VadikV

104
Николай Эдуардович Гейн
це: «Новгородская вольница»


Николай Эдуардович Гейнце
Новгородская вольница


OCR и редакция: Вадим Ершов, 17.12.2004 publ.lib.ru
«Господин Великий Новгород»: Русич; Смоленск; 1994
ISBN 5-85689-021-3

Аннотация

Имя Николая Гейнце Ц видного
русского писателя середины прошлого века, автора ряда исторических ром
анов об истории России сравнительно мало известно отечественному чита
телю.
От множества современных и более поздних писателей, пишущих на ту же тем
у, его отличает глубокое проникновение в суть описываемых событий, актив
ная работа с документальными источниками, многие из которых оказались б
езвозвратно утраченными в наши дни, активная гуманистическая и правосл
авная идея.
Повести о «Господине Великом Новгороде» воскрешают перед нами события
XV Ц XVI веков, когда молодое российское самодержавие боролось с новгородс
кой вольницей, противостоявшей утверждению абсолютной монархии на Рус
и.

Николай Эдуардович Гейнце

Новгородская вольница


Исторический роман из време
н Иоанна III





Часть I
ГОСПОДИН ИЛИ ГОСУДАРЬ?





I. В Новгороде

На дворе стоял сентябрь 1477 года.
Бледные осенние тучи бежали по небосклону. Из них сыпался мелкий частый
дождь; отдаленные горы и вершины были покрыты как бы серебряной дымкой; в
етер то бурливо завывал по ущельям, раскачивая макушки огромных дубов и
шумя последними желто-красными листами молодого осинника, то взрывал гл
адкую поверхность реки Волхова, и тогда, пробужденная от своего величест
венного покоя, разгневанная стихия бурлила и клокотала, как кипяток.
Вдруг среди этих чудных по своему разнообразию звуков природы раздался
звон вечевого колокола в Новгороде: раз, два… и залился. Вся окрестность, с
одрогнувшись, заныла от этого звука.
Народ, заслыша его, повалил буйными и нестройными толпами на Ярославово
Дворище, окружавшее вече, и буквально затопил его. Рогатки, заграждавшие
улицы, раскидывались и трещали от напора толпы.
Призыв на вече раздался рано утром, и рогатки еще не были раздвинуты ярыж
ками Полиц
ейские того времени. (Здесь и далее примечания автора).
.
Ц Что за невзгода снова грозится на нас, бедных! Ц восклицали иные бегу
щие вслух, а другие только думали то же самое про себя, спеша достигнуть дв
ора Ярославова, с которого несся вещий и пронзительный звук вечевого кол
окола.
Без всякого порядка, без малейшего уважения к этому священному месту, бр
осился народ к воротам и стучал в них чем попало, угрожая выломать их или ж
е сшибить каменьями звонаря, если его тотчас не впустят в общее собрание.

