бы не было так жарко, – вздохнула она.
– Или если бы не передохли цыплята, – добавила Маргарет.
– Если бы не рухнула крыша, – промолвила Пенелопа.
– И не засорилась каминная труба, не заболели бы коровы, или если бы мы не продали поросят так скоро, – произнесла Маргарет, пытаясь улыбнуться. За последние два года несчастья так и сыпались на них, как из рога изобилия.
– И не увял бы сад. И еще не забудьте про западную стену, – прибавила Пенелопа. – Тоже ничего себе случай был!
– Да, – вставая, согласилась Маргарет. – Зато мы многому научились, так что теперь сами себе хозяйки.
– Трудное было время, – призналась Пенелопа. – Возможно, нам следовало остаться в Лондоне.
– Ну, насколько я помню, в то время любое место было предпочтительнее Лондона, – возразила Маргарет, открывая служивший сейфом ящик и засовывая третий том «Записок» рядом с почти опустевшим углублением для денег. – К тому же в нашей деревенской жизни есть и свои плюсы. – Она улыбнулась. – Или ты забыла Тома?
Щеки девушки зарделись. Молодой конюх работал у сквайра Типпетта и последние два года ухаживал за Пенелопой. Они так сильно любили друг друга, что порой невыносимо было смотреть на них. Отношения Маргарет с мужем были куда прохладнее. Спокойный, без особых страстей, союз, которому порой, как теперь понимала Маргарет, так не хватало долгих взглядов и зазывного смеха, какими Пенелопа то и дело награждала Тома.
– Интересно, сколько могут стоить эти книги? – задумчиво промолвила Маргарет.
– Неужели вы собираетесь их продать, миссис Маргарет? – изумилась Пенелопа.
Маргарет вновь просмотрела список, составленный Джеромом.
– Здесь названы по крайней мере три подходящие кандидатуры, Пенелопа, – сказала она. – Эти люди, насколько я понимаю, не стеснены в средствах, а потому без раздумий купят книги. Нам необходимо срочно принимать кардинальные меры, иначе придется вернуться в город и искать там какое-нибудь занятие, чтобы прокормиться. – Маргарет почувствовала, что Пенелопа потрясена ее словами. Вернуться в Лондон для нее означало расстаться с Томом, а для самой Маргарет – попрощаться с ее ученицами. Им придется либо наняться в служанки, либо найти работу в какой-нибудь лавочке.
К сожалению, преподавание не приносило никакого дохода. Обитатели Силбери-Виллидж, подобно Маргарет и Пенелопе, едва сводили концы с концами. И Маргарет не могла требовать с них деньги за обучение детей.
– А вы не могли бы пойти к герцогу? – спросила Пенелопа.
Маргарет подняла на девушку полный негодования взор.
– Нет, – отрезала она, – только не к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43