Несколько караульных, Ц иные с бердышами, иные с пищалями, чинно разъезж
авшие вокруг двора, Ц были сметены, а полусонные ярыжки, шатавшиеся в изу
млении и хлопотах во все стороны с поднятыми, присвоенными их должности
палками, были биты ими же.
Наконец ворота подались, скрипнули, народ еще теснее прижался к ним, и они
начали медленно растворяться.
Толпа с шумом, подобно бурному потоку, бросилась в них, но вдруг отступила
, как бы пораженная внезапным видением, окаменела и мгновенно оказалась
с обнаженными головами.
Архиепископ Феофил, во всем облачении, с животворящим крестом в руках, со
провождаемый знатнейшими сановниками, посадниками города и клиром, поя
вился перед народом.
Ц Люди дерзновенные! Ц раздался среди наступившей могильной тишины е
го грозный голос, Ц образумьтесь! На что покушаетесь вы и перед кем? Разв
е забыли вы, ослушники богопротивные, перед чьим лицом предстоите? Смири
тесь и приложите внимание к грамоте, которую прочтут вам. Но предваряю ва
с: размыслить хорошенько, о чем пишет к вам законный ваш князь. Вот наместн
ик его, прибывший к нам вчера о вечерье.
Архиепископ указал рукою на бывшего тут же боярина Федора Давыдовича и п
родолжал:
Ц Не посрамите себя перед ним, дайте в душе вашей место голосу совести и
отвечайте ему кротко, что внушит вам рассудок. Настало время решительное
. Отечество наше зыблется. Вы сыны его; я пастырь ваш; мы должны поддержать
его, исцелить язвы, которые и прежде недрились в самом сердце его! Обдумай
те, решитесь и преклоните колена перед милосердной заступницей нашей, св
ятой Софией.
Феофил кончил и подал знак рукой. Посадник Яков Короб начал читать запро
сную грамоту великого князя:
Ц «Осподарь всея земли русския и великий князь московский, владимирски
й, псковский, болгарский, рязанский, воложский, ржевский, бельский, ростов
ский, ярославский, белозерский, удорский, обдорский, кондийский и иных зе
мель отчин, и дедич, и наследник, и обладатель, Иоанн Васильевич, посылает
отчине своей Великому Новгороду запрос с ближним боярином своим и велик
им воеводой, Федором Давыдовичем: что разумевает народ его отчины под им
ением государя вместо господина, коим назвали его прибывшие от них послы
архиепископские: сановник Назарий и дьяк веча Захарий? Имут ли они желан
ие видеть власть судную в одних его руках и хотят ли присягнуть ему как по
лному властителю, единственному законодателю и судии не причастному, не
иметь у себя тиунов, кроме княжеских, и отдать ему двор Ярославлев, древне
е место веча? Если так, то он посылает им милость свою и скоро имеет вступи
ть во владение своих праотцев. Сию запись скрепил печатник печатью велик
окняжескою, князь Юрий Патрикеев. Писал ее дьяк Анциферов, по реклу
По прозвищу.
Шершавый».
Далее были прочтены скрепы сановника Назария и дьяка Захария.
Когда посадник окончил чтение этой грамоты, несколько минут народ храни
л молчание ужаса, затем уже послышался глухой ропот:
Ц Это все бояре да посадники мудрят, якшаются с москвитянами, одаряются
ими и тайком от нас обсылаются вестями да записями!
Ц Зачем же вече-то установлено, как не про всех? Что мы черных сотен слобо
д людишки, так нам и не поверяют умыслы свои! Вот от белых-то и замарались! Д
ело вышло на разлад, так наши же руки и тянут жар загребать! Ц слышались т
ам и тут возгласы.
Ц Как бы не так! Что сами заварили, пусть сами и расхлебывают! Ц крикнул ч
ей-то зычный голос.
Ц Кто отвращает лицо свое от блеска меча вражеского, тот недостоин назы
ваться гражданином Новгорода Великого! Ц возвысил голос архиепископ.
Ц Но дело в том. Прение наше должно совершиться во льготу отчизне, иначе м
есть Божия над нами!
Ц Владыко святый! Ц начал тысяцкий Есипов. Ц Ты сам видишь, что всю судн
ую власть забирает себе наместник великокняжеский. Когда это бывало? Ког
да новгородцы так низко клонили свои шеи, как теперь перед правителем мо
сковским? Когда язык наш осквернялся доносами ложными, кто из нас был про
давцом своего отечества? Упадыш? Казнь Божия совершилась над ним! Так да п
огибнут новые предатели Ц Назарий и Захарам. Мы выставляли князю москов
скому его оскорбителей, выставь и он нам наших!
Ц Вестимо так, требуем этого по договорным грамотам! Ц раздались народ
ные крики.
Ц Постойте, выслушайте меня, или же я слагаю теперь же сан свой с себя! Ц
заговорил Феофил, возвышая голос, заглушаемый народом.
Из уважения к пастырю душ воцарилось молчание.
Архиепископ заговорил:
Ц Чьи очи из вас не зрели бедствия, унижения и срама отечества в недавнем
времени? Чей слух не был раздираем воплями соотечественников Ц братий
ваших? Чье сердце, содрогаясь, не соболезновало в те тяжкие времена? Ваша к
ровь не совсем еще высохла на стенах крепостных, и вы, кичливые, опять стан
овитесь доступны гордости, самонадеянности и непослушанию; опять даете
пищу мечу вражескому, опять хотите утолить жажду его собственной кровью
! Проклят тот, кто неправедную силу не отражает силой, но вдвое тот Ц кто п
ротивится правоте.
Ц Владыко святый, да видит Бог, мы неповинны. Ты сам видишь, на нас налгали
. Между нами предатели, Иуды! Так бы и Литва не поступила! Ц снова закричал
народ.
Ц Дети мои, Ц кротко и величественно отвечал Феофил, Ц сознавайтесь, ч
ашу горшую должны допить вы за прошедшую вину свою ни чем неискупимую. Не
ропщите же, но допивайте ее. Презренные наушники зло хитрят над вами: откл
оните от их наветов слух свой, будьте терпеливы и предайтесь на волю Пров
идения. Мы обошлемся сперва с князем, обвиним предателей и поклонимся ем
у; предатели же будут наказаны собственным и грозным судом своей совести
, а от нас да будут они преданы анафеме! Пойдемте же, преклоните колени пер
ед престолом Всевышнего: это будет священным началом нашего дела!
Он снял клобук, благоговейно перекрестился и пошел.
Ц Анафема изменникам! Ц торжественно воскликнул клир.
Ц Анафема! Да будут преданы анафеме изменники Ц предатели отечества!
Ц подхватил народ и в стройном порядке отправился за своим духовным вла
дыкой.
Величественную и стройную картину представлял из себя храм святой Софи
и, основанный князем Владимирским, сыном Ярослава Великого, оставшийся д
оныне единственным памятником древнего Новгорода, когда благочестивый
архиепископ, облаченный в крещатую ризу, с паствой своей преклонил коле
на перед алтарем и клир умилительно запел молитву: «Царю небесный».
По окончании ее Феофил вдохновенно произнес:
Ц Царь небесный услышит нас, когда мы докончим благословенное начало, н
о гром Его не замедлит разразиться в противных поступках. Опять повторяю
вам: будьте кротки и терпеливы. Видите ли вы в куполе образ Спасителя со с
жатой десницей вместо благословляющей? «Аз-бо Ц вещал глас писавшему с
ию икону, Ц в сей руце Моей держу Великий Новгород; когда же сия рука Моя р
аспространится, тогда будет и граду сему окончание».
Растроганный народ начал молиться почивающим в храме мощам святителя Н
икиты, печерского затворника; благоверного князя Владимира Ярославича
и святой благоверной княгини Анны, матери его; приложился к Евангелию, пи
санному святым Пименом, и иконам Всемилостивого Спаса и премудрости Бож
ьей Ц Петра и Павла, затем вышел на паперть, поклонился праху архиерея Ио
акима и, освобожденный и успокоенный пастырским словом, мирно разошелся
по домам.

II. В тереме Марфы

Темная ночь давно уже повисла над землей… Луна была задернута дождевыми
облаками, и ни одна звездочка не блестела на небосклоне, казалось, окутан
ном траурной пеленой. Могильная тишина, как бы сговорившись с мраком, вне
дрилась в Новгороде, кипящем обыкновенно деятельностью и народом. Давно
уж сковала она его жителей безмятежным сном, и лишь изредка ветер, как бы п
роснувшись, встряхивал ветками деревьев, шевелил ставнями домов и опять
замирал.
Вся Никитская улица с своими домами, балаганами и лачужками утопала в не
проницаемом мраке. Только в самом конце ее, в продолговатом окошке высок
ого терема, обращенном во двор, мелькал огонек. Терем этот отличался от др
угих особенным искусством и красотой в постройке, а потому назывался «Чу
дным теремом».
Его окружал на большое пространство высокий забор с зубцами, а широкие д
ощатые ворота, запертые огромным засовом, заграждали вход на обширный дв
ор; за воротами, в караулке, дремал сторож, а у его ног лежал другой Ц цепно
й пес, пущенный на ночь. Кругом, повторяем, царила мертвая тишина, лишь где-
то вдали глухо раздавались переклички петухов, бой в медную доску да зав
ывание собак.
Послышались чьи-то тяжелые уверенные шаги. Кто-то шел вдоль забора и, ост
ановясь у калитки, вырубленной в воротах, отыскал проволоку, продетую ск
возь нее и потянул ее к себе.
Раздался тонкий звук колокольчика.
Чуткий пес, давно уже настороживший уши, рявкнул, вскочил, подсунул рыло п
од подворотню и радостно забил хвостом о землю. Сторож тоже встрепенулся
, и с языка его сорвался обычный вопрос:
Ц Кто идет?
Ц Свой! Ц ответил ему не громко, но грубо, поздний гость.
В ту же минуту сторож отскочил от калитки, медное кольцо зазвучало, и незн
акомец, тщательно закутанный, перенес свою ногу через высокий порог, опр
авил полы своего широкого охабня и опять грубым голосом сказал сторожу:

Ц Тебе, старый леший, сидеть бы на горохе да пугать воробьев. Что так рано
пришиб тебя сон? Разве забыл, что должен дожидаться меня?
Ц Не во гневе твоей милости, господине: от самой боярыни вышел приказ дер
жать ворота на запоре! Ц отвечал ему сторож.
Вошедший посмотрел на окно терема.
Ц Что это за огонь в оконнице?
Ц Должно быть, светец горит, али жирник, а статься может свечи теплятся в
образной боярышниной перед ликом праздничной иконы. Завтра ведь праздн
ик Рождества Богородицы.
Ц Не впрок мне звать о празднествах твоих. Говори, старый плут, не укрыва
ется ли кто у ней? Все ли наши собрались?
Ц А кто их знает. Я, окромя тебя, да князя Василия Ивановича, никого не знаю
. Вишь, ходят все ночью, как тати.
Ц Скажешь ли ты мне, кто с ней, или я вызову у тебя язык вот этим! Ц вскрикн
ул незнакомец и, распахнув полы охабня, показал на кинжал, блеснувший во м
раке своей серебряной чешуей.
Ц Сейчас, боярин, сейчас. Прошел к ней еще о вечерьи; в память ли тебе тот ч
ернец-то, что, бают, гадает по звездам? Мудреный такой! Ну, еще боярыня серча
ла все на него и допрежь не допускала пред лице свое, а теперь признала в н
ем боголюбивого послушника Божия? В самом деле, боярин, уж куда кроток и см
ирен он! Наша рабская доля Ц поклонишься ему низехонько, а он и сам так же.

Ц Кто бы это? Ц проворчал сквозь зубы вошедший. Ц Да это соловецкий при
шелец, монах тамошней обители, все оттягивает у легковерной бабы льготы
от земель ее на свой монастырь. Ну, я выжму ж его от нее… Он что-то мне подоз
рителен, Ц продолжал он вслух высказывать мысли, направляясь к крыльцу
терема.
Терем этот принадлежал вдове бывшего новгородского посадника Исаака Б
орецкого Ц Марфе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31